Книга 1. Без названия

– Да.

После нескольких минут молчания все-таки выдавил из себя:

– Он мой приемный брат.

Но и этот ответ не удовлетворил Соню:

– И?

– Черт, ты разбила все бутылки. Выпить нечего…

Юли, действительно, искал спиртное.

– Не уходи от ответа.

– Слушай, малолетняя фашистка… – встретился взглядом и ожегся. Такое уже было с ним и с ней. Только тогда ее звали по-другому – Даша.

– Он застрелил мою жену и ребенка.

– Доказательства есть?

– Чего есть? – опешил Юли.

– Ты же юрист. Сам сколько раз говорил о презумпции невиновности.

– По-моему, я слишком многое говорил тебе, теперь пожинаю плоды своей разговорчивости. Я удовлетворил твое любопытство?

– Не совсем.

– Ну, и так сойдет. Сделай милость, удовлетвори мое. Зачем пришла?

– Глупее вопроса трудно представить.

Соня скинула мусор со стула и села на него:

– Что за бардак развел. Может, и тараканы есть?

– Может, и есть, да не про вашу честь.

– Так, ладно. Порядок будем наводить завтра. Сегодня я очень устала, к тому же я больна.

Соня решительно сняла куртку, шапку, ботинки.

– Я хочу спать.

Юли поднялся с дивана, уступая место дочери

– И ты на этом спишь? Фу, какая гадость, – Соня смотрела на грязную постель.

Юли стало стыдно. Он вышел в коридор, но вернулся быстро и с чистым бельем. Они вместе застелили постель. Соня с помощью отца разделась и легла, почти тотчас уснула. Засыпала, все время вздрагивая и всхлипывая невыплаканными слезами. Юли сидел рядом. Он гладил ее по руке, волосам, целовал нахмуренный лобик. Под утро, успокоившись, девочка заснула крепким детским сном, улыбаясь, как в прошлой жизни, будто ничего не было. Юли смотрел на улыбку дочери и впервые за эти месяцы задумался: правильно ли он поступил. К удивлению, однозначного ответа не находил.

Когда Соня проснулась, увидела, что в комнате наблюдается подобие порядка: бутылки отсутствовали, мебель расставлена, как ей положено, на стуле аккуратно сложены ее вещи. На столе завтрак. Соня с удовольствием потянулась и сладко улыбнулась. На пороге появился папа. Ее настоящий, а не тот незнакомец с недельною щетиной в грязной рубашке со стаканом в руке.

– Проснулась?

– Да. Доброе утро.

– Доброе, доброе.

Они пили какао, ели тосты с мармеладом.

– Мне рассказали о твоих вчерашних чудачествах.

– О чем?

– О том, как ты пообещала караульным простоять всю ночь под дождем и снегом, умереть, а потом с того света наблюдать, как я их расстреляю.

– В чем фишка?

– В твоем упрямстве.

– Ну, раз я такая упрямая, может, нет смысла со мною спорить?

– Э, нет, мадмуазель. Так не пойдет. Мало ли до чего ты можешь дойти в своих фантазиях.

– Встретиться со Смитом, например.

Соня осторожно откусила кусочек тоста. Юли поперхнулся. Откашливаясь, он посмотрел на испорченную рубашку – облился какао.

– Поела?

– Да.

– Замечательно. Одевайся.

Он взял ее рюкзак, и они пошли к караульному посту. Подойдя туда, Юли передал рюкзак дочери и, обращаясь к дежурному, отчеканил резко и категорично:

– Если вы увидите эту особу еще раз на территории полигона – разрешаю ее пристрелить.

Развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел, ни разу не оглянувшись.

Соня снова зашла в тупик. Ладно: один – один. Вчера я, сегодня ты. Но ход-то за мной. Партия только началась.

– Вашего командира надо в психушке лечить, вы не находите?

Караульные в этом не сомневались.

Соня пошла по дороге. Ну, и куда теперь? Она медленно брела по припорошенной дороге. Ее следы, маленькие и не очень уверенные, были первыми. Вдруг затормозила машина. Это дядя Семен.