Воровка

Куда пропала Лора? Чистое безумие.

Лора Хилберсон была патологическим лжецом, и я понял это за три свидания. Она была симпатичной, довольно застенчивой, но все знали, кто она. Возможно, потому, что у ее родителей была яхта, куда она приглашала гостей каждые выходные. Наш колледж был частным. Оливия – одна из немногих, кто учился на полной стипендии, остальные в ней просто не нуждались.

Я пригласил Лору на свидание после того, как нас включили в одну группу на уроке испанского. На первой же встрече она рассказала о своей лучшей подруге, погибшей в автомобильной аварии тремя годами ранее. Она плакала, когда рассказывала об этом, ведь сблизилась с ней больше, чем с собственными братьями и сестрами. Когда я спросил, сколько у нее братьев и сестер, она замялась лишь на мгновение, прежде чем сказать – восемь. Восемь братьев и сестер. Ого! – подумал я. Ее родителям должно быть очень сложно. Как они успевали обнимать всех за один день?

Второе свидание мы провели на яхте ее родителей. Несмотря на завидное финансовое положение, они производили впечатление простых людей. На обед ее мать приготовила сэндвичи: ломтик индейки, белый хлеб и помидоры. Они говорили о своей церкви и о миссионерских поездках, в которых Лора участвовала в старшей школе. Когда я спросил, брала ли она с собой своих братьев и сестер, они взглянули на меня, недоумевая, о чем я. Почти в тот же миг Лора заметила стаю дельфинов, и мы отвлеклись, любуясь, как они резвятся в воде. Затем мы отправились к их дому, чтобы я мог забрать свою машину. Они жили в скромном двухэтажном доме, и единственным показателем их состояния оставалась яхта, на которую они, как они смешливо говорили, разорились.

Пока ее мама отлучилась в гараж, чтобы достать нам по бутылке колы из холодильника, Лора показала мне их жилье изнутри. Я сосчитал спальни: одна, две, три, четыре. В каждой – по «королевской» двуспальной кровати, кроме комнаты Лоры с обычной широкой постелью. Она сказала, что предпочитает стандартное полутораспальное место. Когда я удивился, где же они все помещаются, она сказала, что большинство ее братьев и сестер старше и уже выпорхнули из родительского гнезда.

Моя внутренняя защита забила тревогу по-настоящему, когда я прощался с ее родителями в прихожей. Правую стену от входа увешали семейные фотографии: бабушки и дедушки, рождественские ужины, вечеринки в честь дней рождения – я скользнул взглядом по каждой, пока мы обсуждали учебу и грядущие экзамены. Когда мы наконец раскланялись и я подошел к своей машине, я точно знал две вещи: Лора была единственным ребенком и патологическим лжецом.

Третьего свидания не должно было случиться. После того, как я во всем разобрался, я испытывал исключительно отвращение. Но на групповом свидании я попал в пару к Лоре. Мы отправились в небольшую поездку, на матч «Янки» против «Рэйз». Все прекрасно понимали, что «Рэйз» опозорятся, но нам хотелось выбраться из города и развеяться, пока итоговые экзамены нас морально не уничтожили. Лора поехала со мной и еще одной парой. С переднего сиденья она вещала о недавней поездке в Тампу, когда ее сестра потерялась на пляже, так что родителям пришлось звонить в полицию.

– Мне казалось, ты самая младшая, – сказал я.

– Это давняя история. Ей было пять или около того, – выкрутилась она.

– А сколько, получается, было тебе?

– Три, – тут же ответила она.

– И ты помнишь такие детали?

Она замялась:

– Нет. Но родители постоянно вспоминают тот случай.

– Твоя сестра сейчас в колледже?

– Нет. Она военная.

– В какой отрасли?

– Она «морской котик».

Мои брови поползли вверх. Я покосился на зеркало заднего видения, проверить, слышали ли Джон с Эми, что она только что сказала.

Они оба спали, прислонившись друг к другу.

Вот черт.

Было темно, и, к счастью, она не могла видеть выражения моего лица. В военно-морском флоте США не служили женщины. Я американец лишь наполовину, но это широко известный факт, о котором в курсе даже я. По крайней мере, я так считал.

– Что ж, это впечатляюще, – сказал я, потому что ничего лучше не придумал. – Ты наверняка ею гордишься.

Или лжешь.

