Бисквитка

Разве найдётся кто недовольный?!

Только Таша почти не ела, без конца оглядываясь на большой стеклянный шкаф, куда составили самые дорогие подарки. Ей не давала покоя серебряная шкатулка, что вручила бабушка со словами:

– Это от нас с дедом. Уж прости его, что не смог прийти, опять в разъездах и денежных заботах. Но о тебе помнит. Кстати, дед обещал наполнить этот ларчик как раз к твоей свадьбе.

– Свадьбе? ? удивилась Таша, ? но я же ещё не скоро вырасту.

– Не беда, время быстро пролетит. А пока смотри, какой тут секрет имеется, ? и бабушка показала, как шкатулка занятно устроена.

Оказывается, внутри под крышкой, украшенной ангелочками, что играют на разных инструментах, живет пёстрая птаха, умеющая не только петь, но и крутиться вокруг себя, открывая крошечный клюв и взмахивая крыльями. Как это работает ? непонятно. В руки драгоценный ящичек, однако, не дали, опять сказали: потом, потом…

И плюшевых мишек (один ? большой, жёлтый, другой ? чуть меньше, коричневый с весёлыми глазками), что сидят в деревянном коробе с откинутой крышкой, тоже не позволили потрогать. Медведей тётушка привезла со своего курорта. Сказала, что они счастье принесут. И здоровье. И чего-то ещё, только Таша забыла.

«Чепуха какая-то! Как может игрушечный медведь счастье со здоровьем носить? Они же невидимые и летучие!» ? подумала девочка, вспомнив, как кухарка дочери своей однажды сказала, что счастье в руки не поймаешь.

Часть свертков сложили на стоящий рядом резной комод, а потом и вовсе горничная их куда-то унесла. Маменька, заметив, что Таша расстроилась, носом шмыгает и глаза трёт, утешила, что завтра ей всё непременно покажут, а сейчас слишком гостей в доме много, суета, дети за всё хватаются, не дай бог сломают, испортят, и пообещала, что самый главный подарок от них, от родителей, ещё впереди.

Малышню из-за стола отпустили раньше, поручив няньке и старшим детям занять их играми в сиреневой гостиной, где бьющиеся предметы по возможности убрали подальше, а часть мебели отодвинули к стенам, чтобы не мешала. Сначала играли в кошки-мышки, жмурки, но потом мальчишки, как всегда, затеяли возню, а девочки, опасаясь за нарядные платья, тихо повизгивали, когда бои к ним подступали слишком близко.

Таша изо всех сил старалась вести себя чинно, как полагается взрослой девочке, всё-таки уже шесть лет исполнилось. Она, спрятав для надёжности руки за спину, вежливо поинтересовалась состоянием здоровья у подружки Наденьки, что была чуть её старше, с Липой обсудила причуды вчерашней погоды, а потом незаметно оказалась в самом центре военных действий и была взята в плен. Но нянька её выкупила за горстку шоколадных конфет и увела на второй этаж, в детскую ? отдышаться и привести пострадавшее в потасовке платье в порядок.

Этого времени хватило, чтобы садовая беседка превратилась в подобие сцены, огороженной по бокам ширмами с тонко прорисованными на них хризантемами, а самодеятельные артисты успели переодеться и наложить на лицо грим ? для сохранения интриги. Как только лакеи расставили для зрителей стулья и принесли для Таши большое кресло с высокой спинкой, убранное цветами и шёлковыми лентами, всех гостей созвали в сад: смотреть спектакль, придуманный специально для именинницы. О его начале объявил Митя, которому за неимением актёрских данных досталась роль ведущего.

– Бал игрушек начинается! ? громко сообщил он и, сдержанно поклонившись, отступил в сторону, чтобы освободить место для феи, в одной руке которой была волшебная палочка, а в другой ? скрипка.

Таша уже неплохо разбиралась в сказочных делах. Вне всякого сомнения, это была добрая волшебница, потому что бледно-лиловое платье с оборками и высокий остроконечный колпак в бабочках никак не может принадлежать злой.

