Трудовое право Европейского союза: теория и практика

. Из этого вытекает, что ЕС обладает полномочиями на заключение международных договоров, если они являются продолжением внутренней компетенции ЕС (концепция параллелизма). Исключение из этой сферы государств-членов обусловлено не самим фактом подписания договора, а введением в действие общей нормы, регулирующей соответствующие правоотношения. До ее создания сохраняется смешанная компетенция.

На уровне учредительных договоров решен и вопрос о международных обязательствах государств-членов, взятых до их вступления в ЕС. Из ст. 350 и 351 Договора о функционировании Европейского союза видно, что международные обязательства, принятые государствами до их вступления в Союз, сохраняют свою силу, что полностью соответствует одному из ведущих принципов международного права: «договоры должны соблюдаться». При противоречии ранее заключенного соглашения с положениями права Союза соответствующее государство-член прибегает к любым подходящим средствам, чтобы ликвидировать установленные несоответствия.

Три категории договоров оказывают воздействие на формирование и эволюцию права Европейского союза. Во-первых, это договоры, заключаемые с третьими государствами и/или международными организациями. Такого рода договоры подписываются ЕС по вопросам, полностью относящимся к сфере его ведения. Вторую категорию международных договоров образуют так называемые соглашения, которые охватывают отношения в сфере ведения как ЕС, так и государств-членов. Соглашения первой и второй групп образуют неотъемлемую составную часть права. Для инкорпорации в правовую систему ЕС вступивших в силу соглашений не требуется каких-либо специальных актов имплементации. В рамках этой системы они занимают место, следующее за учредительными договорами. По общему правилу постановления эти соглашения имеют прямое действие, достижение которого обусловлено соответствием таким критериям, как применимость судом (порождает права и обязанности для частных лиц), ясность, непротиворечивость и безусловность. Для их реализации и применения судом не требуется каких-либо дополнительных актов.

Соглашения третьей категории – это договоры, заключаемые государствами-членами, но правовые последствия затрагивают непосредственно ЕС. Общее требование ст. 4 Договора о Европейском союзе (Лиссаб. ред.) – государства-члены обязаны обеспечивать реализацию целей и принципов интеграции и не создавать препятствий для их осуществления. Наличием прямого уполномочия ЕС в отношении его юрисдикции или признания юридической значимости такого акта предопределяется отнесение данных актов к источникам европейского трудового права.

Право обычаев ЕС как источник права не играет большой роли. Примером могут служить правоотношения Евросоюза с его служащими, которые регулируются частично обычаем.

Правовая доктрина. Важную роль в становлении и развитии трудового права Европейского союза имеет правовая доктрина, положенная в основу права. Правовая доктрина ЕС – понятие условное, представляющее совокупность теоретических представлений о целях, принципах и правовых нормах европейской интеграции. Функцию доктрины выполняют экспертные заключения ведущих европейских специалистов в специализированных комитетах и комиссиях ЕС. Они осуществляют анализ действующего законодательства и подготовку рекомендаций для определения принципов и содержания новых актов Европейского союза.

Соотношение первичного права с национальным правом

В Договорах о ЕС (Лиссаб. ред.) и Договоре о функционировании Европейского союза не регулируются соотношения первичного права с национальным правом. Соответствующие принципы по данному регулированию были разработаны в практике Суда ЕС в 1960-е гг.

Дело Ван Генд (Van Gend & Loos

).Нидерландская фирма Van Gend & Loos вывозила определенные химикаты из Великобритании. Фирмой выплачивалась ввозная пошлина, которая в марте 1960 г. увеличилась в два раза. Фирма оспорила это, опираясь на ст. 25 Договора о ЕЭС. При этом государства-члены были обязаны не вводить никаких новых таможенных пошлин и сборов и не увеличивать существующие. Поэтому фирма подала жалобу в компетентный суд, который передал в Суд ЕС, согласно ст. 177 Договора о ЕЭС, вопрос: имеет ли ст. 12 Договора ЕЭС прямое действие на территории государства-члена, иными словами, могут ли граждане такого государства на основании вышеупомянутой статьи претендовать на индивидуальные права, подлежащие защите судами?

