Проклятый граф. Том VII. На крючке ярости

Анри раздраженно встряхнул его за цепь. Такие намеки были ему, мягко говоря, неприятны.

– Не смей равнять мои действия с!..

– Анхель не говорил мне о твоей вспыльчивости… – задумчиво протянул Чеслав, не давая ему закончить, – Но мне это нравится, парень, очень нравится! Такой характер я ценю в своих союзниках.

– «Своих союзниках»?! – Анри скривился, отшвыривая пленника от себя, – Никогда! Слышишь, оборотень, никогда я не стану твоим союзником! И, должен заметить… – он внезапно прищурился, – Мне Ан тоже не говорил, что ты настолько подл.

На сей раз удар достиг цели. Чеслав дернулся, как от еще одной встречи с кулаком молодого наследника; лицо его потемнело, желтые глаза на нем засверкали, как два топаза.

– Ты назвал его Ан? – голос рыжего звучал очень ровно, очень спокойно, однако, собеседник его успел заметить скрытые нотки напряжения в нем, и безмятежно улыбнулся.

– Ах, да… Бедняжка. Ты, должно быть, думал, что так называть его имеешь право только ты? – Анри криво ухмыльнулся, – Надо же, какое разочарование – вдруг оказаться не единственным в мире! Да, Чеслав, я называю его Аном, и знаешь, почему, знаешь, рыжий придурок? – молодой человек присел перед пленником на корточки, немного склоняя голову набок, – Потому что это я спас его, когда он едва не умер от твоих экспериментов. Это я вернул его к жизни, и вернул ему человеческий облик, и я был рядом с ним все эти годы! А ты – червь, сидящий в подвале, – он поморщился и вновь выразительно сплюнул под ноги собеседнику, – Здесь и оставайся. Я ухожу.

Чеслав, которого произносимые слова били больнее хлыста, но который, тем не менее, не подавал виду, как ему больно слышать их, холодно улыбнулся.

– Иди. И помни, что я сказал тебе, малыш – все, что ты увидишь и услышишь, буду знать и я. Встретимся… на развалинах замка.

***

Анри упал на колени в снег и, не в силах сдержать гнев и отчаяние, ударил по нему кулаком. Дурак, какой же он дурак! Так сглупить, позволить провести себя, позволить сделать из себя шпиона, предателя! Теперь он не сможет оправдаться – он предатель, предатель против воли, но это не отменяет самого факта…

Слезы жгли глаза, и молодой человек, злясь из-за этого еще больше, вновь набрал полную горсть снега, прижимая его к пылающему лицу.

Что делать, что делать?! Как сказать родным о том, что произошло, как вести себя?? Они и без того сердиты на него из-за дружбы с Анхелем, а теперь еще и Чеслав!

Как это он сказал? «Поймать маленького глупца на крючок его ярости»… Вот уж точно – маленький глупец, идиот, мальчишка! А еще называет себя взрослым! Да ему только сидеть с младшим братом в машинки играть, а не в такие серьезные дела ввязываться!

Проклятие… Парень сел на снегу по-турецки и закрыл лицо руками. Как вести себя, он не знал – хотелось одновременно вернуться в замок, и убежать от него как можно дальше, хотелось прострелить себе висок, чтобы не позволить мерзкому оборотню подглядывать за его родными, не позволить ему причинить им вред.

– Анри? – знакомый голос заставил молодого человека содрогнуться всем телом и, медленно опустив руки, неуверенно повернуться.

– Папа… Я думал, ты поехал в банк?

Молодой светловолосый мужчина, по виду совсем немногим старше собственного сына, хмурясь, остановился рядом с последним, глядя на него сверху вниз.

– Я вернулся. И увидел тебя, здесь, на снегу… что произошло? В чем дело?

– Ни в чем, – Анри, верный своей привычке держать марку, не сознаваясь ни в чем до последнего, передернул плечами и, опустив взгляд на снег, внезапно, неожиданно даже для самого себя, выдохнул, – Я предатель!

Отец его непонимающе моргнул. С утра, когда он уезжал по делам в банк, все было в порядке, никаких подобных мыслей в голове сына не водилось, и что изменилось за несколько часов его отсутствия, сообразить было мудрено.

