Сандалики

Лёля резко оборвала весёленький мотив, не забыв залиться румянцем. Как она ненавидела в себе эту неудобную и предательскую способность краснеть. Стоило её хоть немного разволноваться, как щёки начинали лихорадочно алеть, выдавая её внутреннее состояние. Мама ещё в детстве распознала эту особенность и использовала, как детектор лжи. Но самое ужасное, что Лёля краснела даже когда не лгала, если её правда звучала не убедительно для неё самой, или же так боялась неверия, что выглядела пунцовеющей лгуньей.

Не поворачиваясь, Лёля с деланным спокойствием расправила вешалки на круглой стойке.

– Я даже не знаю, что это за песня, слышала по радио, мотив такой приставучий.

Ира сделала вид, что не заметила сбивчивых оправданий. Она всю жизнь потратила на то, чтобы что-то не замечать. Особенно преуспела в лицедействе насчёт своей внешности: на свист не оборачивалась с пятнадцати лет, а на реплики об аппетитной заднице перестала реагировать ещё через два года.

– Пойдём обедать? – весело предложила она, оставляя тему о музыке.

Лёля повесила последнюю вешалку и оглядела пустое помещение. Александр листал каталог в ожидании клиентки, сидя в кресле, и лениво болтал ногой в начищенном до зеркального блеска ботинке. Одевался он только в New look, несмотря на то, что на одну-единственную деталь гардероба приходилось копить около месяца. Саша откликался только на англоязычную форму собственного имени – Алекс, и был уверен, что траты стоили ощущения всемогущества, которое дарили брендовые рубашки и ботинки.

Лёля неуверенно запротестовала:

– Нельзя уходить вдвоём.

Ира воровато оглянулась на Алекса и подмигнула ей.

– Он не сдаст, я его два дня назад прикрыла, так что не дрейфь. – Видя нерешительность подруги, подтолкнула её к выходу. – Пообедаем нормально в кафе, а не на бегу.

Лёля нехотя побрела к распашным дверям, подгоняемая сзади настойчивой приятельницей.

Они пересекли просторный холл, уже не блестящий новогодними украшениями. Только утром рабочие закончили снимать огромные зеркальные шары и унесли пушистых оленей, останки праздника упокоились в складских помещениях, а кое-что отправилось прямо на свалку. Холл выглядел непривычно голым и беззащитным, словно обнажённый пациент на приёме у доктора, торопящийся натянуть вещи, как только будет закончен осмотр.

Ира, подхватив Лёлю под локоть, заставила подстроиться под свой темп ходьбы.

– Ты ешь куркуму, как я тебе советовала? – не дожидаясь ответа, уверена заключила: – Вижу, что лопаешь. Волосы блестят, и новогодняя обжираловка на тебе не отразилась. Я же говорила, куркума – вещь.

Лёля виновато опустила взгляд. Она купила большую упаковку этой индийской пряности ещё в последних числах старого года, но так и не испробовала на себе целебные свойства куркумы, просто забыла о ней. Признаться, что проигнорировала совет, было стыдно, проще оказалось промолчать, а вечером действительно опробовать, так ли жёлтая пудра полезна, как её расхваливает подруга. А ещё лучше просто подождать пару дней: Ира наверняка загорится очередной животрепещущей идеей и потребует поддержать эксперимент. На кухне Лёли ещё не иссякли запасы сушеного имбиря, чудодейственного для иммунной системы, как уверяла Ирина месяц назад.

Сделав заказ за двоих, Ира потянула подругу в угол кафе. Лёле досталось место спиной к залу. Ира выбрала мягкое глубокое кресло, оставив ей в пользование жёсткий стул. Лёля не любила жевать прилюдно и если бы выбирала сама, то села бы именно сюда.

Ожидая заказ, Ира выудила из сумочки тонкую брошюру и пальцем пододвинула её к Лёле.

– Ты, наверное, обратила внимание на мою кожу, – она откинула волосы в сторону и слегка наклонила голову, позволяя свету от лампы выгодно очерчивать румяные щёки. – Это всё прополис.

Лёля скосила взгляд на тонкую книжицу, снова подняла глаза на подругу.

Ира веско кивнула.

– Прополис. Тут всё написано. Почитай на досуге. Поразительная вещь.

Лёля послушно придвинула к себе брошюру, положила рядом телефон, чтобы контролировать время, отпущенное на обеденный перерыв. Увидев заставку на экране Лёлиного мобильника, Ира протяжно вздохнула.

– Он что, ещё не приехал?

Ира никогда не называла Германа по имени, обходилась местоимением или пренебрежительным «дружочек».

– Должен был вчера вернуться, но не берёт трубку. Как освободится, сам позвонит. Скорее всего, ещё не приехал.

– Скорее всего так и есть, – легко согласилась Ира таким тоном, будто имела в виду диаметрально противоположное. – На твой день рождения опять усвистает в дальние дали и не озаботится подарком?

Лёля пожала плечами. О скором празднике думалось с беспокойством. Цифра тридцать пугала своей основательностью и размерами. Сейчас ей ещё двадцать девять, а через два месяца она пополнит ряды матрон бальзаковского возраста. Тех самых, что в детстве виделись ей жуткими бабками с бородавками на носу, с засаленными волосами, в неизменных цветастых юбках и меховых безрукавках. Вот и мама говорит, что тридцать – это рубеж, к которому нужно прийти с определённым багажом, желательно в статусе жены-матери. А Лёля никак не могла определиться со своим местом в жизни Германа, да и он не желал, хотя сам стал центром её вселенной давно и прочно.

– Герман всегда дарит мне подарки. Чуть с опозданием, но дарит.

Ира вздохнула, отложила вилку, посмотрела на подругу долгим внимательным взглядом.