Суд ЕС ссылался на принципы международного права, согласно которым международный договор, такой как Договор о ЕЭС, должен толковаться в соответствии с его целью.

Суд ЕС решил следующее. Цель Договора о ЕЭС – создание общего рынка, функционирование которого непосредственно затрагивает интересы членов Сообщества, подразумевает, что данный Договор представляет собой не простое соглашение, создающее только взаимные обязательства между договаривающимися государствами. Эта точка зрения подтверждается в преамбуле Договора, которая обращена не только к правительствам, но и к народам. Она также более конкретно подтверждается созданием институтов, наделенных суверенными правами, реализация которых оказывает воздействие в равной степени как на государства-члены, так и на их граждан. Следует отметить, что граждане государств, объединенных в ЕС, участвуют в деятельности ЕС через Европейский парламент и Экономический и Социальный комитеты.

Кроме того, роль, которую играет Суд ЕС в соответствии со ст. 177 Договора о ЕЭС в обеспечении единообразного толкования Договора национальными судами, подтверждает, что государства-члены признают право ЕС источником, к которому их граждане могут обращаться в таких судах.

Из этого следует сделать вывод о том, что ЕС представляет собой новый международный правопорядок, в пользу которого государства ограничили свои суверенные права в определенных областях и субъектами которого являются не только государства-члены, но и их граждане. Право ЕС с учетом законодательства государств-членов не только налагает обязательства на частных лиц, но также наделяет их правами, которые становятся частью их правового достояния. Эти права возникают не только в том случае, когда они прямо выражены в Договоре, но также вследствие обязательств, которые Договор строго определенным образом налагает на частных лиц, равно как на государства-члены и институты ЕС.

По общему смыслу Договора в части, касающейся таможенных пошлин и равнозначных им сборов, ст. 9, провозглашающая основой ЕС Таможенный союз, включает в качестве существенного положения запрет подобных таможенных пошлин и сборов. Это положение приводится в начале раздела Договора, определяющего «Основы Сообщества»; оно применяется и разъясняется в ст. 12. Данным решением был признан принцип прямого действия права ЕС на национальное право (англ. direct effect, француз. effet directe).

В немецкой литературе применяются термины «прямая применимость» и «преимущественная применимость». Суд ЕС употребляет эти термины как синонимы.

В деле Энел (Costa v. ENEL)

господин Costa отказался оплачивать счета вновь созданного общества по электричеству ENEL, так как подсчитал, что закон о национализации этого общества является недействительным из-за нарушения права ЕС. Суд г. Милана передал в Суд ЕС, согласно ст. 177 Договора о ЕЭС, несколько вопросов. В решении рассматривались вопросы Миланского суда в отношении ст. 102, 93, 53 и 37, целью которых было выяснить, имеют ли данные статьи прямое действие и создают ли они права для частных лиц, которые должны защищать национальные суды, и если это так, то каково их значение. Это положение противоречило бы дуалистической позиции итальянской конституции о взаимоотношениях международного и национального права.

Суд ЕС сослался на цель Договора о ЕЭС и подтвердил свое мнение о том, что ЕЭС является особенной международной организацией. В отличие от обычных международных договоров Договор ЕЭС создал свою собственную правовую систему, которая со вступлением Договора ЕЭС в силу стала неотъемлемой составной частью правовых систем государств-членов и положения которой обязаны применять их суды. Создав на неограниченный срок ЕС, имеющее свои собственные институты, статус юридического лица, собственную правоспособность и международную правосубъектность и, в частности, реальные полномочия, вытекающие из ограничения компетенции или передачи полномочий ЕС, государства-члены ограничили в строго определенных областях свои суверенные права и тем самым создали совокупность правовых норм, обязывающих как их граждан, так и их самих.