Фея, удивительно похожая на тетю Раю, вскинула смычок и зазвучала с нежными переливами мелодия, из-за ширм один за другим появились, танцуя и кланяясь, персонажи пьесы: Медведь, Оловянный Солдатик, Уточка, Балерина, Заяц с корзинкой, из которой торчала морковка, Кукла в пышном платье и в жёлтых башмачках.

Замерев в предвкушении чуда и не обращая внимания на некоторые свои подозрения ? кое-кто из героев или говорил голосом Кати, или смеялся, как Лиза, или пищал, как соседский Ренат, Таша неотрывно следила за развитием событий, которые стали совсем непредсказуемыми, как только на сцене появилась рассерженная ведьма, пообещавшая испортить праздник, потому как не любит она радостных лиц и чужого веселья.

Под тревожные звуки скрипки злая волшебница, взмахнув широкими рукавами, заставила Медведя, с помощью заклинания лишив его воли, схватить Куклу и кинуть её в темницу-беседку, Зайца прогнала в лес, а Оловянного Солдатика с Балериной привязала к дереву. Спаслась лишь Уточка, успевшая спрятаться среди зрителей. Перебегая от одного стула к другому, она добралась до Таши, умоляя помочь попавшим в беду игрушкам, а для этого всего лишь нужно, чтобы девочка не побоялась зайти в беседку и взять Куклу на руки.

– Я с тобой пойду, не бойся! ? шепнула Уточка, ? а вы, ? обернулась она к остальным зрителям, ? громко кричите ведьме: «Сгинь с глаз долой, исчезни!»

Не испугавшись нисколечко, Таша вслед за Уткой вбежала в беседку, а там, в кресле, точно также убранным цветами и лентами, как у неё, сидела кукла. Не девочка, игравшая роль Куклы, а самая настоящая фарфоровая красавица в жёлтых башмачках и кружевном платье.

– Это ? твоя, бери скорей, ? улыбнулась Уточка и подтолкнула её к выходу, ? только не урони, будь осторожна.

Чуть растерявшись, Таша, крепко обхватила куклу, та была почти с неё ростом, и вышла под аплодисменты из беседки. Зазвучала весёлая музыка, Балерина, Заяц, Солдатик и другие участники спектакля закружились вокруг своей спасительницы в финальном радостном танце.

Бал игрушек несмотря на козни злых сил всё-таки состоялся.

Чуть позже, когда стихли овации, а раскрасневшиеся актёры убежали, чтобы привести себя в порядок, Иван Дмитриевич предложил всем вернуться в гостиную.

– Ну, гости дорогие, потешили душу и будет. Самое время ещё раз перекусить и выпить за здоровье именинницы.

***

Таша, если бы смогла отвести взгляд от новой куклы, которую, несмотря на протесты девочки, горничная по указанию матери закрыла в стеклянном шкафу вместе с остальными подарками, то возможно заметила бы дурашливо-пренебрежительную гримаску брата, когда какая-то незнакомая дама, чьи бледно-голубые глаза смотрели терпеливо и обречённо, что-то у него спросила. Или обратила бы внимание, как её замысловато и старомодно причёсанная бабушка в громоздком платье из тафты с кружевами, поджав недовольно губы, наблюдала за Анной Юрьевной, которая о чём-то шепталась с Раечкой, поглядывая при этом на Любовь Гавриловну, непривычно спокойную, даже расслабленную. Или через открытую дверь увидала бы, как в соседней комнате уже приготовлены ломберные столы, на зелёном сукне которых лежит по колоде карт и расставлены пепельницы.

Но взрослая жизнь пока что Ташу не интересовала.

