Адель, Адольф и Аделина

Адель, Адольф и Аделина
Татьяна Образцова

Аделина – та самая богатая стерва, которую по всем законам жанра жизнь непременно должна наказать в конце истории. И, похоже, он уже настал. У мужа новая Большая Светлая любовь, на работе проблемы, и рука все чаще тянется к выпивке. Отчаявшаяся когда-либо увидеть пресловутый свет в конце туннеля, Аделина встречает в собачьем приюте агрессивного безымянного пса. Совершенно неуправляемое, представляющее опасность животное готовят к усыплению, не разрешая посторонним даже приближаться к нему.

Находясь на грани полного саморазрушения, героиня совершает один отчаянный поступок за другим и решает… украсть собаку.

От автора:

Собранные с продажи книги средства будут направлены в приют "Друг" в г. Всеволожск (контакты для адресной помощи вы можете найти в социальных сетях).

Татьяна Образцова

Адель, Адольф и Аделина

Глава 1

Белоснежный внедорожник в сопровождении двух небольших грузовиков остановился у покосившихся обветшалых ворот старого приюта. Собаки, звонко повизгивая, перемешивая грязь и топча друг друга, скакали в вольерах, приветствуя гостей.

– Приехали! – с радостными криками, побросав все свои дела, выбежали к воротам работники приюта.

Из внедорожника вышла холеная молодая женщина чуть моложе тридцати в модном легком полушубке и темных очках, закрывающих практически все лицо. Ее наряд состоял из совершенно непрактичных замшевых сапог на высоком каблуке, белого шерстяного платья и длинных перчаток кремового цвета до локтей. Весь ее вид будто намеренно контрастировал с окружающей обстановкой. Немного нервные движения говорили о том, что находиться здесь ей непривычно и не очень приятно. Брезгливо посмотрев на осеннюю кашу под ногами, женщина остановилась.

– Аделина, здравствуйте! Мы вам так рады! – приветствовали ее две хрупкие, совсем юные девчушки, шлепая к машине грязными сапогами по чавкающей жиже.

Аделина небрежно кивнула в ответ.

– Кто из вас Надежда?

– Я, – отозвалась одна из девочек, – можно просто Надя, я так рада…

– Хорошо, – резко прервала ее Аделина, – Надежда, объясните, пожалуйста, ради чего мне пришлось самой сюда ехать? Что-то горит?

– Нет… Тонет. – Надя в ужасе округлила глаза. – Все тонет! Сказали, где-то трубу прорвало, надо раскапывать. А мы там как раз хотели заборы менять, а если поменяем, потом опять копать. Зима вот-вот начнется, ночью уже снег обещали, а если земля промерзнет… И денег запросили… ну очень дорого! И Веры Михайловны сегодня нет. Все очень плохо. Это не рассказать, это смотреть надо…

Девочка тараторила так, что гостья почувствовала, как начинает болеть голова. Аделина жестом остановила словесный поток.

– Ладно, идем, только быстро, – Аделина поморщилась, глядя на месиво под ногами, ясно давая понять, что прогулка будет недолгой. – А вы, – она обратилась ко второй девочке, секунду помедлила, вероятно, размышляя, нужно ли узнать ее имя, но, махнув рукой, продолжила, – пока мы ходим, покажите, куда все разгружать. Надеюсь, за десять минут справитесь, – бросила она на ходу уже в сторону водителей.

Молодой парень посмотрел на два доверху груженых грузовика и перевел вопросительный взгляд на своего старшего коллегу. Оба обреченно вздохнули.

Девочка как завороженная наблюдала за удаляющейся Аделиной:

– Какая красивая… и злая. Ужас, с такой начальницей работать.

– От нее муж год назад сбежал, – отозвался парень и задорно подмигнул девчонке, откидывая задний борт грузовика, – Михалыч, с моей начнем.

– Это она еще сегодня трезвая, – подхватил пожилой водитель.

– Ой, – девушка испуганно оглянулась, убедилась, что их никто не слышит, но на всякий случай продолжила шепотом – вас за такие слова не уволят?

– Да ей наплевать, хоть в глаза скажи, хоть на плакате напечатай, вон, посмотри, месяца три назад нацарапали, так и ездит, – парень показал пальцем на переднее крыло белого автомобиля, где красовалось короткое, но емкое “СУКА”.

