Бисквитка

– Ничего, ничего, терпения у меня не занимать, рано или поздно шутник себя выдаст, ? пробормотала Мина, растирая, чтобы не уснуть, уши, ? я не могу допустить, чтобы меня уволили. Не для того сюда ехала.

Она была почти уверена, что чудеса с куклой ? проделки кого-то из домашних, кому её появление могло стать помехой или вызвало досаду, протест, просто раздражение.

«Нянька? ? гадала Мина, ? Возможно. Побоялась остаться не у дел. Хотя вряд ли, ? тут же засомневалась она, ? ведь хозяйка ждёт малыша, так что без неё в ближайшем будущем не обойтись. Кто-то из горничных? Запросто. Этот народец к интригам очень даже склонен. Вдруг какая из них к хозяину неравнодушна, вот и опасается соперничества. Да только напрасно, мне флирт на службе не интересен. Митя? Можно и такое допустить. Мальчики озорничать любят. Или все-таки Таша? Нет, нет. Слишком мала ещё. Не будет же она бродить одна ночью в темноте, к тому же лестница со второго этажа крутая, там без освещения никак нельзя. Опять же нянька спит рядом. Должна ведь услышать. Должна, да вот оба раза не услышала…»

Торопливые шаги заставили её вжаться в кресло. Кто-то вошёл в гостиную. Силуэта не разобрать ? как назло, луну-помощницу закрыла плотная туча. Но визитёр сам себя выдал, пробормотав Митиным голосом:

– Да тихо тут всё, зря панику навели. Кукла на месте. Шкаф закрыт.

Через несколько секунд Мина снова осталась одна.

Вычеркнув Митю из мысленного списка «подозреваемых», она продолжила свои рассуждения, вспомнив о сестре хозяина, Геничке. Но допустить её участие в подобном безобразии никак не могла. Милейшее существо. Кстати, именно Евгения Дмитриевна простодушно рассказала ей почти обо всех обитателях дома. Обычная купеческая семья, обычная прислуга. Ничего такого, чтобы могло насторожить. Поэтому возникшая напряжённость в отношениях с новой воспитанницей и её нянькой немного Мину обескураживала. Хотелось бы всё скорее уладить. Но сейчас главное ? разобраться, чьи же это козни.

Лёгкая дрожь от ночных ожиданий мешала ей расслабиться, и Мина обратилась к самому доступному средству для успокоения ? молитве, но молитве особой, точные и целительные слова которой вернули ей самообладание.

И вовремя.

В распахнувшуюся дверь неожиданно вошла Любовь Гавриловна с керосиновой лампой в руках (не слишком доверяя электричеству, она иногда пользовалась переноской). Не заметив гувернантки, Дареева неспешно двинулась вдоль стен, явно намереваясь обойти всю комнату по периметру. Её появление заставило Мину понервничать ? ведь придётся как-то объяснить своё присутствие в гостиной посреди ночи, но она быстро взяла себя в руки, и осторожно, чтобы не испугать хозяйку, покашляла.

Любовь Гавриловна резко остановилась и, подняв лампу выше, чуть охрипшим тревожным голосом спросила:

– Кто, кто здесь?

– Не бойтесь, это я ? Мина.

– Как это понимать? ? потребовала она отчёта, ? разве ваша спальня здесь?!

– Простите, ? Мина виновато опустила голову, ? но я на свой страх и риск решила посмотреть, кто же всё-таки таскает к Таше в комнату куклу.

Поставив лампу на стол, Любовь Гавриловна, не поверившая ни единому её слову, подошла ближе и села в соседнее кресло.

– Ну что ж, ? язвительно-недовольным тоном сказала она, сразу предположив амурные приключения, ? посмотрим, кого вы здесь на самом деле ждёте. Экая вы, Мина Осиповна, скорая…

Из открытой двери донеслось шлёпанье чьих-то ног.

Таша, босиком, в тонкой ночной рубашке, не обращая внимания на присутствующих, что застыли в изумлении, подошла к нужному ей шкафу, открыла ключом дверку и, привстав на цыпочки, вытащила куклу, положила её на пол, чтобы створку закрыть. Затем уже с Иветтой в руках направилась к выходу. Движения её были медленно-плавными, но уверенными, словно она уже не раз совершала такие прогулки.