3. На следующий день встали поздно. Заглянув в спальню супруга, а комнаты в нарушение всех традиций, когда полагалось спать в отдельных помещениях, а ещё лучше по разным концам дома, были соединены дверью, Любовь Гавриловна заходить не стала, а устроилась перед зеркалом, в котором хорошо видны и мужнины покои. Она, зажав в зубах с десяток шпилек, лениво вкалывала их одну за другой в туго закрученную вокруг головы косу, вобравшую в себя все оттенки пшеничного поля, и изредка, с лёгкой усмешкой, переводила взгляд со своего отражения на Ивана Дмитриевича, который как упал вчера в льняные простыни лицом вниз, так и лежит, даже до подушек не добрался. Но оживает потихоньку, постанывает, охает, ногой шевелит, но вставать не торопится.

Да и как тут поспешишь после вчерашнего-то? Родственников и знакомых пришло много, каждого уважить надо, поблагодарить сердечно, тост за тостом, рюмка ни разу пустой не стояла. Потом Иван с гостями просидел до полуночи за картами, там тоже без спиртного не обошлось, ещё час прощались-провожались, всё расстаться не могли. С этим ? на посошок, с тем… Вот и захмелел сверх меры. Теперь только к вечеру в себя придёт.

«Одно хорошо, что не запойная это болезнь, ? утешила себя Любовь Гавриловна, вспомнив своего деда, что умер как раз от такой напасти, когда сидит в утробе ненасытная винная жаба, и пока не изведёт человека, не успокоится. ? Иван-то, слава богу, ? она перекрестилась, ? лишь по праздникам себе позволяет лишнего или по важному какому случаю. Ну и само собой, когда по делам торговым ездит, там без «Смирновской» ни одно дело не решается».

– Голубушка, ? простонал муж, с трудом перевернувшись и заметив её возле зеркала, ? распорядись, чтоб квасу или морсу клюквенного принесли, иначе не встану навовсе.

Она ни слова в ответ ? надо же нрав свой и неудовольствие выказать, ? взяла с комода кружку с нацеженным из-под малосольных огурчиков рассолом, горничная по её указке за ним уже сбегала, подала мужу. И стоит, смотрит, как он пьёт: жадно, ненасытно. Умилилась. Словно детку покормила или котику дворовому ложку сметаны выдала. Заботницей приятно быть.

Иван Дмитриевич снова на пышно взбитые подушки упал, лежит, ждёт, когда полегчает.

– К вечеру, к вечеру, ? с некоторой ноткой язвительности, ответила на немой его вопрос Любовь Гавриловна и покрутилась перед трюмо, расправляя вокруг талии складки, ? пойду велю тебе чаю заварить, с лимоном, мятой и шиповником, как ты любишь, ? не стала она больше вредничать.

– Да скажи, чтоб покрепче заварили. А то что-то невмоготу мне. Тяжко. Затылок от подушки не оторвать. Будто вчера не водку пил, а свинец расплавленный.

– Ах горе-то какое, может, докторов созвать? Из столицы вызвать самых лучших. Совет пусть соберут…, ? снова съехидничала она.

– Иди уж, ? махнул Иван рукой, ? всё тебе смешки да вредности.

– Уже ушла, ? снисходительно улыбнулась Любовь Гавриловна и тихо притворила дверь.

Распорядившись насчёт чая, вызвала для отчёта экономку, хотя о делах думать совсем не хотелось ? не выспалась. Застолье, конечно, хорошо, но так хлопотно…

Хозяйством заведовала Мария Васильевна, тётушка её подруги, из-за неудачного брака (мужа убили в трактирной потасовке) оставшаяся без средств и жилья, домишко быстро за долги забрали. Васильевна улыбалась редко, с горничными и кухарками была сурова, порой даже излишне, но дом содержала в таком порядке, что её не раз в шутку обещал сманить Григорий, которому с экономками не везло. Зато с женой у Гриши всё сложилось. До сих пор друг на друга не наглядятся. Раечка на купчиху совсем не похожа. Маленькая, с тонкой талией и крохотными ручками-ножками, словно девочка. И образованная: на скрипке играть обучена, три языка знает, книжки какие-то читает. Но нрава крутёжного. То уроки рисования берёт ? потом всем свои акварельки дарит; то уговорила мужа имение загородное купить, чтобы с парком и прудом, как у помещиков; а сейчас вот актёрством увлеклась, домашние спектакли ставит, и сама в них играет. Неугомонная. Хотя ребёнок только один ? Никки, это если на английский манер звать, а так он Николай, Коленька. Раечка говорит, что здоровье не позволяет. Носиться как оглашенной позволяет, а дитя ещё одного родить ? нет. Чудно!

