От любви до ненависти – одно сообщение. Часть 1

– Ты куда пропал? – Спрашиваю, не вылезая из замка рук.

– Да учёба, фотосеты, снова учёба. Вот. А ты куда? Тоже редко появляешься.

– У меня тоже учёба.

– Понятно, – протягивает Саша.

Бегаю глазами по Сашиной тёмно-зелёной рубашке, засматриваясь на пуговице. На его груди висит фотоаппарат, значит сегодня он будет ловить коллектив в объектив.

– Ну, ладненько, мне пора домой, а то как-то поздновато.

– А, уже уходишь? Жалко, что тебя не будет на снимках. Что ж, значит, в следующий раз.

Снова обнимаемся. Двигаюсь в сторону выхода. На встречу, из кабинета вылетает Андре. Надо же, даже не заметила его появления. По-дружески жмём руки и расходимся.

***

Вышли на Центральной площади. Новая плитка, уложенная от силы год назад, разваливается. Особенно на лестницах. Даю диву с людей, что смогли угробить за такой короткий срок. Запинаюсь, ругаюсь. Небо начинает плакать, словно обиженный ребёнок. Ругаюсь на то, что вымокну до ниточки. Хотя не страшно. Так даже лучше. Не будет видно слёз, вновь собравшихся на глазах. А размытая косметика ни о чём не скажет. Оно рыдает, не думая, что делает только хуже.

Под каплями дождя телефон открывает совсем не то, что нужно. С горем пополам добиваюсь открытия «Телеграмма». Нажимаю на «избранное» и записываю голосовым на ходу придуманный рэп.

– Хей, йоу, двадцать двадцать два. Это токийская братва.

– Это будет лучший рэп октября, – продолжила Ксю.

– Корейская капуста – даже папа скажет: «вкусно».

15 – 16 Октября Сон*

Я сижу на скамейке в парке. Вокруг цветёт лето. Сочная трава и одуванчики. Но почему-то пусто. Никого нет. Держу в руках букет ромашек. Не знаю, кто и когда подарил их. Собираюсь уходить, но замечаю Женю. Он стремительно приближался ко мне. Хочу убежать, но ноги словно вросли в асфальт.

– Прости. Давай, начнём всё сначала?

19 Октября

Сегодня снова еду до бабушки. Дома отключили свет, за якобы неуплату за несколько месяцев. Правда, я не углублялась в вопрос, потому что хватает думать о Жене, о том, как болит.

«Что я чувствую? Сложно выразить словами. Проще будет разбить стеклянную бутылку и указать на неё пальцем, мол смотрите – это я. Запах свежего постельного белья и тела – так пахнет одиночество. Стала замечать, что не живу, а просто существую. Ничего не желаю, только если вернуться хотя бы на день в август или сентябрь. Пережить заново то, что испытывала. Почему именно он? Я ведь не люблю слишком настойчивых и требовательных манипуляторов, эгоистов, как сама. Но видимо тем и понравился, что у нас схожи характеры».

25 Октября

Стою на светофоре. Пока горит красный мой трамвай успевает уехать, обещая незабываемые десять минут в холодном осеннем утре. Кленовый лист тонет в луже на путях. Смотрю, представляя себя на его месте. Было бы лучше, если бы там тонуло моё тело. Перебираю в кармане ключи от квартиры. Они царапают экран смартфона, но я и не думаю перекладывать их. Перебирание железок действительно позволяет не думать о трёх градусах выше нуля, стоявших на улице.

«Двенашка» прикатила пустая. Забиваюсь в угол и протягиваю неприятному кондуктору проездной. Он с такой же неприязнью возвращает назад корочку и билет. Была бы его воля, возможно бы сорвался, за все косые взгляды, за то, что заставила тащиться через весь вагон.

Размышляю о том, что нужно прекращать тупо плыть по течению. Я никогда не была такой, как все люди, вся серая масса. Но сейчас попросту нет сил что-то поменять. Обещаю, вернусь в присущее себе состояние, но позже, когда отпустит. Не сейчас. Не сегодня.

Через остановку выхожу и жду Егора. До восьми шесть минут. Скоро прозвенит звонок на первый урок, только вот опоздание не пугает. Скорее пугает, что придётся сидеть шесть уроков и слушать, как учителя срываются на одноклассников. В кабинете повиснет напряжение, перешёптывание, чей-то тяжёлый вздох. Мел продолжит скрипеть по доске, выводя тему: «История создания романа Евгений Онегин».

