чтоб барабан ночей нам выбил тишины.
Слетает тень с кустов и падает на склоны,
и тень ушедших нам под нею не видна.
Их продолжают мчать идеи, эшелоны,
прожорливая ночь и спелая война.
«Любившие меня! Из пустоты…»
Любившие меня! Из пустоты
октябрьского чернеющего лона
через ветвей артритные персты,
забывших ту сумятицу влюбленной
в неверный ветер рощи молодой,
над паутиной, воздухом влекомой
куда угодно, только не домой,
спрошу, закинув голову: «Легко вам?»
Молчат деревья. Складкой облака
луну и звезды схлопывают на ночь.
Когда-то врали, что печаль легка,
а нынче новый вячеслав иваныч
лепечет о фрустрации вовне,
и осень запрокинется в войне.
Но самый юный из сгоревших в жерле сна
расскажет мне, чем кончится война.
Станция Горелово
«Где зеркальце, расческа и духи?..»
Где зеркальце, расческа и духи?
Все так размыто, так недолговечно.
Запутавшийся в стеблях трав кузнечик —
день завтрашний. Какие пустяки
меня одолевают. Что гадать
о будущем, когда мы пролетели
транзитом станцию и две недели
в корзину бросили, чтоб снова все начать!
Да только остановки нет и нет.
Кто знает, что действительно весомо?
Где ждать нас? Мы нигде не будем дома.
Мелькающий царапающий свет.
Чем дальше, тем скромнее мой багаж.
Воспоминанья легче, чем прогнозы.
Как хороши, как свежи будут розы,
когда я спрыгну… Руку мне подашь?
«Выведи меня. На зимний день…»
Выведи меня.
########## На зимний день.
Под мохнатые оснеженные ветки.
Воркотаньем голубей меня одень,
чтобы было что подсматривать соседке.
Коридора дуло – черная дыра.
Отойдем подальше, чтоб не обстреляли.
Я придумала слова еще вчера.
Рук участие в старинном ритуале.