Донбасс. Исповедь

Бармен, извинившись, спросил:

– Я могу говорить с вами на русском? Вы из России?

– Да! – ответили мы на оба вопроса одним словом – а что не так?

– Понимаете, – говорит он, – несколько дней назад подошли две женщины. Я подумал, что из России.

Они жестом показали «два» и произнесли «Капучино».

Я лишь спросил:

– Вам с сахаром или без?

Они словно взбесились, начали громко ругаться: какое я имею право говорить с ними на русском языке?

– Мы з Украйины и «руська» мова нам не прыемна…

Меня поразило, какие у них надменные лица, сколько презрения в их словах ко мне лично! Словно я их недостойный раб, а они не в гостях в моей стране. Я для них пустое место – ничто! Мне так и не удалось их успокоить, они, крича и ругаясь, пошли на ресепшн разбираться и написали жалобу, – печально улыбнулся бармен.

Нам нечего было ему сказать.

– Не обращайте внимания на моральных уродов, их везде хватает, просто где-то больше…, – с горечью проговорил муж.

Истина рядом

Я продолжала искать источники информации: что же такое Донбасс? Это Российские войска, или ополчение и мирное население, отстаивающие свои права?

Я допускаю, что если зверства неофашистов и бандеровцев были, то тут будут и антифашисты со всего мира. Люди, у которых болит душа в ответ на злодеяния, насилие и несправедливость. У которых ещё есть совесть, то есть, опять же, душа.

Но меня поразило, что, даже разговаривая с людьми в России, я иногда видела, как люди часто уходят от темы или стыдливо опускают глаза. Словно говорят о чём-то непристойном. Меня это не удивило – шокировало! Если такое у нас, то что же говорить тогда про весь мир? Почему западная пропаганда процветает даже в нашей стране?

В итоге, мой старший сын сказал:

– Мама, есть там и ополченцы, и мирное население, и их бьют и сейчас. Я был там, когда снимал документальный фильм «Донбасс. Мы тоже хотим домой».

– Ты ни одним словом не обмолвился, что бывал на Донбассе! Я ведь ничего не знала, там очень опасно. Почему ты скрыл это от меня?

– Скрыл, чтобы ты не волновалась, – ответил сын – И про насилие над людьми Донбасса в первые годы этой гражданской, братоубийственной войны, тоже правда. Ты можешь посмотреть и прослушать в интернете.

Я сказала, что в интернете много противоречивой информации.

– Прочти книги о Донбассе. И ещё лучше всего, поговори с людьми сама, – сказал сын. – Я дам тебе несколько телефонных номеров, и ты можешь поговорить с живущими на Донбассе. И прояснить все вопросы, которые тебя волнуют.

Я так и поступила. Но первый разговор случился с мамой парня, погибшего на Донбассе. Он служил в ДКО (Добровольческий Коммунистический Отряд). Парень, которому все прочили ординатуру, и в будущем – степень профессора истории. Этот рассказ о сыне меня поразил, и я решила написать об этом мальчике. Но у меня так и не было информации о Донбассе в целом.

Позже я созвонилась с женщиной, которая живёт на Донбассе, но довольно часто бывает в России.

Мы говорили с ней долго.

Вскоре она перезвонила мне и сказала, что говорила с женщинами Донбасса, ей по долгу службы необходимо встречаться со многими людьми. И они, узнав, что я собираю информацию для книги, сказали, что практически каждая из них может дать интервью.

Что они очень просят меня не отступать от задумки написать книгу о матерях, детях и ополченцах-защитниках Донбасса.

Чтобы люди не только в России, но и во всём мире, знали, что здесь происходит! А также для живущих на Украине – там люди вообще «не в курсе».

«Да, – подумала я, – отступать теперь мне уже некуда. Помоги, Господи!»