Литература – единственный предмет за последние недели, на котором вникаю во все слова учителя. Но то, что требовало записи, очень неохотно появлялось в строчках. Прошло несколько перемен, а Ксю ни разу не повернулась ко мне, не сказала ни слова. Она полностью переключила внимание на Уоллес. Каждые пять минут свободы она с ней. Теперь я и ей не нужна. После алгебры подхожу к ним двоим. Смотрят фотографии какой-то к-поп группы. Наклоняюсь к Кристине и произношу:

– Привет.

– Угу, – ответила она отрешённо.

Даже не оторвалась от листания фоток своих корейцев. Я ухожу обратно за парту и жалуюсь Егору, что чувствую себя третьей лишней. Ничего не отвечает. Протягивает наушник, открывая «Тик Ток». Следующие пятьдесят минут проходят за просмотром коротких роликов, которые вызывают двойственные чувства.

0:12

Я забралась с головой под одеяло, будто от кого-то прячусь. Нет, прячу не оболочку, а раздумья. Нахожу фотографии Жени в телефоне, не понимая, что заставило сделать сие. Русые волосы, карие глаза, родинка на левой щеке, как у меня. И почему-то приходит осознание, я правда люблю. Дура. Возможно, от незнания настоящего внутреннего, было бы проще забыть, но теперь станет хуже. Смотрю ещё чуть-чуть и начинаю реветь о том, что никаких «нас» больше нет и не будет. И вот. Наконец-то трещинка добралась до лёгких. Рывком глотаю воздух, в то же время пытаюсь не разбудить бабушку. Сжимаю руками подушку от злости. Закусываю одеяло, если вдруг крик решит сорваться. Невольно вспоминаю слова о любви, произнесённые так, что растрогали бы любого. Прикосновения губами. Царапины, случайно оставленные мной на его спине. Засосы на наших шеях. Сжимаю кулаки до хруста костей, не замечая боли. Закусываю губу до крови. Облизываю, на языке появляется привкус металла. Пытаюсь распробовать ещё и меня воротит. А потом повторяю пробу. Желудок скручивает с невероятной силой. Теперь больно и физически.

26 Октября

Просыпаюсь от хлопка входной двери. Валентина Семеновна ушла на работу. Смотрю на тыльную сторону ладони – вся расцарапана. Плетусь по холодному полу в кухню. Чайник ещё не остыл.

В зеркале, висящем над раковиной, вижу эти искусанные губы, на которых запеклась кровища. Ощупывать больно, даже если аккуратно. Опухшие веки и полопавшиеся капилляры в глазах. Бледное лицо, на котором нет желания жить.

Ещё только среда, а ехать на учёбу уже не хочется. Но придёт фотограф, снимать нас на выпускной альбом. После горького кофе, пытаюсь спасти своё лицо мейкапом, чтобы не казаться таким трупом.

19:19

Залезаю под душ. На тело обваливается кипяток и обжигает. Меня устраивает. Не знаю, куда себя деть. Может проще покончить с собой? Везде лишняя. И всё только порчу. Закрываюсь от всех, в том числе и друзей, поэтому они и не общаются со мной. Я не интересна.

Снова начала сидеть в том чат-боте, в котором познакомилась с Женей. Никаких симпатий. Или они есть, но парням нужно только одно. А мне нужно внимание, забота, тепло, красивые слова, к которым привыкла. Но не будет ли тошно от того, что это пишет совершено другой, чужой человек. Называет своим солнцем. Мне же нравилось, когда так называл именно он. Только ему я позволяла делать сие. Но наше время истекло, не дав возможность в полной мере насладиться друг другом. Прошло не несколько месяцев, а только тридцать четыре дня.

Flashback*

Женя приобнимает сзади, а я почти засыпаю. Резко повернувшись к нему, осматриваю через полусомкнутые веки.

– Вот перееду в Питер, тогда сможем быть вместе не пару дней в год, а почти каждый день.

– А почему почти? – Шёпотом спрашивает он.

– Думаю, твои родители не оценят такого сюрприза.

Женя смеётся и прижимает к своему горячему телу ближе:

– К тому времени я уже буду снимать квартиру. Ты переберёшься ко мне. Будем вместе двадцать четыре на семь. Иной расклад не устраивает.

Глубоко вдыхаю запах его кожи. Низ живота тянет. Меня волнует.

– Представь, какие у нас дети будут красивые, – замечтался он.

– Представляю… Я люблю тебя.

– И я тебя.

27 Октября, запись из дневника*