Оставшееся время в дороге я выяснял, чем занимается каждый из ее братьев и сестер, и каждый раз она давала четкий ответ.

В тот момент я делал это просто веселья ради. На следующий день, во время игры, я пристроился между двумя своими друзьями, чтобы не сидеть рядом с ней. Ложь вытягивала из меня силы. Но следующей ночью я вернулся за новой порцией.

Я расспрашивал ее о миссионерских поездках, пытаясь понять, по какому принципу действует ее логика. Христианам не полагалось лгать – по крайней мере, в таких масштабах. Это больше походило на маниакальный бред. Возможно, у нее проблемы с головой. Но в социуме она вела себя совершенно адекватно. Господи. Это поражало и заставляло меня жалеть, что я не поступил, как хотел, и не пошел на факультет психологии вместо бизнеса. В конце недели я спросил о ней у одной из девушек в нашей компании.

– Она прикольная, – сказала та. – Только немного тихая.

– Ага. Наверное, из-за того, что она младшая среди такого количества братьев и сестер.

Тони поморщилась:

– Кажется, у нее их только двое… брат и сестра. Они оба учатся за границей.

О, нет, к дьяволу.

Больше я с Лорой не разговаривал. Я так и не докопался до истины, лгала ли она, осознавая, что лжет, или ее разум был по-своему искажен. Или она так веселилась. Кто знает? Я не стал задерживаться в ее окружении, чтобы выяснить. Когда нам сообщили, что она пропала без вести, я сразу же предположил, что она сама подстроила свое исчезновение. И тут же раскаялся, что допустил подобную мысль.

Скорее всего, ее действительно похитили, а я интерпретировал ситуацию так, чтобы она соответствовала моему представлению о ней.

Ее нашли в Международном аэропорту Майами. Когда в газетах начали появляться репортажи о том, что ее похитил некий мужчина по имени Дэвон, я пытался не подвергать их версию сомнению. Правда, пытался. Оливию это дело завораживало, и она читала все, до чего могла добраться. Не знаю, потому ли, что она изучала право, или потому, что чувствовала какую-то личную связь с Лорой. Я держал язык за зубами и надеялся, что она в порядке.

А затем настала одна из ночей после рождения Эстеллы. Я готовил ужин, и по телевизору шелестели новости. Я услышал ее имя. Мягко, но мой слух был настроен на ее имя. Я вышел из кухни в зал, где Леа собиралась переключить канал.

– Оставь, – сказал я. На экране Оливия сопровождала мужчину, судя по всему, Добсона Орчарда. Она отмахнулась от журналистов и села с ним в машину.

Оливия, нет.

Я хотел сказать ей держаться подальше от этого дела, от этого человека. Хотел дотронуться до ее шелковых черных волос и окутать ее защитой. К тому времени, как новости сменились рекламой, у меня пересохло во рту.

И только тогда я осознал, что в репортаже мелькнула фотография Лоры, упомянутой как одна из первых жертв. Добсон – Дэвон…

Забудь, приказал я себе. Она была в состоянии наркотического опьянения. Может, она неправильно уловила имя. Или репортеры. Может, она влилась в тему с Добсоном, потому что ей хотелось внимания. В колледже она жаждала сопричастности с чем-то, быть частью чего-то – семьи с восемью детьми. Может быть, просто может быть, она нашла эту семью в калейдоскопе жертв Добсона, похищенных и подвергшихся насилию. Проклятье – я вечно находил самых странных женщин, с какими только можно провести время.

Глава 9

Настоящее

Кэмми просыпается, протирая глаза:

– Где мы?

– Неаполь.

Я съезжаю вниз по улице, на которой, пожалуй, слишком много деревьев, и она озирается беспокойно:

– Какого хрена, Дрейк?

Оливия, молчавшая всю дорогу, безразлично выглядывает в окно. Я волнуюсь за нее – она ни разу не уточнила, каков наш пункт назначения. Либо она настолько доверяет мне, либо ей просто неинтересно. Оба варианта меня устраивают.

Дорога изгибается, и я сворачиваю на улицу, значительно меньше предыдущей. Дома здесь стоят дальше друг от друга – всего их десять, и они расположены вокруг озера, окруженного пятью акрами земли. Ближайшие соседи разводят лошадей – те безмятежно пасутся за белым частоколом. Когда мы проезжаем мимо, Оливия наклоняется, чтобы лучше их рассмотреть.