Я стала записывать пересылаемые мне интервью. Это тяжело слушать, и тем более, хочешь или не хочешь, пропускаешь услышанное прежде через свою душу, а потом уже излагаешь на бумаге. В моей домашней аптечке прочно поселился «Корвалол»…

В этих интервью нет вымыслов или домыслов – это исповедь матерей и простых людей Донбасса.

Елена Михайловна. Донбасс

Я очень волновалась, как пройдёт встреча с Еленой Михайловной, ведь это моё первое «интервью». Захочет ли она рассказывать и делиться впечатлениями о Донбассе, или просто придёт из вежливости.

Оказалось, что эта женщина небольшого роста, чуть – чуть с усталым лицом, очень обаятельная, и легка в общении. Она с 2014 года на Донбассе. Занимается что гуманитарной помощью для мирных жителей Донбасса, рискуя жизнью. Искренне переживает за происходящее там, за каждого человека и, особенно за деток, лишённых детства и юности.

Мы говорили с ней просто, словно давным-давно знакомы.

– Елена Михайловна, – вновь обратилась я к ней, – мне очень неловко признаться, в Донбассе война, но все эти годы я практически ничего не знала об этом. Только то, что говорят в новостях. Конечно, переживали, но информация очень скудная. Да и телевизор мы смотрим крайне редко. Позже я получила много информации из книг, прессы. Просто удивительно, что ничего из этого мне раньше не встретилось.

Мне стыдно что я не прочувствовала всю случившуюся беду. Бесконечные обстрелы и люди, семьи со стариками, женщинами и малыми детьми, живущими среди всего этого.

– Татьяна, это абсолютно естественно. Здесь мир, и это далеко от вас. Здесь не слышно взрывов, и нет погибших, поэтому как Вы можете это понять и прочувствовать? – проговорила Елена и продолжила, – когда началось все это, я была в Москве. Я работала, провела референдум по Донбассу в Москве, в 2014 году.

И как-то мне позвонили соседи, рассказали, что в июле в моём родном городке две бабушки погибли. Просто вышли на улицу и тут же погибли. Прилёт. Их накрыли ковром, так они и лежали, потому что никто не мог подъехать, очень сильно обстреливался город.

Тогда я слушала, но не могла это даже представить, проникнуться.

Полностью были закрыты границы, укрофашисты, они как раз стояли здесь, у Изварино, прямо на границе. Не было проезда.

Как только открыли проезд в октябре 2014 года, я уже была знакома с Алексеем Борисовичем Мозговым, и уже видела, что творилось. Но и тогда ещё не до конца понимала происходящее.

А когда уже поехала туда и заехала в свой родной Донбасс, проезжая по Луганску, я уже никогда не забуду это чувство: он весь чёрный, без света! Возле центральной областной детской больницы был памятник. Стоял ангел. Полуразрушенный.

Стёкла в магазинах, в салонах выбиты, всё посечено осколками от снарядов, много разрушений. Я смотрю и просто в ужасе от того, что вижу.

Когда приехала в свой родной посёлок, там вообще была могильная темнота.

Я по работе останавливалась в Алчевске, там базировалась бригада «Призрак» Алексея Мозгового.

Тёмный город, я впервые услышала залпы, когда поехала на передовую с ребятами. И увидела бойцов, добровольцев – антифашистов со всего мира. Там было очень много сербов, там были шотландцы, бразильцы, итальянцы, испанцы и представители других стран. И всё это на нашей маленькой территории, вот тогда я поверила в то, что я читала и слышала.

Увидела разрушенные дома, эти слёзы людей, похоронивших своих близких, потерявших жильё и всё своё имущество.

Страшно, когда всю жизнь трудишься и вкладываешь в дом немеряно сил, средств до последней копеечки, а остаёшься, в чём успел выбежать. Вот, представьте, любая женщина хотела уюта в доме, праздника и вдруг человек теряет всё! И самое страшное – своих близких.

В 2014-м году, после референдума, меня пригласил депутат Государственной Думы заниматься гуманитарной помощью, и поэтому я до сих пор в этой теме.