– Лёля…

– Не говори это, а то обижусь. – Лёля интуитивно поняла, что подруга собирается в очередной раз высказаться о её отношениях с Германом. – Я сама виновата. Не дождалась его. Всё могло сложиться совсем по-другому, если бы я умела ждать.

После школы Герман и Лёля, считавшиеся парой, поступили в один институт, но он довольно быстро понял, что ошибся в выборе профессии, бросил ненавистную юриспруденцию в начале второго курса и поступил на тренерский факультет в другом городе. Отношения на расстоянии разорвались не сразу, растягивались, как жевательная резинка, истончались постепенно, с каждым месяцем всё больше и больше, пока в один прекрасный день не лопнули, выстрелив отдачей разорванной первой любви преимущественно по Лёле. Три года они даже не созванивались, исчезнув из жизни друг друга.

Лёля страдала тихо, но глубоко. Подавляя эмоции работой, не вылезала из болезней и гнетущей депрессии. Незаметно для себя очутилась в отношениях с коллегой по работе. Унылых и безэмоциональных, как трясина. Они оба напоминали сонных тюленей, приговорённых к сезонному размножению, и потому временно объединившихся в пару. Он стал первым мужчиной Лёли, но не оставил в душе никаких эмоций, даже неприятных, сохранился в памяти как сухой факт из биографии. Их отношения потухли с переходом Лёли на новую работу. Она вычеркнула эти месяцы из памяти вместе с именем случайного мужчины, временно придавшего её серой грусти более светлый оттенок.

Устав от жалостных взглядов бывших одноклассников и негодующего маминого, Лёля изобрела историю о крепкой тёплой дружбе с Германом, проросшей сквозь руины школьной любви. Кажется, кто-то из общих знакомых озвучил эту версию самому Герману. Это объяснение ему приглянулось, он уверовал в возможность приятельства и вернулся в жизнь Лёли как ни в чём не бывало. Периодически вспоминал её недолгую интрижку с коллегой по работе, разрушившую их отношения, и горестно вздыхал: «Эх, Лёшка, что же ты меня не дождалась, мы были такой красивой парой». Лёля так и не поняла, откуда Герман узнал об эпизодическом мужчине, не затронувшем ни одной струны её души, но казнила себя регулярно. Если бы она дождалась Германа, то он обязательно бы к ней вернулся не в качестве старого друга, а возможного суженого.

Эти странные отношения длились уже семь лет, периодически оживлялись нетрезвым сексом по дружбе, но не сдвигались в матримониальную сторону. Ира несколько раз намекала на его любовные похождения в рамках соревнований и сборов в других городах, но Лёля только отмахивалась и напоминала, что сама виновата: не дождалась.

Ставя в неприятной беседе точку, Лёля раскрыла предложенную подругой брошюру и с намеренно увлечённо углубилась в чтение. Правда буквы никак не складывались в слова, а сами предложения не содержали смысла, оставаясь набором чёрных чёрточек и загогулин.

– Кажется, там Машка на эскалаторе, – Ирина чуть приподнялась, желая удостовериться в предположении, и тут же резко села, пригнувшись к столу. – Точно, она. Не поворачивайся, может мимо пройдёт и не заметит.

Лёля резко обернулась, услышав за спиной разочарованный вздох.

– Точно, Маша. – Через секунду она поймала взгляд обсуждаемой девушки и приветливо улыбнулась.

Ира откинулась на спинку кресла и насупилась. Обе девушки общались с Лёлей, а друг дружку тихо ненавидели. Без Лёли, как без переводчика, никак не могли найти общий язык. Ира побаивалась острой на язык Маши и ревновала Лёлю к их длительной дружбе, выросшей ещё со школьной скамьи. А Мария откровенно презирала Иру за лишний вес, излишнюю говорливость и простоту.

Маша ежедневно размещала в инстаграме фотографии из тренажёрного зала, демонстрируя худощавую фигуру, снимала каждый свой шаг и делилась мыслями с подписчиками. На неприятные комментарии реагировала бурно, развязывая войну, переходящую в реальность, если несчастливый комментатор оказывался жителем этого же города. В обиду себя не давала, и редко замечала, если сама кого-то оскорбляла.

Завидев девушек Мария взглянула на часы, убедилась, что у неё есть десять минут для светского трёпа и направилась в сторону кафе.

Ире сдержанно кивнула, Лёле натянуто улыбнулась.

– Тюремщик вас отпустил на прогулку по периметру двора?

Лёля сдвинулась в сторону, освобождая место для подруги. Соседний столик не был занят, и в метре от Марии стоял свободный стул, даже целых два, но она не притронулась к ним. Прошлась глазами по помещению, нашла взглядом официантку и кивнула, призывая подойти. Наклонившись к плечу Лёли, пару раз щёлкнула себя на телефон и погрузилась в глубины интернета, в котором как раз не хватало очередной фотографии из кофейни.

Когда официантка приблизилась, Мария отвлеклась от телефона.

– Поставьте стул к нашему столику и принесите латте. Только умоляю вас, пусть это будет нормальный латте, а не какая-нибудь бурда на воде из-под крана. Используйте ионизатор.

Официантка поспешно кивнула, её брови озабоченно нахмурились. Она суетливо придвинула стул, ещё раз подобострастно кивнула и ринулась к барной стойке.

Мария опустилась на стул и грациозно переплела ноги.

– Лёля, ты не забыла, что я жду тебя завтра на маникюр? И пора уже подумать о шугаринге[4 - Шугаринг – способ эпиляции (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B5%D0%BF%D0%B8%D0%BB%D1%8F%D1%86%D0%B8%D1%8F) с использованием густой сахарной пасты.], сколько тебя можно уговаривать. – Её взгляд зацепился за книжку на столе. – Это что за хрень?