Милая Лэина в логове Змея

Я отрицательно покачала головой.

– Даже на грани смерти?

Боль усилилась, и вопрос доверия перестал меня волновать.

– Что нужно делать? – спросила я сдавленным голосом.

– Открой рот…

Я послушно сделала, как он велел. Пальцы его левой руки легли на мои щёки и сдавили их, чтобы в случае чего я не передумала на полпути и не попыталась снова сжать челюсти, а правую руку он положил мне на живот. Всё произошло быстро и почти безболезненно. Поток воды устремился по моему пищеводу, внутри закрутило, подхватило остатки завтрака вместе с новым поступлением из отравленной рыбы и, простите глубины, вынесло вверх и наружу. И всего этого окружающий мир видеть не мог, ведь для него советник Правителя просто нежничал со своей избранницей посреди торговой площади.

– Теперь-то всё обойдётся? – спросила я, как только оправилась от этой странной процедуры.

Он хмыкнул.

– Ну, жить будешь точно. А теперь сделай вид, что тебе очень плохо, – он взял меня за талию, якобы помогая плыть, и направился к дому.

Надо отдать должное странному яду из источника: делать вид, что мне плохо, не пришлось, потому что самочувствие моё ухудшалось с каждой минутой. Всё расплывалось перед глазами, тело бросало в неприятную дрожь, и рука посла, крепко державшая меня за талию, была как нельзя кстати.

Как мы добрались до магиу я помню с трудом, и, как только моя спина коснулась ровной и такой надёжной поверхности кровати, мир тут же провалился в темноту. Очнулась я только на следующий день, желудок продолжал болеть, и во всём теле была слабость. Попробовала встать с кровати и, когда у меня ничего не получилось, решила дождаться появления служанки, но вместо неё в мою комнату пожаловал Рагавурр.

– Есть тебе до вечера нельзя, – сказал он с порога, – и вставать тоже.

К слову, есть мне и не хотелось, как в общем-то и лежать пластом. Я слегка приподнялась, поправила подушку, прижимая её к стене, и оперлась об неё спиной. Рагавурр присел на край кровати, внимательно изучая моё лицо. Готова поспорить, что оно в тот момент было мертвецки бледным.

– Как так вышло, что за две с небольшим недели меня уже в третий раз пытаются убить? – я посмотрела Рагавурру в глаза и не собиралась отводить взгляд до тех пор, пока он не даст мне подробный и правдивый ответ.

Он пожал плечами:

– Ты пытаешься увести прямо из-под носа у знатных родов Ругоии одного из самых завидных женихов Скалистого города, если не Бездонного моря, и считаешь, что тебе это так просто сойдёт с рук?

От удивления я на какое-то время потеряла дар речи. Никакого. Совершенно никакого желания у меня не было уводить этого наглого и самоуверенного Оиилэ у знатных родов Ругоии. Я приплыла в этот город против своей воли, чтобы он там себе ни надумал на этот счёт, и была категорически против брака с ним.

Он сочувственно похлопал меня по коленке, встал и уплыл, а я продолжала молча переваривать услышанное. Солнце медленно доползло до зенита, и комната погрузилась в тень. К обеду силы постепенно начали возвращаться, и я осторожно поднялась с кровати, накинула плащ и незаметно от слуг выплыла в сад.

Слуги, которым я поручила следить за растениями, ничего не знали о садоводстве, и я принялась сама поправлять клумбы и присыпать оголённые корни песком. Когда усталость начала возвращаться, я присела на лавочку, откинула голову назад и стала вглядываться в преломляющиеся о поверхность воды солнечные лучи. Погружённая в раздумья, я даже не заметила, как ко мне присоединился непрошеный гость.

– Выглядишь устало, – я услышала знакомый мужской голос рядом и обернулась. На лавке вместе со мной сидел Омин, друг Рагавурра.

Я лишь пожала плечами в ответ.

– Рагавурр ничего не упоминал про тот случай во дворце? Когда я взял тебя за руку. Гэрим, наверняка, кому-то рассказала.

– Вы в своём Ругоии Гиугин совсем не чтите законы Океана… Мааларр! Я победила в битве, а значит, я права, и никому она ничего не расскажет.

– На мгновение я подумал, что ты убьёшь её, – он окинул меня серьёзным, если не осуждающим, взглядом.

– Я тоже так думала. И до сих пор не уверена, стоило ли останавливаться.

Мы замолчали, и я снова вернулась к мирному созерцанию преломлённых солнечных лучей, а он осторожно придвинулся ближе.

– Именно поэтому мы и не хотели следовать традициям Лаан. Этот мир и так слишком жесток.

Я хмыкнула. Премилейшая Гэрим, спокойно наблюдавшая, как я задыхалась на площадке для поединков, вряд ли разделила бы мирные взгляды Омина. Так что Ругоии от воинственных Лаан ушли недалеко. Разница была лишь в том, что наши прародители вели бой открыто и никогда не прятали свою кровожадность за фальшивым фасадом приличий.

– Омин, знаешь, ты прекрасный Оиилэ! Мне такие редко встречались, – он почему-то потупил взгляд, услышав мои слова, – но этот мир жесток и без Лаан. Такова природа Океана – побеждает сильнейший. Не нужно оправдывать подлый поступок твоих предков их борьбой за мирное существование. Если я кому-то желаю смерти, я хотя бы имею смелость об этом сказать открыто.

