Сказки Освии. Два брата

Я довольно улыбнулась: цель была достигнута, враг повержен и уползал к себе в логово, то есть уходил к себе в комнату, выказывая свое недовольство и досаду каждым движением. Ни разу в жизни не видела такую обиженно-сердитую спину.

«На что он сердится? – подумала я. – На то, что я поступила не так, как он хотел, или на то, что всерьез пригрозила ему замужеством с Альбертом?»

Я посмотрела, с каким довольным лицом направляется в свое логово бывший кот. Чувство облегчения было так сильно, что он весело напевал под нос. Его пение глушило завывания мага в подвале.

Они ушли, а я решила начать участие в поисках компромата на короля с крепкого здорового сна, мой организм еще не регенерировался до конца, и слабость после спора накатила с удвоенной силой.

Когда я проснулась, была глубокая ночь. Плотно перебинтованная рука болела и саднила, не давая снова заснуть, есть хотелось ужасно. Я повертелась на кровати, представляя всякую вкуснятину, которую умела готовить няня Мэлли, и глотая слюну. В конце концов я поняла, что, не поев как следует, не усну, встала и пошла на кухню, завернувшись в одеяло и шлепая босыми ногами по полу.

Замок спал. Даже колдун в подвале перестал орать. Только мои шаги и шуршание одеяла нарушали тишину.

Я проходила по длинному коридору первого этажа, когда почувствовала, что что-то не так. Ощущение неправильности происходящего и смутной тревоги заставило меня полностью проснуться и осмотреться. Я была в двух метрах от секретной комнаты. Она оказалась отворена, привычное гудение звучало сильнее, чем обычно, на пол коридора падала дорожка света. Кровь застучала в висках, каждым ударом отбивая слово: «Опасно!». Когда-то данное мной слово не заглядывать туда, ушло на второй план. За дверью кто-то стоял, и намерения его были недобрые. Как можно тише я пошла вперед, придерживая одеяло, чтобы оно не шуршало, и заглянула внутрь.

Комната была ярко освещена. Источником света оказался большой прозрачный кувшин, заполненный густой тягучей жидкостью, которая переливалась от золотистого к сиреневому и непрерывно вращалась, издавая то самое гудение. Из кувшина прямо в потолок бил луч света тех же оттенков, что и сосуд, и мне легко было представить, как этот луч расходится в фиолетовый купол над герцогским замком. Я была в самом сердце волшебного устройства, которое позволяло нам всем спать спокойно по ночам, не боясь ни ненависти людей, ни прямого покушения на наши жизни. Это был генератор купола. Смотреть на великолепную игру переливающихся магических субстанций было так завораживающе, что я на минуту забыла, что в комнате есть еще кто-то, кроме меня. Именно эта минута позволила тому, кто открыл комнату, выпрыгнуть из-за двери, и приложить меня чем-то увесистым по голове. До вкуснятины на кухне я так и не дошла. Зато вопрос с бессонницей и ночным перееданием был решен. Это все теперь ждало до утра.

Меня нашли, когда уже рассвело. Я так и лежала, завернувшись в одеяло, прямо на полу полуоткрытой секретной комнаты. Рональд и Альберт наткнулись на меня почти одновременно. Пока их волновало пятно крови, натекшее из моей разбитой головы на одеяло, меня больше беспокоила другая мысль. Оставалось только надеяться, что, когда благородные господа нашли меня в таком виде, из-под одеяла торчало не слишком много моего не прикрытого рубашкой тела.

Да что ж такое-то! У меня еще рука не успела зажить, а теперь еще и голову лечить, а она мне, между прочим, нужна, без нее читать будет несколько затруднительно. Меня снова вернули в мою спальню. Я подробно рассказала, что видела, и получила в благодарность неизменную фразу: «Какого черта ты вообще туда сунулась?» А я никуда и не совалась, просто так получилось. Они оба сильно беспокоились за меня. Вот так, герцог Страх, ответственный и всегда серьезный, и герцог Кот, всегда на первый взгляд легкомысленный – оба переживали за меня, а я за них.

