Апостолы игры

– Дима, не лезь!

– Шмель, ты сейчас какую-то ерунду придумал. Сказал бы “как всегда”, но это круче чем всегда. Сколько ей, десять?

– Тринадцать. Дима, пожалуйста, не лезь. Я знаю, что делаю.

Не мешая братьям выяснять отношения, как будто даже и не замечая их, беззвучно шевелящий губами Уж отошёл к стене. Демон тихо переспросил:

– Ты знаешь, что делаешь? Что же ты делаешь, брат?

При слове «брат», голова Шмеля дёрнулась. Шмель поднял лежащий у ног Зайца мяч – Заяц благоразумно отошёл в сторону.

– Отдаю долги, брат, – бросил мяч Демону, машинально отшагнул назад, за трёхочковую дугу, принял мяч. – Перед тобой, но раз ты слишком горд, чтобы принять их от меня, то, видимо, ей.

Шмель бросил, проследил как мяч залетел в корзину.

– Или Богу.

Мяч покатился по полу. Балу сделал движение чтобы поднять его, но Демон оказался быстрее. Перебросил Шмелю.

– Хочу заслужить прощение, – Шмель принял мяч и аккуратно повёл вдоль линии. – Не твоё, ты слишком высокомерен, чтобы простить меня, брат… – бросил из правого угла, сразу же понял, что не попал, побежал, забрал подбор из рук не успевшего подставить спину Демона, повторил бросок. – Хотя бы своё…

Демон, снова начав покусывать губы, вернул мяч вышедшему на периметр Михе. Тот продолжил.

– Обрести достоинство. Опять – не в твоих глазах, ты слишком жаден, чтобы считать достойными хоть кого-то из братьев, мы все никто перед тобой. И даже не в их глазах. В своих.

Шмель побежал на кольцо, но в последний момент Демон подставил руку, перехватывая мяч. Развернулся к кольцу, проследил как по инерции пролетает дальше брат, забросил в кольцо. Взял мяч, ушёл за линию. Посмотрел на оправившегося после падения Шмеля:.

– Защищайся.

«Дворняги» выпрямились в полный рост.

– Пятихатка на Демона, – шепнул Балу. Макс покачал головой:

– Шмель, по-любому.

Вместе с оказавшимся рядом с ними Андреем отошли на край площадки. Подтянулись Пранас и Ромас. Только Жильвинас, продолжая шевелить губами, остался стоять сам по себе, но и его глаза, осознанно или нет, следили за движением мяча. После разбитого на первые три владения монолога Шмеля и короткого, словно плевок, ответа Демона играли молча. Играли сосредоточенно. Огнев старший плохо попадал, но отрабатывал в защите, Шмель старательно забирал все подборы и раскачивал брата причудливыми узорами ведения. При счёте 19:18 Демон вернул мяч забившему девятнадцатое очко Шмелю и прилип к брату, так, что между ними не осталось и двух сантиметров.

– Ты её хоть немного знаешь? Ты готов жить с ней? Ты вообще готов любить?

Шмель прыгнул с отклонением назад и выбросил мяч. Оба брата не отводили глаз друг с друга. Откуда-то со стороны донесся голос Макса:

– И пятьсот евро переходит в карман общепризнанного гения спортивных ставок! Уверенная победа Шмеля! Ура!

Дмитрий, пристально глядя в глаза Михаилу, кивнул:

– Хорошая игра.

Резко замахнулся, неуверенно хлопнул Миху по плечу и вышел из зала. Шмель зачарованно потёр место, куда секунду назад легла ладонь брата.

– Хорошо. Если ты не передумаешь и она согласна – я, кажется, могу это сделать. Я обвенчаю вас.

* * *

Возвращаясь с тренировки наткнулись на расположившихся в холле на диванчике Лиздейку с Мигелем. На столе перед мужчинами лежала раскрытая местная газета.

– Мигель говорит, нас во врагов местного населения записали. Журналисты утверждают, что мы специально Нигерии проиграли, чтобы она, а не Венесуэла, в четвертьфинал вышла, – сообщил команде менеджер. Кишкис, не игравший на последних владениях, хмыкнул:

– А что? Мне тоже со скамьи так показалось… Жильвинас, признавайся – правы журналисты? Вы нарочно под противника легли?

– Ты же видел как Артурчик данк смазал? Конечно, такое только специально возможно… – подыграл Уж, поднимая со стола газету. С улыбкой рассмотрел сделанную на финальных секундах фотографию прыгающего на кольцо Римлянина, закрыл газету, и, откладывая её, зацепился взглядом за заголовок на главной. Показал переводчику. – Мигель, а что тут пишут? Переведи, пожалуйста?

– «Ученые уверены: найден бозон Хиггса!», – послушно перевёл Мигель. Пробежал глазами текст. – Про физику что-то… Всё перевести?

Ошеломлённый Уж покачал головой:

– Спасибо, я потом сам почитаю об этом… Я, пожалуй, пойду…

– Жильвинас, с тобой всё хорошо?

– Да, отлично, на самом деле… Чудесно просто!

Задумчиво глядя в спину удаляющемуся другу, осведомленный о его интересах Кишкис, пояснил для всех:

– Открыли «Частицу Бога». Забейте.

