Междумирие. Тайна о тринадцатой

Тёмные волосы. Узкие раскосые глаза, излучающие ненависть. Среднего роста. Я знаю, что это внук. Внук, чьи родители умерли. Которого Дед Парфен растил, нянчил, баловал. Внук, который подсел на алкоголь и наркотики, теперь выискивает заначку деда. Андрей…

– Где они? – прорычал Андрей. Похоже, у парня начиналась ломка и исчезала адекватность.

– Ты пропил уже всю мою пенсию! Мне не на что даже хлеба купить! Как мне жить?! – кричу я отчаянно.

– Дед, не истери! – отмахивается Андрей, скривившись, – я сегодня ходил устраиваться на работу. Будут тебе деньги. Так, где они?

– Я ж говорю… ты у меня всё вытащил. Всё! И штаны мои пропил! И мундир мой! Всё пропил! Ты мужчиной должен быть! Посмотри, на кого ты стал похож, – укорила я, голосом Парфена.

– Отстань с нравоучениями, – отмахнулся внук. – Лучше скажи, где медали?

– Какие медали? – насторожилась я.

– Твои. Фронтовые.

Я хмуро выпрямилась и решительно указала на дверь.

– Пошёл вон.

– Чего? – обалдел Андрей.

– Я сказал, пошёл вон. Чтобы духу твоего здесь не было. Это моя квартира и больше ты здесь не живёшь. Забирай свои вещички и проваливай!

– Дед, ты чего набычился? Я ж просто хотел твоими медалями похвастаться перед пацанами.

– Иди, на завод устройся, и похвастайся этим!

Я демонстративно прошаркала и плюхнулась на скрипучий разложенный диван.

– Ты слышал, что я сказал? Вон! Проваливай!

– Дед, ну я же шучу, – скользко начал подлизываться Андрей.

Я смотрела в глаза, пытаясь анализировать ход мыслей и чистоту помыслов. Нутро подсказывало, что Андрей сейчас на грани и вот-вот психанёт.

– Вот когда на работу устроишься, тогда и приходи! – сурово отрезала я и, как бы невзначай, взяла диванную подушку. Волнение всё же проскользнуло…

Я бросила взгляд, в надежде, что Андрей не заметил. Увы, парень внимательно смотрел. Его взгляд сместился на руки, сжимающие старую, прохудившуюся ткань. Андрей сощурился и ухватился за свободный край, принявшись тянуть подушку.

– А-а-а, так они всё время были здесь?! Я-то думаю, чего ты с ней не расстаёшься, – прорычал внук, пытаясь вырвать вещь.

Всеми силами я вцепилась в подушку, что разозлило парня ещё больше.

– А ну пусти, – рявкнул Андрей.

– Не отдам. Не отдам! Костьми лягу, не отдам… – сквозь зубы пообещала я.

Мне удалось вернуть подушку лишь на секунду. Внук воспользовался замешательством и сильно дёрнул. Я не ожидала этого. Поднятая с места, полетела вперёд и больно ударилась головой о стол-книгу.

Резкая боль и мгновенно накрывающая темнота.

Последние мгновения… последние.

Они всегда самые важные!

Но, не тогда, чёрт возьми, когда ударяешься виском!

18 февраля. 2017 год

Я лежу на спине с открытыми глазами.

В висках пульсирует.

Опять давление упало…

Сейчас вырвет! Хотя… нет. Это пустой желудок.

Я моргнула.

Мысли медленно стекались на место.

Слегка повернув голову, я сфокусировалась на Парфене, сидящем рядом и навязчиво нависающем. И вздохнула.

– Ну что? Увидела чегойль? – с радостным возбуждением поинтересовался дед.

Я скривилась, принимая сидячее положение.

– Ничего нового, – с раздражением сообщила я, – хотела пнуть твоего внука, ради разнообразия, но в твоих чертогах памяти это невозможно. Жаль. Мне он не нравится! – скривилась я, вставая на ноги с пыльного ковра. Чувство брезгливости от соприкосновения длится недолго. Стоит только подняться с поеденного молью бедолаги, как эта проблемка перестаёт меня беспокоить.

– В детстве Андрюша был хорошим мальчиком, – встал на защиту внука Парфен.

– В детстве и я была очень хорошей девочкой. А потом – чокнулась, – язвительно ответила я. – Вот и твой «хороший мальчик» сторчался, убил деда, загнал медали, попал в колонию и там помер. Прости, Парфен. Не в духе я, – виновато вздохнув, я поплелась на кухню.

Злилась не на деда. Скорее, на себя. Столько лет прошло, а я не могу отыскать причину, что не даёт Парфену упокоиться. Изначально мы полагали, что это медали. Парфена личные мы с призраками не сумели разыскать. Зато, воспользовавшись «старыми связями» Павла Макарова нам удалось восстановить «коллекцию». С гордостью мы продемонстрировали собранные медали Парфену и наказали идти на свет. Свет не появился и Парфен не ушёл. А разбрюзжался, как баба Маня (надо им меньше общаться, а то походу нытьё передаётся). В общем, не в медалях дело! Что же до меня, то я прилежно делаю вид, что стараюсь помочь моим не упокоившимся соседям. Последнее чуток проблематично. Когда они скончались, мне было чуть больше года и я никак не могла посодействовать в решении проблем. А такие дела проще решать «по горячим следам».

Я распахнула холодильник.

Вонь. Ужасная вонь, как из разрытой могилы.

– Фу-фу! – захлопнула я дверцу, скривившись.

Н-да. Либо помыть отмороженного друга, либо выкинуть нафиг. Всё равно он пуст, и продукты в нём быстро портятся.

Обнаружив сиротливый пакет молока, забытый на столе, я рискнула из него отхлебнуть.

Зря!

– Кошмарный день, – подвела я, с удовольствием выплёвывая каплю несвежей гадости в раковину. Впрочем, все дни ужасны.