Мина, жестами показав оцепеневшей хозяйке, что не надо вмешиваться, осторожно встала и пошла, стараясь не шуметь, вслед за Ташей, Любовь Гавриловна, держась за сердце, за ними. Они обе поняли, что ребёнок по какой-то причине оказался во власти полной луны, мистическое влияние которой ещё с давних пор лишает людей сознания, заставляя совершать во сне странные, порой опасные поступки.

Девочка, не оборачиваясь, дошла до библиотеки и, положив Иветту на пол, толкнула дверь. Было видно, как она сунула ключ в ящик стола. И двинулась обратно, подобрав по пути куклу. Медленно поднявшись по лестнице, исчезла в тёмном проёме своей комнаты. Мина ? за ней.

– Невероятно! ? прошептала Любовь Гавриловна, в изнеможении прижавшись к стене, не в силах двигаться дальше, ? Господи! Что же теперь делать-то?!

– Подождите внизу, ? шёпотом ответила гувернантка и скользнула вслед за Ташей.

Минут десять прошло, прежде чем она спустилась к хозяйке. С куклой в руках.

– Всё хорошо, ? сообщила она, ? девочку я уложила в постель, укрыла. Она так и не очнулась. Смотрит на меня незрячими глазами и бормочет что-то, не разобрать. Потом уснула. Думаю, сегодня уже бродить не будет.

– А нянька, нянька-то чего?

– Спит, наверное.

– Ну, тетеря старая, ? возмутилась Любовь Гавриловна, ? завтра Иван Дмитриевич с неё шкуру снимет, что за дитём не усмотрела. А если бы Таша с лестницы упала? Или ещё что? ? и тут же спохватилась, ? или ему пока не говорить, не тревожить зря? Может, Ташка больше чудить не будет?

Мина, вспомнив своё институтское прошлое, сказала, что у них в дортуаре одна девица тоже по коридорам бродила, не просыпаясь, а на утро ничего не помнила. Говорят, такое от нервов бывает. Так классная дама распорядилась возле её кровати с вечера класть мокрый коврик. Помогло. Только ступит в холодную влагу и обратно в постель.

– Да, да, я о таком средстве тоже слышала, ? Любовь Гавриловна задумалась, ? Вот что, Мина. Самому говорить пока ничего не буду. Только няньке. И вы молчите. Попробуем водой остановить. А не поможет, придётся тогда докторов звать. По психической части. Что тоже огласке не хотелось бы придавать. Ладно, идите…

Но на этом приключения Мины не закончились.

Чувствуя жуткую усталость, она, не зажигая лампы, быстро разделась и только собралась забраться под тёплое одеяло, как обнаружила, что там кто-то уже лежит и едва слышно посапывает. Сдавленно пискнув, кричать не решилась, она, как была в одной сорочке и простоволосая, выскочила в полутёмный холл. И замерла потрясённая, не зная, что делать. Идти в таком виде за подмогой нельзя ? неприлично, но и возвращаться в комнату боязно. Один страх пересилил другой, и она, перекрестившись, юркнула назад, и повернув выключатель, замерла на секунду, которой вполне хватило, чтобы разглядеть в неярком свете стеклянной груши-лампы под потолком, что в её постели спала, не сняв даже платья, прабабка хозяйки. Беззвучно отсмеявшись над своими опасениями, Мина тихонько потрясла старушку за острое плечико. Потерявшаяся во времени и пространстве бабуля, проснувшись, приняла гувернантку за горничную и потребовала чаю с пирогом, решив, что уже утро. Пришлось вести Антониду Макаровну вниз, в её комнату, и поить чаем, после которого она настолько взбодрилась, что решила пересказать ей историю своего замужества, причём ни поздний час, ни плохая память её нисколько не смущали, под конец назвала Мину графиней и сообщила, что хочет в туалет.

Луна же, ничуть не удивившись ночным происшествиям в доме купца, продолжила свой путь к рассвету. Где-то на востоке уже начинался новый день.

5. Дубовую, обтянутую бирюзовым бархатом, мебель в большой гостиной убрали в чехлы, опустили тяжёлые шторы, чтобы не выгорала обивка, ковры застелили белыми холщовыми дорожками ? до следующего праздника или иного подходящего случая. Любовь Гавриловна, несмотря на склонность ко всему европейскому, никак не могла изжить в себе чрезмерной, привитой ещё в детстве, бережливости, поэтому парадные комнаты большую часть времени были закрыты.