Сама же Любовь Гавриловна останавливаться не собиралась ? сколько Бог деток даст, столько и будет. У неё организм, спасибо опять же Создателю, крепкий, надёжный. Нигде не колет, не стреляет, не чешется.

Больше всего ей нравилось то нежное время, когда плод только начинал расти и особых неприятностей не доставлял, то есть примерно месяцев до шести. Она молодела на глазах, наливалась жизненными соками, словно девица на выданье, игривость такую чувствовала, что даже перед мужем неловко. А вот последние месяцы перед родами старалась тихо перетерпеть ? слишком много неудобств телесных и мучительств всяких, даже шпильку с пола не подобрать, не то что кокетничать. Деток своих она, конечно, любила, но особо их воспитанием не утруждалась ? на то няньки есть, чтобы голубить и жалеть, а для обучения наукам ? учителя с гувернёрами, сама же, занятая управлением большого семейного хозяйства, виделась с детьми недолго и чаще для надзора за их поведением.

В ожидании экономки Любовь Гавриловна в кресле устроилась, ладонь на живот положила: дождалась лёгкого движения, словно рыбка проплыла, и улыбнулась ? будет Ивану радость, по всем приметам ? мальчик. В этот раз торопиться с известием не стала, выждала положенное время, чтоб сомнений не осталось, а то в прошлом году с календарём напутала, обнадёжила муженька, да мечты пустыми придумками обернулись. Ещё вчера хотела сообщить, да минутки подходящей не нашлось, а сегодня мужу неможется, не до известий. Вот если к вечеру полегчает, тогда и ему даст послушать, как дитё ножкой бьёт, толкается.

Экономка в дверь постучала, прервав её мечтания. Собралась Любовь Гавриловна, мысли лёгкие из головы выкинула, строгости на себя напустила, а когда отчёт Марьи Васильевны выслушала, новыми распоряжениями её озадачила, вдруг вспомнила о гувернантке, что привезла Геничка из Петербурга. Вот тебе на! В суете-заботах совсем забыла её для знакомства вызвать. Видеть-то, конечно, видела, а вот поговорить минуты свободной не нашлось. Негоже!

– Васильевна, ? сказала она, ? попроси ко мне эту, как звать-то сразу и не выговоришь, Виль-ге…

– Мину, ? подсказала экономка, уже успевшая сократить труднопроизносимое имя до вполне доступного варианта, – Мину Осиповну.

– Пусть будет Мина Осиповна, ? не стала спорить Любовь Гавриловна, ? да вели горничной чаю нам подать и ватрушек. Погляжу, что за особа к нам пожаловала. Хоть и рекомендации ей Пал Игнатич дал отменные, а всё ж надо приглядеться повнимательней, кому дитя собираемся доверить. Мне вообще хотелось, чтоб это француженка была, у них и манеры, и вкус… Но дядечку-то надо уважить ? уж очень за неё просил, вроде она какая-то дальняя родственница жены его.

– Уважить, конечно, надо, ? поддакнула экономка, давно привыкшая, что хозяйка с ней длинные беседы ведёт, ? а француженку чего? можно будет и потом выписать, когда Таша чуть подрастёт.

– И то верно, пусть пока немочка будет. Ну ладно, давай, зови. И, будь добра, разберись наконец с новой горничной, эта дурёха мне опять мыло марсельское подсунула, ведь сказано, чтоб мятой было надушено, а такое только казанское бывает.

Гувернантка, одетая в плотное, мышиного цвета платье с узким лифом, застёгнутым до самого горла, тихо вошла в библиотеку, которую хозяйка приспособила под свой кабинет, и остановилась возле дверей в нерешительности.