Путеводная Звезда

«Четвертьфинальный матч против Пуэрто-Рико пока, безусловно, является самой организованной из проведенных этой сборной игр. Несмотря на небольшую итоговую разницу (76–72) Литва уверенно доминировала на протяжение всей игры. Тренер Каритис очевидно провёл работу над ошибками и вернул в свой арсенал игру широкой ротацией. Это сработало – безусловно, самым ценным игроком прошедшего матча стал отдыхавший в игре с Нигерией капитан, Кястутис Потемкинас. Он не только собрал «дабл-дабл» с пятнадцатью очками и шестнадцатью подборами, из которых семь – в нападении; он показал себя и незаменимым замечательным партнёром для своих товарищей. Безукоризненно работали его заслоны для основного снайпера нашей команды – Ромаса Мунтялиса. Три дальних броска из пяти попыток забил сегодня Ромас, все три – обретя полную свободу на линии после восхитительных заслонов Потемкинаса.

Стоит отметить и блистательно проявивший себя дуэт братьев Огневых, также отдыхавших в последнем групповом матче турнира. Именно на такой уровень взаимодействия надеялся тренерский штаб, именно такую «химию» между братьями ждали эксперты, говоря об «особенной братской связи». Восемь результативных передач отдал Огнев-старший Огневу-младшему, настрелявшему в итоге впечатляющие двадцать девять очков. Блистательная игра, уверенная победа! Впереди – Доминиканская республика! Понятно, что сборная Литвы до сих пор не показала весь свой потенциал, но если наши парни сыграют с Доминикой хотя бы на уровне сегодняшнего матча – болельщики смогут со спокойной душой заказывать билеты в Лондон. Литва в случае победы, разделит первое-второе место с победителем пары «Россия-Нигерия» и в очередной, шестой раз подряд, примет участие в Олимпийских баскетбольных играх»!

– Жильвинас, тебе не кажется, что ты совершаешь ошибку? – это была странная игра. После тренировки все разошлись по номерам, утром вышли, молча доехали в автобусе до стадиона, молча приготовились. Молчал даже тренер – только во время игры в тайм-аутах выдавал короткие указания. Молча деловито выиграли, молча переоделись и молча поехали в гостиницу. Казалось, что команда вся вместе подошла к краю очередной жизни и слова теперь не нужны, потому что вот-вот начнётся другая, а всё сказанное останется в этой. По возвращению в гостиницу Заяц зашёл к себе быстро принять душ, и сразу же направился в номер Ужа. Зайцу не нравились последние события. События, которые теперь стремительно подхватили Ужа и тащат его в самую гущу, в самый водоворот. События, которые, по мнению Зайца, не должны были происходить и уж тем более – никак не должны были касаться его друга. Уж оторвался от экрана ноутбука.

– Андрей, – он встретил вошедшего улыбкой, всегда Андрея выбешивавшей. Улыбкой, сочетающей в себе кротость и опёку. Кротость, видимо, перед Богом, а опекунство – по отношению к нему, заблудшему недалёкому другу. – Андрей, как часто с тобой разговаривает Господь?

– Редко, – стараясь быть терпеливым, Андрей улыбнулся в ответ. – И исключительно твоим голосом.

– Это здравый смысл, и ты к нему всё равно не прислушиваешься, так что не гневи Господа, – возразил с усмешкой Уж. Протёр глаза. – Понимаешь, этот бозон без малого пятьдесят лет ищут, а нашли именно сейчас: сейчас, когда мне, как никогда, нужен был знак, нужен ответ, нужна Его помощь. И, ты сам оцени это – Он посылает такое знамение, которое безошибочно прочту я, но вряд ли сочтёт знамением кто-либо другой. Как ты думаешь, сколько энтузиастов теоретической физики среди активных христианских священнослужителей? Как ты думаешь, сколько из них именно сейчас стоят на пороге сложных неортодоксальных решений?

Андрей тяжело вздохнул. Сел на кровать напротив Жильвинаса.

– Ты не активный священник, ты сам говорил. А твое решение, насколько я понимаю, это поощрение растления малолетней, если не пособничество в этом. Ребёнку тринадцать лет всего – тебя это не смущает, слуга Божий?

– Не слишком… – Жильвинас полностью повернулся от кофейного столика, где стоял ноутбук, к гостю. Теперь они сидели в одинаковых позах, практически упираясь друг в друга коленями. – Я как раз сейчас собираюсь взять её, Мишу, паневежских ребят и сходить всем вместе в парк к Армандо, чтобы поговорить с ней основательно, но нет, не слишком. Для меня это не растление малолетней, это спасение выброшенной в трясину порока души. Двух душ, возможно. Помощь двум заблудшим душам в обретении света даже. Нет, Андрей, её возраст меня не смущает и, я думаю, Андрей, ты понимаешь, что я прав – в этой ситуации возраст не релевантен. И знаешь… Возможно я здесь вообще именно для этого. Так что не смущает, нет. Но мне хочется спросить: А для чего здесь ты?”

Изобразив на лице гримасу, означавшую «Что толку с блаженными идиотами разговаривать?», Кишкис резко поднялся с кровати, но был остановлен схватившим его за руку Ужом.

– Нет, серьезно, Андрей. Ответь. Без этой шелухи про фамилии.