Лишь в сиреневую гостиную, где стояло пианино, допускались дети, чтобы заниматься музыкой. Туда же отправили и куклу, освободив для неё место в стеклянной горке, хотя Таша практически ежедневно умоляла мать отдать ей Иветту насовсем.

– Нет, не проси, душа моя, не позволю. За стеклом она будет куда сохраннее, ? стояла на своём Любовь Гавриловна, ? неужели ты хочешь, чтобы наш с отцом подарок, кстати, очень дорогой, издалека привезённый, пришёл в негодность?

– Мама, я аккуратно буду играть. Честно-честно.

– Таша, мне не нравится твоя настойчивость. Еще раз говорю ? нет. Кукла будет стоять в шкафу. Всё, ступай, пора заниматься, Мина Осиповна ждёт тебя в классной комнате.

Дареева не любила ослушания. Иван Дмитриевич целыми днями отсутствует, то дела делает, то в клубе заседает, а то и вовсе в отъезде, ей же домашних ? и детей, и прислугу ? надо в строгости держать. Раз уступишь, а потом и вовсе на шею сядут.

– Глаз с неё не спускайте. Ни днём, ни ночью, ? велела она няньке и Мине, ? упаси боже, ещё раз встанет и случится что, вам тогда не поздоровится, выгоню обеих. Да, вот что, Таше о ночных её похождениях ? ни слова. Чтобы зря не тревожилась. Оно и лучше, что сама ничего не помнит. Короче, держите всё в тайне. Особенно от прислуги. Эти запросто могут по дурости своей разболтать, разнести по округе. Стыда не оберёшься. Ни к чему Ташеньке такая известность. Среди детей злые попадаются, лунатиком задразнят, насмешками изведут.

Нянька из-за всех этих предупреждений вторую неделю ходила насупленная, с Миной разговаривала неохотно и только по делу. Очень уж ей хотелось всю вину свалить на гувернантку.

«А что?! Так и есть, ? размышляла она сама с собой, ? как только гувернёрка появилась в дому-то, так прям беда. Дитё будто подменили. Даром глаза у ней шибко бледные, словно линялые, нехорошие. Эх, картинка ты, картинка, кудри-локоны…»

Безусловно, нянька вредничала.

Как раз глаза у гувернантки были красивые, глубокая полупрозрачная голубизна которых проявлялась не сразу, а лишь когда оттаивала строгая линия губ, превращаясь в доверчивую полуулыбку. Случалось, правда, это нечасто. Во всяком случае, на людях.

Когда закончились занятия, и девочка отправилась с Варварой Ивановной в свою комнату, Мина открыла шкаф и достала оттуда Иветту-Веточку. Заранее вооружившись лупой с хорошим увеличением, гувернантка собиралась изучить все подробности игрушки. Отчего-то ей не давали покоя Ташины слова, что кукла смотрит будто живая.

Действительно, матовый фарфор отлично передавал самые нежные оттенки и тонкую структуру детской кожи. Темно-каштановые волосы похожие на натуральные, блестели, словно только что вымытые. Пухлые губы, чуть обнажив мелкие аккуратные зубки, застыли в понимающей улыбке. А вот глаза тёмно-коньячного цвета, с забавными искорками, они смотрели чуть насмешливо.

Мина проделала тот же опыт, что и Таша. Отошла вправо, затем влево, подальше, поближе. В самом деле, есть ощущение, что Иветта следит за ней взглядом, в котором, как ей показалось, появилась тревога. Или это глупые фантазии?

Перебравшись к окну, где света больше, гувернантка навела лупу на кукольные глаза и внимательно их рассмотрела: почти чёрный зрачок, на радужке прорисованы тонкие полоски, серебристые искорки вразброс, ? это правый глаз. В левом же разглядела небольшое пятнышко, по форме напоминающее молодой месяц, которое меняло оттенки от светло-янтарного до густо-шоколадного. И никакой серебристой россыпи искр.

– Определённо, в этой кукле есть что-то странное, может быть, даже мистическое, ? задумчиво пробормотала гувернантка, ? надо бы Евгению Дмитриевну расспросить, где и при каких обстоятельствах она куплена.

Удобный случай для разговора представился довольно скоро.