Инкорпорация в правовые системы каждого государства-члена положений права ЕС, а также общих положений, вытекающих из буквы и духа Договора ЕЭС, делает невозможным для государств-членов придание приоритета одностороннему и последующему акту национального права перед правовой системой, созданной ими на основе взаимности. Обязательность права Сообщества не может быть различной в разных государствах в зависимости от последующих внутренних правовых норм без того, чтобы не поставить под угрозу достижение целей Договора, изложенных в ст. 5 (2), и не стать основой для дискриминации, запрещенной ст. 7.

Обязательства, принятые по Договору об учреждении Сообщества, были бы не безусловными, но лишь возможными и зависящими от обстоятельств, если бы они могли быть оспорены последующими законодательными актами подписавших его государств. В том случае, когда Договор предоставляет государствам право на односторонние действия, это четко указано в специально принятых положениях (например, в ст. 15, 93 (3), 223–225). Просьбы государств-членов о предоставлении разрешения частично отступить от Договора рассматриваются в ходе специальной процедуры санкционирования (например, ст. 8 (4), 17 (4), 25, 26, 73, подпараграф 3 ст. 93 (2) и ст. 226), и они были бы беспредметны, если бы государства-члены могли избавиться от исполнения своих обязанностей с помощью обычного закона.

Из приведенных доводов следует, что проистекающее из автономных источников право, порожденное Договором ЕЭС, не может вследствие своей особой и изначальной природы быть оспорено каким бы то ни было внутренним правовым актом без того, чтобы не ликвидировать статус права ЕС и не поставить под сомнение правовую основу самого ЕС. Этим решением был установлен приоритет применения права ЕС над национальным правом независимо от имплементационного законодательства или других внутренних факторов. Суд ЕС не стал вмешиваться в спор о дуалистической или монистической теории и признал Европейское экономическое сообщество особой формой международной организации, внутри которой действуют особые принципы. Этим он дал возможность государствам-членам, которые ориентированы на дуалистическую теорию, согласиться с прямым действием и приоритетом права ЕС без изменения их позиции по отношению к международному праву. С момента принятия этих решений стало признанным, что ЕС является наднациональной организацией и право ЕС является наднациональным правом. Оно не национальное, не международное, а наднациональное (супернациональное). У него больше общего с внутригосударственным, чем с международным правопорядком. Такая форма международной организации не имела прежде прототипа.

Прямое действие и приоритет применения не всегда ведут к тому, что нормы первичного права обязательны и для частных лиц, т. е. имеют горизонтальное действие. Для этого предусмотрены специальные требования, норма должна иметь четко выраженное горизонтальное действие, например запрет картелей и злоупотреблений (ст. 101 и 102 Договора о функционировании Европейского союза). Суд ЕС признает горизонтальное действие нормы первичного права тогда, когда этого требует практическая действенность права ЕС. Так, уже в 1970-х гг. Суд признал, что стороны коллективных соглашений связаны со свободой учреждений (ст. 49 Договора о функционировании Европейского союза) и свободой передвижения работников (ст. 45 Договора о функционировании Европейского союза).

В решении Суда ЕС по делу Валраве (Walrave)

господин Валраве работал как лидер при велогонщике. Он хотел эту деятельность осуществлять на международных гонках при велогонщике другой национальности. Но это было запрещено Регламентом Международного союза велосипедистов, согласно которому лидер гонщика должен иметь ту же национальность, что и сам гонщик. При этом речь шла о дискриминации по национальной принадлежности. Господин Валраве обжаловал это положение, ссылаясь на свободу учреждений и свободу передвижения наемного работника, при которых запрещается дискриминация.