Водители достали большой деревянный поддон, аккуратно опустили на грязную землю и принялись выкладывать мешки с сухим кормом и какие-то коробки.

– Но ведь она так сильно помогает нуждающимся! – не унималась девушка.

– Вы тут все какие-то блаженные, я погляжу, – улыбнулся Михалыч, – работа у нее такая. Имиджмейкер! Плевать ей на все это, главное, в газеты попасть. Приличный образ нашей компании создает.

– Какие газеты, – молодой напарник хихикнул, – все в интернете!

Девчушка обиженно надула губы.

– Ну вот, расстроил девочку, дурак… – покачал головой Михалыч.

– Ничего не расстроили! – перебила та. – Я все равно верю в честность. Вот у нас здесь все честно. Кому нужна помощь – помогаем, голодных – кормим, больных – лечим, все без обмана и без лицемерия, – она смахнула образовавшуюся на щеке слезинку и посмотрела с вызовом, – и в любовь верю. В настоящую. Которая горы может свернуть! – закончив пламенную речь, девушка гордо задрала подбородок, резко развернулась и направилась в сторону сарая. – Пойдемте, покажу, что куда нести!

В это время в дальней части приюта делегация осматривала огромную грязную лужу, затопившую несколько вольеров так, что собакам оставалось лишь ютиться на крышах своих будок.

– Этого пса я не помню, – нахмурилась Аделина, – я же предупреждала – животных больше не принимать! У нас бюджет! Вы с этими-то еле справляетесь. Вам нужно держать в голове две картинки – так приют выглядел до поддержки нашей компанией, – Аделина подняла вверх правую ладонь, затем левую, – а так – после. Он чище должен стать, а не больше. Если, вы притащите еще собак, им нужен будет корм и что там еще, а мы не получим красивого результата. Почему я должна это вообще объяснять?

Когда все в поисках источника воды подошли ближе к псу, вызвавшему негодование Аделины, тот, широко расставив лапы, изогнул спину и жутковато оскалился, обнажив десны. Шерсть встала дыбом. Между зубов, стекая на землю, сочилась слюна. Его хрипловатый рык мгновенно заставил притихнуть собак в соседних вольерах. Пес внушал не просто страх, а настоящий первобытный ужас. Черный, как сама ночь, огромный яростный монстр, которого, казалось не в состоянии остановить ни одно оружие. Ему не придумали имя и звали просто чудовищем. С момента появления здесь он ни разу не позволил никому к себе притронуться. Единственным способом коммуникации с этим диким зверем был специально сколоченный выдвижной ящик для мисок с едой и водой.

– Мы все понимаем, конечно, но нам их иногда подкидывают. Вот и этого подбросили, машина сбила, мы его еле затащили сюда, подальше от остальных. Он нас всех чуть не перекусал. А потом даже врача не подпустил, сам свои раны зализывал. Не переживайте, он здесь ненадолго, – Надя поджала задрожавшую губу, – к сожалению, собаку придется усыпить, его небезопасно держать, и новых хозяев мы ему точно не найдем, – глаза девочки стали влажными, она всхлипнула, но постаралась держаться по-взрослому и сохранить лицо, – через неделю ветеринар приедет, ружьем будут усыплять. Прямо ружьем, представляете! – она сглотнула подступивший к горлу комок и отвернулась, чтобы незаметно вытереть грязным рукавом слезу. – Разве можно от здорового живого существа избавляться из-за того, что его просто полюбить некому?

Девочке было всего пятнадцать лет. Она первый раз приехала в приют пару месяцев назад с мамой, чтобы передать корм, который не подошел их капризной собаке. С тех пор, юная, впечатлительная и очень добрая Надя, проникнувшись страданиями бедных животных, всё свободное от учебы время проводила здесь.

Аделина замерла на месте и, сняв темные очки, пристально посмотрела на пса. Он в ответ буквально сверлил ее взглядом. Надя обалдела, но снова не подала вида. Ей стало интересно, одна ли она заметила, как сильно у собаки и Аделины похожи глаза. Девочка хотела поделиться своим наблюдением со всеми, но осеклась, вовремя поняв, что сравнение с жуткой псиной не будет звучать как комплимент. Скорее наоборот. Наде не простят, если она оскорбит Аделину или проявит неуважение, ведь появление этой не очень приятной, несмотря на внешнюю красоту, женщины в жизни приюта стало лучшим событием с момента его долгого существования. И всем было совершенно неважно, что Аделина помогает не по воле сердца. Собакам уж точно все равно, откуда в мисках появляется еда.

