Книга 1. Без названия

Карл принес коробку. Соня со знанием дела уложила в нее оставшиеся пирожные.

– А где мой рюкзак? – спросила девочка.

Карл принес и его. Соня аккуратно положила коробку в рюкзак, застегнула его. Встретив непонимающий взгляд Артура, ответила:

– Очень вкусные. Сейчас я больше съесть не могу, а когда вы меня выгоните, они мне очень пригодятся.

– С чего ты взяла, что я выгоню тебя?

– Не знаю, но все может быть. Я теперь уже ни в чем не уверена. Папа выгнал меня и велел пристрелить, если я вернусь снова.

– За что?

– Я спросила его о встречи с вами.

Артур молчал. Его поразила эта детская неподдельность чувств. Не имея опыта общения с детьми, он не знал, как следует вести себя в их обществе, тем более в таком случае.

– Я не выгоню тебя, что бы ты ни сказала и о чем бы ни спросила, – сказал он.

– Честно?

– Да. Карл, отнеси рюкзак в ее комнату. Ну, а мы, мадмуазель, идемте ко мне в кабинет. Там и поговорим.

Соня уютно расположилась в кресле, забравшись в него прямо с ногами. Она смотрела на язычки пламени в камине и ждала. Артур откинулся на спинку кресла, перекинул нога на ногу, закурил сигару.

– Итак, молодая особа, что бы вы хотели знать?

– А как же вы из Дании к утру успели? – вдруг вспомнила Соня.

– Очень просто. Я прилетел три дня назад. Когда Карл привез тебя, ты спала непробудным сном и плакала. Ему не удалось тебя разбудить, он позвонил мне. Я распорядился, чтобы тебе сделали укол, после которого ты отдыхала несколько суток.

– А если бы я дальше отдыхала, как вы говорите?

– Не скрою: я начал беспокоиться. Обычно этот укол легко переносится людьми. Похоже, что ты необычная. Тем не менее, ты проснулась бодрой со зверским аппетитом.

– Тогда ясно.… Начну по порядку.

И Соня рассказала, как они с мамой и ребятами оказались у бабушки, как имя папы стало табу, как она нашла странные, на ее взгляд, документы, как решила жить с папой, как спросила у папы о нем, Артуре Смите, как папа выгнал ее.

– Это правда, что вы папин брат?

– Да, правда, мы не родные. Но по паспорту, настоящему паспорту, я – Бланки. Меня усыновили в четыре года. Так же, как и Стива.

– А то, что вы убили папину жену и ребенка?

– И это правда.

– Послушайте, просто так ничего не бывает. Значит, была какая-то причина?

– Нет, причины убивать не было.

– Ну, тогда не знаю. По неосторожности… У папы тоже вечно пистолет заряжен. Мама ругается, а он не слушается.

– Я осторожно обращаюсь с оружием.

– Послушайте, – не выдержала девочка. – Вы что думаете, мне больше делать нечего, как смотреть на дураков взрослых. Я – ребенок. Я хочу в куклы играть, а не бродить ночью по улице и думать, правда или нет мой родной дедушка убил папину жену и ребенка. Я хочу жить с папой и мамой, потому что очень их люблю! И они меня! И друг друга любят! А из-за вашего молчания они тоже молчат и мучаются, и меня мучают!..

Девочка упала в кресло и заплакала. Артур подошел к камину, поправил кочергой горящие поленья. Он стоял совсем близко от девочки и не знал, как ей помочь: не умел. Она сотрясалась от рыданий.

Никто никогда не спрашивал его, а что, собственно, произошло. И меньше всего он ожидал, что подобный вопрос задаст ему семилетняя девочка, его внучка, его кровь и плоть. Меньше всего он рассчитывал на ее понимание. Она не удовлетворилась ни одной из предложенных им версий. Она, дочь Юлиуса Бланки, пришла защитить его Артура Смита, убийцу и смертного врага своего отца. Нонсенс! Артур снял пиджак, осторожно прикрыл им трясущегося ребенка, сел рядом на ковер.

– Не плачь, пожалуйста, – по-доброму сказал он. – Я расскажу, а верить или нет – твое дело.

И непроницаемость спала, шторки исчезли. За ними оказался свет. Не ослепляющий, а мягкий, покойный, ровный. Свет вечности. Он не отпугивал, а давал надежду. Через глаза Сонечка заглянула в душу, необычайную и безграничную. Она дарила теплоту солнечного дня, успокоительную прохладу звездной ночи, свежесть морского бриза. Не требуя ничего взамен, отдавала без возврата самое сокровенное, самое срединное.

Соня, затаив дыхание, слушала неторопливый рассказ Артура. Он давал возможность ей задавать вопросы, но их не было. Она верила безоговорочно, ей не нужны были доказательства, факты. Достаточно взглянуть в его глаза – они не могут говорить неправду.

Когда он закончил, она подалась к нему, обняла маленькими ручонками:

– Бедненький!

Впервые в жизни Артур растерялся. Он пытался совладать с собой – не получалось. Чувствуя, что сейчас надо что-то сделать, схватил в охапку ребенка и зарылся в ее волосах. Соня гладила его колотящееся сердце, сидя у него на коленях. Шли секунды, минуты, столетия – шло время. Успокоившись, он смог трезво мыслить.

– Думаю, мы просидели здесь ни один час. У меня возникло предположение, что ты проголодалась. Как ты смотришь на то, чтобы, – Артур вынул часы из кармана, – поужинать?

– Так мы же не обедали, – возмутилась Соня.

– Что ж, тогда и обед, и ужин. Ты не против? Вот и чудно.

У Сони был отменный аппетит. К тому же теперь она уверена, что правда на ее стороне, а вдобавок у нее есть сторонник.

– Почему ты не рассказал никому? – вдруг спросила она.

– Соня, ты ребенок со своим миром фантазии. Нормальный человек, взрослый человек, поверить в это не может.

– А мама говорит, что папа и нормальность как два полюса: плюс и минус.

Артур улыбнулся. Более правильного определения к характеру Юли трудно подыскать.

– Похоже, твоя мама много критикует папу.

– Много? Это мягко сказано, – засмеялась Соня.

– Тогда зачем она вышла за него замуж?

– А у нее выхода не было. Пришел и сказал: выходи замуж, а у самого пистолет в кармане.

– Он его доставал?