Читер, или… Один процент до ста

– Можно сказать, по объявлению, – мельком глянул на неё Локотков.

– То есть?

– Был в поиске работы, услышал по радио, что в рекламное агентство требуется водитель и… вот я здесь.

– А кто проводил собеседование? – не унималась Агата, испытывая удивление по поводу того, что Рябов отзывался о новом водителе с лучшей стороны.

– Твой начальник.

– Да уж, Гриша иногда может развлечься, лично поучаствовав в подборе кадров. Просто удивительно, что на сей раз, он занялся обслуживающим персоналом, – подчеркнула Михалёва, стараясь уязвить собеседника. – Обычно, он ниже менеджеров не опускается.

Не выказывая обиды, Слава оставил замечание без комментария, и Агате пришлось продолжить.

– Интересно, – слегка отстраненно, словно занятая своими мыслями, произнесла она, – по каким критериям Рябов предпочёл именно тебя.

– Во-первых, – усмехнулся Слава, – насколько я понял, кандидаты особо не толклись в дверях, претендуя на предложенную зарплату. А, во-вторых, вероятнее всего, приглянулись записи в моей трудовой.

– И что же в них особенного? – не сдержала скепсиса Агата. – Никогда бы не подумала, что должность грузчика-экспедитора по доставке воды может служить хорошей рекомендацией для работодателя, которому нужен водитель.

– Я не совсем точно выразился, – дружелюбно улыбнулся в ответ на колкость Локотков. – Не содержание записей, а их наличие. Если ты когда-нибудь обращала на это внимание, то для большинства работников, в течение последних двух десятков лет, найти работу по трудовой – задача не из простых.

– Не знаю, не знаю, – Агата трансформировала ямочку на щеке в морщинку. – Лично я с подобной проблемой не сталкивалась. Востребованный специалист не станет тратить своё время, рассматривая предложения с зарплатой в конверте.

– Выходит, тебе повезло.

– Ну, тебе, значит, тоже, – отпарировала Михалёва. – Если везде удавалось устраиваться по трудовому договору.

– Для меня приемлем только такой вариант, – спокойно ответил Слава. – Я выплачиваю алименты на дочь. И чтобы моя бывшая не претендовала на большее, стараюсь работать по трудовой, получая, пусть и небольшую, но белую зарплату.

– Сколько же дочери лет? – сощурилась Агата.

– Девять.

– Не вижу связи между белой зарплатой и алиментами, – пожала плечами Михалёва. – Разве нельзя было договориться с женой на определённую сумму и отдавать её, независимо от того, где ты работаешь.

– Именно такое постановление вынес суд. Сумма составляет две тысячи пятьсот рублей.

– Сколько?! – поперхнулась вопросом Агата. – Нет, слышу я хорошо, – опередила она намеревавшегося повторить Локоткова. – Просто не представляю, как на эти деньги можно содержать девочку. Кормить, одевать. Ты хоть представляешь, сколько стоят колготки?! – разгорячилась Михалёва.

– Понятия не имею, – невозмутимо проговорил Слава. – И не собираюсь вникать. Тебе не кажется, что бывшей жене вполне хватит двушки, доставшейся после развода.

– Той самой, где ты жил, когда родители уехали с Пашей в Питер?

– Ну, да.

– Кстати, а как Паша? – уже мягче спросила Агата о старшем брате Локоткова. – Закончил он военную медакадемию?

– Конечно. Остался в Питере, работает в госпитале. Женат, отец двух сыновей.

– А родители?

– Мама с отцом тоже в Питере. Работают. И у них всё замечательно.

– Они не противились, чтобы ты отдал квартиру?

– К тому времени она давно принадлежала мне.

– А где ты сейчас живёшь?

– На съёмной.

– Удивительно, что мы не встретились раньше, – задумчиво произнесла Михалёва. – Ведь квартира твоих родителей в соседнем доме.

– Меня почти не было в городе, – сказал Слава. – Женился я в Москве. А сразу после развода надолго уехал в Иркутск. Потом пару лет опять пожил в Москве. После того, как там взлетели цены на съёмное жильё, решил вернуться сюда.

– Ну, и как?

– Пока точно не знаю, – пожал плечами Локотков. – Скорее всего, побуду какое-то время.

Он посмотрел на Агату взглядом, значения которого она не уловила. Зато у неё самой этот взгляд вызвал бурю противоречивых чувств: тоску по несбывшемуся; превосходство, выраженное в гордости за свою состоявшуюся карьеру; угрызения совести и, наконец, лёгкое презрение по отношению к мужчине, со слабым отголоском жалости к нему.

– Как получилось, что ты расстался с мечтой стать экономистом? Вроде бы, в последние десятилетия эта специальность была очень даже востребована.

– Очень просто, – ответил Слава, глядя прямо перед собой. – Не хватило одного процента до поступления. Поэтому, пришлось применить полученную в УПК* профессию водителя. Кстати, и в армии пригодилась. Спасибо школе.

– Обидно, – горько сказала Михалёва.

– Считаешь?

– А, разве, нет?

– Не знаю, – снова пожал плечами Локотков. – Обижаться, вообще-то, не на что.

– Но ведь, – пылко проговорила Агата, – с твоими способностями можно было сделать немыслимую карьеру экономиста.

– Полагаешь, – тоскливо глянул на неё Слава, – мне это нужно после того, что произошло?

– О, Господи, – всплеснула руками Агата, – но развод это же не конец жизни! Или ты так её любил…?

– Любил я только тебя, – вернув в голос умиротворение, посмотрел на дорогу Слава. – Впрочем, – спустя несколько секунд тихо добавил он, – я напрасно употребил прошедшее время.

– Зачем же тогда женился? – горько хмыкнула женщина.

– Чтобы у девочки был отец.

– Банально, – отвернулась от него Михалёва, устремив взгляд в том же направлении, что и водитель.

«По залёту», – сделала заключение она, не произнося вслух.