Суд решил, что установленный в ст. 19 Договора о ЕЭС запрет различного отношения применяется также к частным объединениям. Суд обосновал это тем, что «устранение препятствий для свободного передвижения лиц и услуг, одна из существенных целей ЕС, была бы поставлена под угрозу, если действие устраненных государственных ограничений было бы возобновлено тем, что частноправовые объединения и учреждения создавали бы подобные препятствия в силу их правовой автономии, и в их компетенции находятся, в частности, условия труда в государствах-членах, которые регулируются законами, подзаконными актами или договорами или подобными правовыми соглашениями, которые заключаются с частными лицами или принимаются частными лицами», из чего возникает опасность неединообразного применения запрета дискриминации (п. 16–19 решения).

Регулирование имеет горизонтальное действие, если оно распространяется и на частные соглашения. Это действует сегодня бесспорно для требования о равной оплате труда, а также для основных свобод за исключением свободы движения товаров.

Если первичное право в каком-либо государстве-члене неправильно применяется, то каждый имеющий от этого ущерб имеет право на его возмещение. Требование возмещения ущерба возникает не из неправомерного отношения представителя государственной власти, что признают все государства-члены, а более зависит от того, какой орган государства-члена нарушил право ЕС

. В решении по делу Brasserie du Pecheur und Factortame

Суд ЕС признал требование возмещения ущерба из-за тяжелого нарушения первичного права ввиду законодательного бездействия. Согласно решению по делу Коблер (K)bler)

государство-член может быть признано ответственным из-за ошибочного применения первичного права высшим судебным органом, когда суд в конкретном случае не усмотрел, что условия требования об ответственности не выполнены, если нарушение права Сообщества не было очевидным.

§ 2. Вторичное право

Вторичное право, создаваемое на основе учредительных договоров, – это результат правотворчества институтов ЕС. Формирование его видов и введение их в действие осуществляются из правовых установлений первичного права.

Основы содержательного регулирования трудового права находятся во вторичном праве, которое авторизировано (уполномочено) нормами первичного права. Чтобы понять действие европейского трудового права, необходимо сначала понять действие вторичного права.

Правовые нормы вторичного права издаются как юридически обязательные предписания институтов ЕС. Они регулируют в рамках юрисдикции Союза отношения между субъектами права. Нормы действуют и применяются в соответствии с принципами и условиями последних и в пределах их юрисдикции. Вторичное законодательство должно подпадать под действие соответствующих статей. Оно просто детализирует то, что сказано в статье в общем виде и не может расширить действие положений статьи. Статья имеет законодательную силу. Это значит, что вторичное законодательство всегда является условным и может быть отменено, если будет установлено, что оно, по сути, находится в противоречии с базовыми принципами статьи Договора. При этом статья может выходить за рамки вторичного законодательства. Таким образом, статьи сохраняют свое значение даже в том случае, если существует вторичное законодательство. На вершине этой пирамиды находится ст. 18 Договора о функционировании Европейского союза, запрещающая любую дискриминацию.

Вторичное право составляет основной массив права Европейского союза, и в частности трудового права. К главным особенностям его правового режима относятся верховенство по отношению к национальным правовым установлениям, прямое действие, интегрированность в национальное право и обеспеченность юрисдикционной защитой.

Согласно 288 Договора о функционировании Европейского союза «Европейский парламент совместно с Советом, Совет и Комиссия принимают регламенты, директивы, решения и дают рекомендации или заключения».

Регламент является актом общего характера. Он является обязательным во всех своих частях и подлежит прямому применению во всех государствах-членах (ст. 288 Договора о функционировании Европейского союза). Регламент может содержать основы индивидуальных прав частных лиц. В трудовом праве действуют только несколько регламентов наемных работников к работодателям в национальных судах.

Директива «обязательна для каждого государства-члена, которому она адресована, в отношении ожидаемого результата, но сохраняет за национальными властями свободу выбора форм и методов действий» (ст. 288 Договора о функционировании Европейского союза). Следует отметить, что директива является основным инструментом трудового права Евросоюза. Для имплементации директивы предоставляется определенный срок. Для государства-члена наступают серьезные последствия, если не выполняется обязанность имплементации. Директива является определяющей для содержания имплементационного закона.

