Мысли вслух во сне и наяву. Книга первая

– Но раньше ты такие мысли вслух не озвучивала. – Кирилл улыбнулся нежной улыбкой.

– Что-то всегда бывает впервые. Вот и у меня они цветные. Правда, не в первые, а скорее постоянно.

– Цветные, что? – спросил Кирилл, поднося чашку ко рту, и тут же сам ответил на свой вопрос, новым вопросом, но теперь он был адресован себе самому:

– Сны, что ли или мысли?

– Ну, да, – подтвердила Таня, – то ли сны, то ли мысли вслух.

– Тебе снятся цветные сны, – задумчиво произнес Кирилл. Это не был вопрос. Он рассуждал вслух. Его уже давно беспокоили сны Тани и ее состояние по утрам после таких сновидений. Ему сны не снились или он их не запоминал.

– В последнее время «сны» у нас излюбленная тема, тебе так не кажется? – со вздохом произнес он. Таня вся сжалась и промолчала. Тема была не простая, учитывая к ней отношение Кирилла.

– А ты знаешь, что об этом думают ученые?

Пару секунд поколебавшись, она решает ответить.

– В каком-то смысле, да, знаю.

Кирилл некоторое время ел молча, затем холодно сказал:

– Так вот. Ученые утверждают…

– …а наши ученые…, – со смехом перебила его Таня и замотала головой.

Но Кирилл не только не ответил на ее смех, но даже не улыбнулся.

– И наши тоже, – сказал он, строго взглянув на нее, а после секундной паузы, снова заговорил: – Ученые, и наши тоже, утверждают, что частые и запоминающиеся цветные сны, это признак особой активности головного мозга.

Но хорошо это или не очень – никто из них еще не сказал. Думаю, что не следует рассказывать остальным.

Таню поразило его настолько серьезное отношение к ее снам. Веселое выражение на ее лице сменилось на скептическое, и Кирилл, заменив это, поднял указательный палец вверх, требуя от нее внимания, при этом добавив: – Типичной, для различных пограничных расстройств.

– Типичной, конечно, типичной…. Знаю, – Таня махнула рукой. Этим она обозначила, что считает такие заключения ученых глупой болтовней. – Я уже давно предполагала, что у меня шизофрения или что-то в этом роде. Ты должен хорошо подумать, с кем связался. Спорим, я могу назвать дату, когда он мне снова приснится?

– Не буду я с тобой спорить. Так-таки шизофрения?

– Угу!

Кирилл изобразил грустное лицо и закивал головой, как бы говоря, что согласен над этим подумать. Он был серьезным, а вот глаза смеялись. Этим приемом он владел мастерски, и, в первое время их знакомства, Таня покупалась на это, но не сейчас. Она восприняла это, как очередную его игру в поддавки и на ее лице появилось выражение полнейшего внимания. Она даже попыталась прогнать смешинку в глазах, но ей это не удалось.

– И еще, – продолжал умничать Кирилл, – чужие и наши ученые, считают, что сознание у таких людей подвергалось какому-то негативному изменению: стрессу, горю, перенапряжению. Тебе же не снятся кошмары? Правда?

Таня пожала плечами и продолжала молча жевать бутерброд. Смешинка в глазах пропала сама собой. После сказанного Кириллом, ей и правда стало не уютно, но она хотела думать, что это просто очередная утренняя шутка Кирилла. Нужно было срочно что-то придумать «этакое», чтобы загнать его в тупик.

– А если бы снились цветные кошмарные сны? – она внимательно смотрела на Кирилла, с трудом сдерживая улыбку. – Ну, алая кровь, свет свечей, ну и другая дребедень. – Кирилл отставил чашку в сторону и уставился на нее. – А еще бред и галлюцинации, острая забывчивость? Тогда что?

Таня рассчитывала на смех Кирилл, но он продолжал молчать, и вопросительно смотреть на нее. Шутка явно не удалась и, хмыкнув, она тихо произнесла:

– Нет. Не нужно так волноваться. Я еще не слышу «голоса» в голове и в моем роду не было сумасшедших. Это все можно проверить. Справку принести? – И тут же не удержалась, чтобы с сарказмом не пошутить: – Но это, возможно, все еще впереди.