Компания, на которую работала Аделина, занималась строительством, и благодаря им в приюте уже появились электричество и теплый домик для кошек и лежачих собак. Они также ежемесячно пополняли запасы кормов и выделяли небольшие суммы на срочные нужды. Этого все равно было мало для того, чтобы прокормить больше пятидесяти собак, столько же кошек и одну трехногую козу. Такова тяжелая доля приютов. Здесь никогда ничего не бывает в достатке. Но за одно лишь решение вопроса с электричеством, давшее возможность, не существовать, как в каменном веке, в полной зависимости от светового дня, Аделину здесь боготворили и прощали надменность, резкость и, в целом, скверный характер.

– Ладно, мы сейчас в этой грязи ничего не поймем, ждите бригаду, они откачают воду и обсудят все с Верой Михайловной. Стоило вообще меня дергать из-за такого пустяка? Идите вперед, терпеть не могу, когда на пятки наступают, – Аделина пропустила всех и, постояв какое-то время у вольера со страшным псом, чертыхаясь, поплыла к выходу.

Она несколько раз оглянулась, чувствуя какую-то невидимую связь с этим дьявольским созданием. Аделине показалось, будто пес смотрел на нее не так, как на остальных. Он проводил ее взглядом, пока та не скрылась из виду, и, словно раненый, неожиданно надрывно завыл.

Аделина, стряхнув, насколько это было возможно, грязь с замшевых сапог, залезла в машину и зареклась больше никогда ни под каким предлогом сюда не приезжать. Ей на три жизни вперед хватало своих проблем и страданий, и, при всей напускной холодности, смотреть на мучения других она оказалась морально не готова. Толстые стены, которыми Аделина оградила себя от мира, не пропускали ни единого лучика света в ее душу, вернее, в то, что от нее осталось. Сам сатана, пожалуй, дал бы в обмен на эти жалкие крохи не больше мешка яблок.

От некогда живой и улыбчивой, готовой всегда прилететь на помощь Аделины давно не осталось и следа. Приходящие к ней за советом теперь, к своему удивлению, нарывались лишь на грубость. Все чужие проблемы представлялись ей мелкими и не стоящими ни грамма внимания.

Удивительно удобным казалось Аделине засунуть себя в кокон равнодушия к другим и вариться внутри него лишь в своей печали, став в абсолютной степени невосприимчивой ко всему, что происходит вокруг.

Если бы она продолжала пропускать через себя и принимать близко к сердцу чужие проблемы, горести и страдания, как делала это всю свою жизнь, если бы она осталась открытой к этому миру с его болью и несправедливостями, вероятнее всего, внутри нее, слившись с собственными переживаниями, смешался бы настолько взрывоопасный коктейль, что она давно бы сошла с ума.

Аделина понимала тщетность попыток объяснить другим, что это лишь ее способ самозащиты, способ сберечь рассудок, что нужно дать немного времени и маленькую каплю тепла и она снова будет в порядке. Увы, все требовали быть в порядке здесь и сейчас, требовали натянуть улыбку и быть удобной для них, все глубже загоняя так нуждающуюся в поддержке Аделину в болезненную пустоту, растущую внутри.

Алкоголь стал спасением от реальности, верным спутником и лучшим другом. Другом, который всегда был рядом, который не упрекал, не осуждал и не перетягивал одеяло на себя, когда нужно выговориться. Другом, которого никому не пожелаешь, который медленно убивал в красивой и молодой женщине остатки ее самой.

День выдался непростым: куча разъездов, пробки, тяжелый осадок после посещения приюта. Аделина подъехала к дому уже заполночь. Открыв винный шкаф, она разозлилась, не обнаружив внутри ни одной бутылки. Наспех накинув куртку, она вернулась в машину и отправилась в местный, единственный на несколько коттеджных поселков круглосуточный магазин, где Аделину прекрасно знали.

Соврав что-то в тысячный раз продавцу про неожиданно нагрянувших очень важных гостей, она выпросила бутылку виски, оставив наличные с неплохими “чаевыми”. Отъехав от магазина на несколько метров, она открыла бутылку и сделала пару больших глотков. На подъезде к дому в бутылке оставалось уже чуть меньше половины.