Чокнутая будущая

– Нет-нет, – поспешно сказал Антон, – я просто не ожидал такого роскошного обеда.

– Разве это роскошь! – почти сердито вскричал Гамлет Иванович. – Ты просто не был на обедах моей матушки! Пять видов еки, долма, хоровац, манты с тыквой! Ты никогда не ел досыта, если ни разу не садился за стол моей матушки!

Я с аппетитом лопала шашлык, закусывая лавашом с пхали, и раскаты этого голоса звучали для меня как самая лучшая музыка в мире.

Чайковский с Моцартом заплакали бы, если бы узнали, как мало они стоят по сравнению с этим голосом.

– А как она Славку любила! – продолжал Гамлет Иванович. – Наряжала ее как куклу.

– Моя бабушка не умела ни шить, ни вязать, – закивала я, – но бабушка Ануш из любого махра была способна сшить платье, а из любого клочка шерсти связать шарф. Она и меня всему научила. Это платье я сшила собственными руками.

– Очень выразительное, – вежливо похвалил Антон.

Да, я выросла со стариками в мире теплых пирогов, советов на все случаи жизни и обильных объятий. И в этом мире было очень много любви, еды и сказок.

– К слову о матушках, – Гамлет Иванович посмотрел на меня со значением. – Ты афиши-то видела? Весь рынок ими обклеен.

– Видела и даже купила билеты. У моей мамы гастроли в нашем городе, – поведала я Антону, который внешне не проявлял ни малейшего интереса, но вдруг он втайне сгорал от любопытства.

– Гастроли? – повторил он безучастно. – Ты поэтому в Леху влюбилась? Потому что сама из театральной семьи?

– Моя мама комик. – Это прозвучало так едко и отравленно, что Гамлет Иванович тут же нахмурился. – Стендапер! Женщина у микрофона, которая свою семью превратила в тему для шуток. У бабушки каждый раз сердце прихватывало, когда она слушала ее выступления. Ну можешь представить… – Я вскочила на ноги и, изображая вилкой микрофон, подперла бок одной рукой и затараторила: – Привет, привет, меня зовут Мария Милованова, и я самая старая в нашем проекте. Но надо мной никто не шутит по этому поводу, потому что у меня мать – ведьма. Действительно ведьма, с помелом и котлом. Она смотрит на карты и говорит: «Э, мил-человек, да тебе нужны деньги». Серьезно? Похлопайте те, кому не нужны деньги. Вам? Прям не нужны? Выйдите вон из зала. И я все время спрашиваю ее: «Мам, что же ты не увидела в этих своих картах, что я залечу на первом свидании?» К такому меня надо было начинать готовить заранее. Ну, не знаю… Тренироваться на бананах надевать по три презерватива. У каждого свои фобии. Кто-то боится девочек, вылезающих из колодца. Я боюсь девочек, вылезающих из меня.

– Мирослава, перестань баловаться, – велел Гамлет Иванович печально. – Другой матери у тебя все равно не будет, люби такую, какая есть!

– Полюби меня такой, – пропела я, – полюби меня такой, какая я есть! Эх, хорошее у вас вино вышло, крепенькое.

Он крякнул и снова ушел – наверняка за печеньем и кофе.

А я, притомившись, упала на стул напротив Антона.

– Я собираюсь на ее выступление, – сообщила, поправляя пион и возвращаясь к образу роковой красотки. – Не думаю, что смогу подойти к ней, чтобы поздороваться, но даже кошке разрешено смотреть на короля. Алеша обещал пойти со мной в качестве группы поддержки, если я раздобуду ему гроб.

– А вот и жалостливая история, – резюмировал Антон. – Это уже манипуляция уровня «Олег», моего племянника, которому двадцать.

– И почему ты все меряешь в племянниках?

– Потому что им тоже все время что-то от меня нужно.

– Да фу, – обиделась я, – тоже мне! Сколько стоит твой гроб? Сделаю мужу подарок.

Я тут же представила, как все артисты театра рукоплещут мне как меценату и покровителю муз. Кто знает, возможно, они даже повесят мой портрет в фойе и подпишут: «Человек, без которого постановка „Вия“ не удалась бы»… Вдруг таким незатейливым образом я смогу стать самой лучшей и заботливой женой Алеши? И даже блеск и богичность Риммы Викторовны немножко пооблезут.

– Я подарю тебе его, – проинформировал Антон, – если ты окажешь мне одну небольшую ответную услугу.

Я захохотала.

– Не убивай меня, Иванушка, я тебе еще пригожусь! Поди туда, не знаю куда. Милый мой Антошечка, да мы же прямиком оказались в сказке. Рассказывай быстрее, какой подвиг я должна совершить, чтобы получить свою награду?

Глава 7

Антон молчал так долго и загадочно, что за это время я придумала ровно три вещи, о которых он мог меня попросить.

Во-первых, пион из моих волос, чтобы засушить его, а потом долгие годы вспоминать этот обед со слезами ностальгии на глазах.

Во-вторых, поцелуй. Разве мужчине не полагается пытаться поцеловать девушку при любой возможности? Они же охотники, а мы неприступные крепости. Ну, теоретически.

В-третьих, никогда больше не появляться в его конторе – даже в темных одеждах. Не подумайте, что я очень уж мнительная, но порой мне кажется, что я его нервирую. Совершенно непонятно почему.

Тут только я сообразила, что ничего не знаю о его личной жизни, кроме того, что он платит Алешины алименты и на нашей свадьбе был без жены.

А вдруг он с кем-то встречается? Или живет?

Не то чтобы меня сильно смутил бы подобный расклад – ах, оставьте, я и сама замужем.

Но вдруг Антон никаких женщин, кроме бывших жен своего старшего брата, и не видел? Вдруг он понятия не имеет, что с нами делать.

Или, наоборот, страшный бабник.

Рука сама собой потянулась к сумочке, к колоде, чтобы посмотреть, как там на личном фронте у этого гражданина, как вдруг мое запястье перехватили цепкие пальцы.

Прямо как в корейской дораме!

Не хватало лишь, чтобы из-за ширмы вынырнул знойный красавчик и схватил бы меня за другую руку.

А я стояла бы между ними, хлопая глазками.

Какая прекрасная была бы сцена в декорациях взбесившегося балагана, коим являлся интерьер кафешки Гамлета Ивановича.

– Прости, – неожиданно мягко произнес Антон и разжал пальцы, – мне вдруг показалось, что ты сейчас достанешь карты.

– С чего бы это? – изумилась я с пылом воришки, застигнутого на месте преступления.

– Никогда не гадай на меня, – проговорил он все так же мягко, почти нежно, но это была та самая двуличность, которая поразила меня с первого взгляда. Лезвия под плюшем.

– А? – Я попыталась сосредоточиться. – Почему?

– Потому что у тебя слишком богатая фантазия, ни к чему ее подстегивать. Мирослава, у меня один брат, а вот жен у него – много. Ни к чему нам лишние сложности, правда?

Божечки, что он вытворял своим голосом…

У его голоса был обволакивающий аромат капучино, когда ты следуешь за кофе и корицей, утратив смысл и осторожность. Я невольно покачнулась Антону навстречу и только секундой позже осознала, что именно он мне сейчас заявил.

«Отстань от меня», – вот что это означало.

Я обещала стать пиявкой, а он изо всех сил избегал этой участи.

– На кого мне раскладывать карты, а на кого нет – не твое дело, – процедила я с надменностью Снежной королевы. – Ступай, Антошенька, с богом, не смею тебя больше задерживать. И чахни дальше над своими гробами.