Жизнь, смерть и сказки. Рассказы

Ну и пусть. Мне все равно. Хотя я не вру, а просто придумываю что-нибудь интересное. Просто иногда так получается. Случайно! Я только хочу ответить честно, а в голове – щелк! – что-то включается, и я уже не в силах остановиться. Рассказываю то, что обязательно разозлит.

Спрашивает у меня Светка:

– Ты не видела Альберта?

Я его не видела с самого завтрака.

– Да, видела. Он просил передать, что жить без тебя не может, очень любит, но не судьба…

Светка холодеет.

– Неожиданно нашлась его мама и забрала его.

– Где? – кричит Светка.

– По секрету: она на самом деле из Италии, жутко богатая, а он потерялся, когда она в Москву приезжала, давно уже.

Правда ведь это гораздо интереснее, чем просто «не видела»? А они теперь орут, шумят и со мной не разговаривают. Даже побили бы наверное, но я себя в обиду не даю.

– Юрка, не слушай ты ее!

Юрка удивленно оборачивается. Я тоже. Ну конечно, Альберт!

– Уйди! – кричу я ему и топаю ногой. Шапочка сползает на глаза, я ее поправляю и снова кричу: «Уйди!», а потом ухожу сама. Юрка кидается следом.

– А дальше что?

– А потом самый младший бельчонок научился говорить. Мало, правда. Говорил только «Дай», «Бей», «Ку-ку» и «Кушать».

– Правда?

– Правда.

– А потом?

– А потом я заблудилась в лесу и привезли сюда.

И неважно, что в прошлый раз я единственная спаслась во время кораблекрушения, а в позапрошлый – сбежала из Тюмени. Кто же виноват, что я не могу на самом деле прожить сорок жизней!

– Новенькая! Новенькая! – прокричало несколько голосов. И сразу же нас позвали в корпус.

Новенькую я отыскала на следующий день. Она ведь еще не знает меня, и с ней можно поговорить.

Я спрятала в карман шапку, потому что было тепло. Юрка сидел на скамеечке у крыльца. Я скормила ему пол-яблока Мудрости, найденного за забором и выковырянного оттуда палкой. Вторую половину съела сама. И тут увидела новенькую. Она бродила по тропинке совсем одна.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу! – подлетела я. Она робко согласилась. Я отвела ее за корпус, куда, по правде говоря, ходить нельзя. Там росло потрясающее, мистическое, мое любимое дерево. Два прижавшихся друг к другу ствола, оплетающих друг друга ветвями, напоминающих фигуры обнявшихся людей.

– Я тут давно, – начала я свой рассказ. – Мне еще один дедушка эту историю рассказывал; он уже умер. Смотри. – Мы остановились у дерева.

– Какое странное, – тихо сказала она.

– Это не дерево, это заколдованные люди. Видишь? ОНИ жили на земле сто лет назад. Девушка и юноша. Они были добрыми и любили друг друга. Но однажды все вдруг стали ненавидеть друг друга, ругаться и убивать. Тогда они обнялись и превратились в дерево, чтобы их не убили, и чтобы не видеть всего этого. А расколдуются они тогда, когда на земле не останется ни одного злого человека.

– Значит, нескоро, – сказала девочка.

– Пойдем? – позвала я.

– Я еще тут посижу.

Я вышла на площадку. Если ее найдут, то ей попадет. И мне потом, потому что я опять наврала. И она не станет меня больше слушать. Жалко.

Я села на мокрую ступеньку пожарной лестницы. Мне было тяжело, отчаянно горько, что эту историю я всего-навсего выдумала.

1996

Любовь и Люба

В семь часов вечера, сделав домашнюю работу и дождавшись родителей, Любаша своей размашисто-неуклюжей двенадцатилетней походкой шагала в гости к подружке.

Сумерки и моросящий дождь – что может быть лучше для романтичной влюбленной барышни? Любаша шла и улыбалась. Всему миру, дождливой улице, отражению фонарей в мокром асфальте, а особенно – предстоящей встрече с НИМ.

Любе несказанно повезло: любимый был старшим братом ее лучшей подруги Маши. Андрей Любашу восхищал до замирания сердца. Взрослый – 16 лет, это раз. Умный – слышала бы вы, на какие темы он вел разговоры с друзьями! Ну и конечно, самый красивый на свете: темные волосы, карие глаза, густые брови… Кроме того, он играл на гитаре и пел. И, что немаловажно в Любином случае, не избегал общения с младшей сестрой и ее подругой.

Сама же Любаша, еще не доросшая до возраста гадкого утенка, была обычной девочкой, разве что немного мечтательной и немного несовременной.

По неизвестной причине все модные течения обходили Любашу стороной. Впрочем, как и Марусю. Более продвинутые одноклассницы звали подруг «ископаемые», ухмылялись свысока, но особо не обижали. А Любе с Машей вполне хватало общества друг друга. И еще Андрея и Саши, Машиных братьев. Такой вот уютный и добрый замкнутый мирок.

Так все и продолжалось до поры до времени, пока Любаша вдруг не начала ощущать какое-то беспокойство, которое усиливалось в присутствии Андрея. В конце концов Люба призналась Маше в любви к ее брату. Та возликовала, принялась строить планы вплоть до внуков, и подбивать Любу на всевозможные интриги в меру своей испорченности.

Всю прошлую неделю, например, Люба звонила ему и молчала, но в пятницу прибежала Маша и дала отбой: Андрей притащил откуда-то определитель номера. А вчера девчонки сочинили целое письмо. Распечатали на принтере, украсили сердечками, и на перемене Маруська подложила его Андрею в рюкзак.

Вечером Андрей озадаченно бродил по квартире, листал записную книжку, потом заперся с телефоном на кухне, чтобы обсудить ситуацию с другом Валеркой. Обо всем этом Маруська сегодня днем рассказала в школе. Хорошо иметь своего шпиона!

И вот теперь Любаша спешила к Маше, чтобы разработать новый план. Андрей был на тренировке по карате, и планировать можно было спокойно.

– Я думаю, надо ему намекнуть, что это ты, – поделилась Маша за чаем.

– Ты что! Даже не думай! – Люба даже руками замахала. – Я боюсь!

– А ты как хочешь?

– Не знаю, – вздохнула Любаша. – Может, шарик к двери привязать?

– Любаш, но это же все то же самое! Надо как-то менять тактику…

– Нет, – Люба отставила чашку и уперлась руками в колени. – Давай, Марусь, ничего не делать. А то вдруг он догадается?

– Ну, как хочешь. Кстати, хочешь сгущенки?