– Лэина, – начал он сдавленным голосом, – этой борьбе тысяча лет. За это время многое изменилось, но только не отношение потомков Лаан к потомкам Ругоии. Мы не те же самые Оиилэ, которые оставили Лаан умирать в закрытом городе.

– Нет… Не те же. Но я уверяю тебя, когда мы вернём себе правящий трезубец, вы не погнушаетесь последовать примеру ваших прародителей. Поэтому для нас разницы нет. Ругоии и есть Ругоии.

– Трезубец Гарранэёль недостижим, – ответил он категорично.

– Он наш по праву крови.

Я поднялась и едва заметно кивнула на прощание, Омин поднялся вслед за мной – движения быстрые, глаза горящие.

– Не понимаю! Почему вы, потомки Лаан, так помешаны на этой своей крови?!

– Может быть, потому что это единственное, что у нас осталось?

Разговоры с Омином всегда бередили мне душу. Он считал своим долгом открыть мне глаза на невиновность Ругоии, но я подозревала, что в Скалистом городе им рассказывали совсем иную версию событий. В моём родном Улиан Гиугин помнили о тех, кто погиб от голода, и тех, кто решился бежать из Королевского города, ради спасения себя и будущих потомков. Эта рана была слишком глубока, чтобы зажить и не оставить после себя уродливого шрама.

Попрощавшись с Омином, я неспеша заплыла в дом, поднялась вдоль винтовой лестницы на второй этаж, преодолела пару поворотов в коридоре и тихонько открыла дверь библиотеки. Тысячи писаний приветствовали меня с высоких полок. Я нашла ту, на которой остановилась в прошлый раз, достала следующее писание и уселась за стол. На этот раз оно было на более или менее понятном мне языке, но тоже, очевидно, происходило из Лаан Гиугин. С первых строк я погрузилась в рассказ одной из Лунных жриц, оставшихся в Королевском городе после ухода оттуда моих предков.

«Как последняя Лунная жрица Лаан я считаю своим долгом поведать нашим потомкам историю падения Королевского города.

Наш город веками процветал и развивался, и будущее его могло быть прекрасно, если бы он не попал в поток перемен, которого не должно было случиться.

Маилана, Лунная жена Норэра, Владыки Всемория и Правителя Бездонного моря, пала жертвой соблазна. Она поверила сладким речам Лунного наследника Ругоии и предала своего супруга и наше племя. Выкрав из сокровищницы в Чертоге прародителей реликвии Лаан, какие именно мы до сих пор не знаем, ибо их там несметное множество, и передав их племени Ругоии, она в уговоренный день подняла покров Лаан Гиугин и впустила в город Лунных наследников и Глав племён, не так давно отделившихся от Лаан во время раскола.

Возжелав отнять у нас власть, они явились, чтобы бросить Норэру вызов.

Владыка Всемория был сильным Оиилэ и смог бы им противостоять, но предатели Ругоии использовали полученные от Маиланы реликвии, с их помощью увеличили свою Волю и передали её остальным племенам. Один за другим они вызывали Норэра, нашего Владыку, на поединок, и с каждым боем он получал всё новые раны. И даже силы правящего трезубца Гарранэёль было недостаточно, чтобы изменить исход этих битв.

Владыка пал, а трезубец и власть во Всемории по Закону силы перешли к победителю – Лунному наследнику из Западного моря. Жена Владыки, Маилана, будучи непробуждённой Лунной женой и лишившись супруга, последовала за ним, в Мир голосов.

Новый Владыка забрал правящий трезубец и покинул Лаан Гиугин, так и не дав жителям право пересекать Защитный покров. Мы оказались заперты в собственном городе. С трудом находя пропитание и каждый день теряя близких, мы обратились к прародителям, хранящим Защитный покров, за разрешением покинуть теперь уже закрытый Королевский город.

Они дали право пересечь границу, но выставили два условия: Лунные жрицы должны были навечно остаться в Лаан Гиугин, а те, кто ушёл, не должны позволить предавшим их племенам получить Королевскую кровь в наследие. Так последние из Лаан отреклись от своего племени и покинули город предков, а мы, Лунные жрицы, остались, чтобы уберечь наследие от рук предателей».

Я перечитала писание несколько раз, осознавая, что за глупой традицией королевских родов Улиан никогда не позволять своим потомкам переходить в другие племена, даже в случае венчания, стояло нечто большее, нежели обычная ненависть или зацикленность на прошлом. Это было одним из условий спасения наших предков, и наверняка тому были веские причины.

Я ещё раз взглянула на это писание, уже много лет мирно стоявшее на полке в личной библиотеке посла Ругоии, и оно показалось мне бесценным. Сколько ещё таких сокровищ можно найти в этой необычной библиотеке я даже предположить не решалась. Но тайна писаний меркла по сравнению с тайной личности Рагавурра. Зачем послу Скалистого города так углубляться в историю Лаан?

Более того пресытившись писаниями о моих прародителях, он попытался заполучить и их прямую наследницу в невесты. Только, зная наши обычаи, он должен понимать, что никогда я не соглашусь остаться в Ругоии Гиугин по доброй воле.

Я вернула писание про падение Королевского города назад на полку, запомнила, где оно находилось, на случай если мне захочется его перечитать, и принялась дальше просматривать каменные доски, испещрённые текстом. Окончательно утомившись и впервые за день почувствовав подобие голода, я решила спуститься вниз, чтобы взять на кухне что-то перекусить. Хотя полноценный ужин в меня бы, конечно, ещё не поместился.