– Да неужели, – нахмурив брови, тихо сказал Кирилл и вернулся к своему завтраку. А Таня наоборот, отставив в сторону чашку с блюдцем, стала терзать его вопросами.

– Поскольку ты сведущ в вопросах аномальных проявлений мозга…

– Я? Сведущ? – Кирилл покачал головой и весело взглянул на нее. – Спасибо, милая, что так хорошо думаешь обо мне.

– Я не стану убеждать тебя, что это не так, и твой сарказм тут совсем не уместен. Мы с тобой знаем, что, не смотря на научные институты и потуги ученых всего мира, до настоящего времени это является загадкой человечества, вместе с тем, скажи мне, что-то есть положительное в этих проявлениях, ну хоть чуть-чуть? Они же цветные и это красиво.

Кирилл засмеялся и откинулся на спинку стула.

– А, испугалась?

Она действительно испугалось, но совсем не этого. Она испугалась, что Кирилл отказывается серьезно воспринимать ее сны.

– Мне как раз показалось, что это ты струхнул. Уж больно выразительным стало твое лицо. Но давай, по сути.

– Согласен. По сути, так, по сути. Есть и положительное. Цветные сны могут сниться от положительных эмоций. Это раз.

– Уже хорошо, – Таня изобразила на лице одобрение и полное внимание к сказанному Кириллом. – Будем считать, что это как раз мой случай.

– Цветные сны видят талантливые люди.

– Это два. От этого было бы глупо отказываться, и я буду утверждать, что и это мой случай. – Таня засмеялась, но тут же взяла себя в руки и с умным лицом закивала головой.

– Ты будешь считать? – лукавая улыбка чуть тронула губы Кирилла.

– Буду, – утвердительно кивнула она.

– Ну ладно, считай. Цветные сны, как утверждают, – Таня сделала чуть заметное движение, и Кирилл тут же поднял вверх обе руки, успокаивая ее, – да-да, и наши, и ваши, и те и другие ученые, что их еще видят высокоинтеллектуальные люди. Но, по моему мнению, скорее их могут видеть впечатлительные и эмоциональные люди, такие как ты, и это очень тебе идет.

– Спасибо. Ты очень добр ко мне. А вот куда делся высокий интеллект? Или ты мне в нем отказываешь?

– Ну что ты? Как ты могла такое подумать? Вся беда в том, что его в тебе хоть отбавляй, – в голосе явно слышался сарказм вперемешку со смехом.

Таня поняла, что добилась своего и превратила очень серьезный разговор в утреннюю шутку. Но это было не так. Ей только показалось.

– А, если мы вернемся к нашему разговору о снах, но интеллект тут не причем, если только он влияет на сюжет сновидения.

– Ну, да, – Таня с одобрением закивала головой. – Чем человек больше образован, тем более закручен сценарий сна и в нем больше мудреных событий. Судя по картинам, думаю, именно такие сны снились Дали, да и Пикассо они не миновали. Вот только не знаю, связано ли это у них с образованием, или с чем-то другим. В первые годы их творчества образования им явно не хватало, и картины были реалистичны и понятны всем окружающим, но, по мере развития их таланта и, по-видимому, роста образования, картины стали напоминать цветные иллюстрации кошмарных снов, а иногда даже вполне замысловатых и забавных сюжетов. Это только мое мнение, а мое мнение – это мнение моего «я» и только. Но должна, как на духу, признаться, что мне нравятся картины Дали. Особенно ранний Дали, а Пикассо – нет, совсем нет, ни ранний, ни поздний. Он не мой художник. Я даже отказалась писать о нем статью, боясь быть не объективной, а врать, еще не научилась. Да мне пока и не нужно, слава Богу, есть, кому виртуозно сочинить классные небылицы и найти «восклицательные» слова. Ты, случайно, не знаешь, почему так бывает?

– Что бывает? Тебе нравятся разные художники? Вернее картины разных художников? Случайно, не знаю. Но я знаю, что это у нас все сидит в правом полушарии.

– Ты имеешь в виду сценарий сна? – усмехнулась Таня.

– Именно. А за частоту таких снов отвечает левое полушарие. И если бы ты была левшой, то видела бы сны с продолжением.

Таня громко рассмеялась.