Так как государство-член обязано имплементировать директиву, то оно не может по истечении срока имплементации ссылаться по отношению к своим гражданам на то, что директива не имплементирована полностью или частично.

В решении Суда ЕС по делу Беккер (Becker)

рассматривается 6-я Директива ЕЭС от 17 мая 1977 г. «О гармонизации законодательства государств – членов Сообщества о налогах с оборота – общей системе налога на добавленную стоимость» (Директива № 77/388/ЕЭС), которая предусматривает, что деятельность посредника в получении кредитов не подлежит обложению налогом на добавленную стоимость (ст. 13). Директива должна была быть имплементирована к 1 января 1979 г., но в Германии она была имплементирована к 1 января 1980 г.

Госпожа Беккер, которая работала посредником по кредитам, подала заявление в финансовое ведомство Мюнстера об освобождении от уплаты НДС за 1979 г. Отказ финансового ведомства она обжаловала в финансовый суд, который направил запрос в Суд ЕС о вынесении предварительного решения по вопросу толкования ст. 13 6-й Директивы Совета № 77/388/ЕЭС

для определения, можно ли рассматривать норму об освобождении от уплаты налога на добавленную стоимость как имеющую прямое действие в ФРГ с 1 января 1979 г.

Суд ЕС в решении по этому делу выработал правовой принцип, который часто именуется как «прямое действие директив». Суд исходил из того, что если бы директивы не обладали прямым действием, то это противоречило бы ст. 249 Договора о ЕС (Ниц. ред.). Суд вывел принцип, что было бы несовместимым с обязывающим характером, который признается за директивой, исключать в принципе, что на обязательство, которое она налагает, заинтересованным лицам нельзя ссылаться. Обязательство государства – члена ЕС было бы абсолютно неэффективным, если бы ему было разрешено аннулировать те юридические последствия, к которым положения директивы могли привести. В частности, в случаях, когда институты ЕС посредством директивы обязывают государства – члены ЕС действовать определенным образом, эффективность такой меры снизится, если лица не смогут полагаться на нее в судебных разбирательствах и национальные суды не смогут принимать ее во внимание в качестве элемента права ЕС. Соответственно, государство – член ЕС, которое не приняло в установленный срок мер по исполнению, требуемых по Директиве, не может ссылаться в делах против физических лиц на свое собственное неисполнение обязательств, вытекающих из Директивы. Таким образом, во всех случаях, когда положение Директивы с точки зрения их содержания оказываются безусловными и достаточно точными, на эти положения можно в отсутствие имплементационных мер, принятых в течение предписанного периода, ссылаться в противодействие любому национальному положению, не соответствующему Директиве. К тому же они предоставляют права, которые частные лица способны отстаивать перед государством. Например, пока соответствующая Директива ЕС не имплементирована в национальное законодательство, не может быть наложен штраф за слив сточных вод, вредных для окружающей среды

.

Поскольку из Директивы выводятся индивидуальные права, то они могут применяться непосредственно публичным работодателем. Суд ЕС исходит из широкого понятия «публичный работодатель»: если у общества частного права 100 % принадлежит государству, то оно является публичным работодателем независимо от правовой формы.

В решении по делу Фостер (Foster)

госпожа Фостер могла бы основываться непосредственно на Директиве № 76/207/ЕЭС по отношению к своему работодателю Бритиш Гас (British Gas). Эта Директива запрещает дискриминацию по признаку пола при увольнении. В соответствии с британским законодательством мисс Фостер была уволена в возрасте 60 лет по достижении возрастной границы. Мужчины подлежат увольнению лишь в возрасте 63 лет. Увольнение было незаконным.

Непрямое действие Директивы в отношении частных лиц нарушало бы принцип, что они не должны иметь ущерб из-за неимплементации Директивы их государствами-членами.