– Что за глупости? – он нахмурился, присаживаясь рядом с сыном на корточки и касаясь ладонью его плеча, – Сын, что с тобой? Откуда такие мысли, почему…

– Потому что это правда! – молодой наследник, не в силах сдерживать себя, рывком повернулся, взирая на родителя в упор, – Потому что я пятнадцать лет лгал всем, потому что я дружу с Анхелем, а теперь Чеслав… – он не сумел договорить, неожиданно сбиваясь на тяжелый стон и, согнувшись пополам, обхватил руками разрывающуюся от боли голову.

Проклятый оборотень, судя по всему, внимательно следил за поведением «союзника», контролируя его и не позволяя болтать лишнего.

Его отец, граф де Нормонд, видя, что с сыном творится что-то неладное, взволнованно сжал его плечи.

– Анри… – он чуть качнул головой, торопливо прикидывая различные варианты поведения и, наконец, останавливаясь на одном, – Поднимайся. Вернемся в Нормонд, и поговорим там. Пока что я ничего не понимаю.

Юноша упрямо мотнул головой – возвращаться в замок ему не хотелось.

– Мне… мне нельзя… – простонал он, с трудом превозмогая дикую боль, едва ли не теряя сознание от нее. Отец его, будучи человеком решительным и прекрасно знающим характер первенца, нахмурился, поднимаясь с корточек и, подхватив сына подмышки, уверенно поставил на ноги и его.

– Пока я хозяин этого замка, тебе никто не посмеет мешать находиться в нем, – твердо произнес он и, стиснув плечи парня, немного толкнул его к входным дверям, – Пошли!

…В Нормонде возвращение его хозяина, сжимающего плечи держащегося за голову сына, произвело настоящий фурор. Мать последнего, сидящая в числе прочих за большим столом гостиной, внимательно и мрачно слушающая сообщаемые Альбертом и Винсентом, собравшими военный совет, известия, завидев парня, взволнованно вскочила на ноги, бросаясь к нему. Сейчас, в эти секунды, она совершенно не думала о том, что он натворил, не задумывалась о его вине, сейчас она просто видела, как ему плохо и безмерно волновалась за него.

– Что с ним? – Винс, глядя, как родители Анри усаживают его на первый попавшийся стул, чуть сдвинул брови.

Граф де Нормонд резко выпрямился, устремляя на него внимательный и где-то строгий взгляд.

– А об этом я хочу спросить у вас, друг мой, у вас всех, – говорил он спокойно, но в голосе его отчетливо прослеживались металлические нотки, – Почему я возвращаюсь домой и застаю своего сына сидящим перед замком на снегу в совершенном отчаянии? Почему он называет себя предателем и говорит, что не может вернуться в замок? Почему, в конце концов, он упоминает Чеслава и Анхеля, причем они здесь снова?!

– Сядь, Эрик, – Альберт, приходящийся хозяину замка дядей, глубоко вздохнул, приглашающе указывая на большое глубокое кресло во главе стола, – Сядь и выслушай… Твой сын пришел сегодня к Венсену с поразительными новостями о том, что Чеслав восстанавливает силы. На закономерный же вопрос, откуда он узнал это, он признался, что уже пятнадцать лет как общается с Анхелем Мактиере…

– Невозможно! – Эрик, прервав дядю, хлопнул ладонью по столу. В сознании его сына этот хлопок отдался далеким взрывом, и молодой человек зажал уши.

– Пятнадцать лет назад ты, дядя и ты, Людовик, – здесь он глянул на молчаливо-серьезного молодого зеленоглазого человека, сидящего с правой стороны стола, – Обратили Анхеля в паука навечно. Луи при этом едва не погиб, и чтобы спасти его пришлось пойти на довольно рискованные меры… Как ты можешь говорить мне сейчас, что Анри общается с ворасом на протяжении пятнадцати лет?

– Это говорю не я, – великий маг, уже успевший обуздать гнев, и ныне абсолютно хладнокровный, немного выпрямился, – В этом признался твой сын. Пятнадцать лет назад, Эрик, Анри Людовик де Нормонд, шестилетний мальчишка, сбежал из замка и, бродя по округе, наткнулся на поместье Мактиере. Там он нашел плошку с мертвым пауком в каком-то растворе, понял по запаху, что в последнем чего-то не достает и исправил ошибки неумелого алхимика. Благодаря гениальности этого маленького вундеркинда Анхель Франциск Мактиере, человек, ворас, избавляясь от которого Людовик едва не погиб, вновь ожил и вернулся к своему прежнему состоянию – он способен принимать человеческий облик и, по-видимому, будучи признателен, уже пятнадцать лет как общается с твоим сыном.

Молодой мужчина, выслушавший все эти новости с приоткрытым ртом, медленно обернулся, взирая на сидящего чуть поодаль в объятиях взволнованной матери Анри.

– Это правда? – голос его поражал холодом, и парень, который только что сидел на снегу, невольно подумал, что разницы нет: замерзнуть он мог и в замке, и снаружи.

– Да, папа, – ответ его, тем не менее, прозвучал твердо: вины за эти свои действия молодой наследник по-прежнему не ощущал. Он выпрямился, аккуратно высвобождаясь из рук матери и, принимая решение одновременно со словами, немного прищурился.

– И, раз уж сегодня день скандалов, вот вам еще одна причина ругать меня, – парень гордо поднял подбородок, – Мне двадцать один год, но двадцать два мне исполнится не раньше, чем в следующем столетии. Да! – заметив пораженное понимание на лицах родных, он вскочил на ноги, вызывающе глядя на них, – Я сделал то самое зелье, что делал дядя Луи для отца и мамы, и выпил его! Потому что я взрослый человек, я маг, и я имею право…

– Замолчи, Анри! – тяжелый кулак мастера Альберта с грохотом опустился на столешницу, и внук его, как-то быстро стушевавшись, поспешил присесть обратно, – Ты стал слишком многое себе позволять, мальчик, и теперь я понимаю, чье это влияние! Выпитое тобой зелье – меньший из твоих проступков, ты должен сознавать это! Вместо того, чтобы дерзить, тебе бы следовало извиниться, но ты даже не пытаешься сделать этого!

– Дядя прав, – Людовик, не единожды упомянутый, но пока что не подававший голоса, облокотился о столешницу, хмуря красиво очерченные брови, – Анри, я в тот раз едва не погиб, избавляя мир от Анхеля. А теперь оказывается, что умер бы я напрасно, потому что ты в любом случае вернул бы его к жизни?

– Ты ведь не умер, – Анри опустил голову, глядя теперь на собеседников исключительно исподлобья, – Я не могу извиняться, потому что не вижу в этом своей вины, дедушка. Ан – не враг нам, за пятнадцать лет он ничего не сделал, чтобы нам навредить, вы не можете этого отрицать! Более того – сейчас он рассказал мне, что Чеслав… – в голове словно взорвалась граната. Парень вскрикнул и, хватаясь за виски, согнулся пополам, практически утыкаясь лбом в колени, силясь побороть дикую боль, силясь и терпя раз за разом фиаско.

Родственники его, мгновенно забывая про недовольство действиями молодого человека, повскакали с мест.

Альберт и Людовик, будучи сами довольно сильными магами, поспешили на помощь внуку и племяннику, пытаясь понять, пытаясь сообразить, что происходит с ним…

Великий маг, осторожно обхватив внука поперек туловища, помог ему распрямиться; Луи попытался заглянуть в подернутые дымкой боли серые глаза.

– Что, черт возьми, с тобой творится, парень… – молодой маг покачал головой и, подняв руку, осторожно коснулся поначалу лба, а затем поочередной каждой щеки племянника, – Ты весь горишь!

– На снегу насиделся? – еще один участник собрания, виконт Роман, который, вопреки собственной привычке болтать, сейчас долго хранил молчание, повернулся на стуле вполоборота, тяжело вздыхая, – Ах, дети! Быстро его в постель, градусник в зубы и замотать с головой в одеяло! А рядом гору лекарств, чтобы быстренько поправлялся.

Альберт, сжав губы, медленно покачал головой. На обычную простуду происходящее с его внуком похоже не было.