– Король узнал, что вы нашли лазейку и Альберт больше не кот? – спросила я, когда меня перестали отчитывать.

– Скорее всего. Это приходил очередной наемник, кстати, первый за этот месяц. Он собирался вывести из строя генератор магического купола, что в данном случае равносильно убийству. Причем защитное поле даже не посчитало бы это за покушение, потому что на первый взгляд угрозы для жизни никакой не было. Так что наш взломщик даже ушел бы отсюда на двух ногах, а не на четырех, в случае удачи, а ты его спугнула, и, похоже, очень вовремя.

– А как у него вообще получилось пройти под купол?

Рональд криво усмехнулся.

– У короля сильные маги. Они могут придумать, как обойти защиту. Могут создать амулет, могут сделать человека невидимым для стражи, для магии, выровнять его эмоциональный фон. Они вообще много чего могут, а для короля в придачу еще и очень стараются. Всем хочется жить.

Еду мне принесли прямо в комнату и разрешили есть в постели, как в моем далеком счастливом детстве. К комнате с генератором была приставлена стража, которая теперь стерегла ее и днем, и ночью. Охрану ворот замка усилили.

Книга с тем, не знаю с чем

Читать ужасно не хотелось. Всякий раз, когда я брала эту проклятую книгу в руки, меня даже немного трясло, а еще не зажившая рука начинала ныть сильнее. После нескольких минут читки к прочему прибавлялась головная боль, ввинчивающаяся в виски с настойчивостью инструментов плотника, но времени оставалось катастрофически мало, и приходилось превозмогать это неудобство, и читать без отдыха страницу за страницей.

Из интересного я нашла в этой книге несколько упоминаний о том, как людям являлась Хранительница и давала им предупреждения или просто забирала к себе. Такое за историю человечества бывало нечасто, но все-таки случалось. Как правило, Хранительница забирала либо тех людей, которые сами ее сильно просили об этом, либо, как в нашем случае, тех, за которых просили остальные. Она простирала к ним свою длань, окутывала неземным свечением, после чего человек исчезал навсегда.

Некоторые люди утверждали, что видели Хранительницу, но описывали ее все слишком по-разному. Кто-то – как добрую и всемогущую созидающую силу, проявляющую себя как небесно-голубое свечение, кто-то – как женщину с волосами, уходящими под землю. А один даже описал ее как высокое дерево, в ветвях которого пряталось женское лицо, что мне казалось довольно жутким.

Книга была сборником рецептов на все случаи жизни, начиная с того, как консервировать помидоры, и заканчивая призывом демона. Понятно, почему в ней было столько страниц. Забыв о еде и сне, я продолжала терпеливо читать, иногда по несколько раз одну и ту же страницу, чтобы вникнуть в написанное. Голова распухала от старого стиля изложения, от сложных, бессмысленно-заковыристых объяснений, а иногда и от откровенной глупости. Особенно меня возмутила та часть книги, которая была посвященная «разумному ведению домашнего хозяйства». Она была авторской и принадлежала Гельмуту Кривому. Портрет специалиста прилагался. Глядя на него, можно было подумать, что у Гельмута никогда не было ни жены, ни сестры, ни даже матери. Презрение к женскому полу прямо-таки сочилось со страниц, причиняя физическую боль глазам. К людям автор относил исключительно мужчин, считая женщин порочными, глупыми и низкими существами. Тем не менее он предлагал каждому мужчине жениться.

Жену следовало выбирать покорную и крепкую, чтобы она могла потянуть все хозяйство. Чем больше хозяйство, тем крепче должна была быть жена. «Замужество для женщины – наивысшая благодать, и поэтому всякая особа, коею взял к себе мужчина, должна готовить изысканно, подбирать за мужем одежду и чистить ее, поддерживать в доме порядок и уют, приносить трудом деньги, развлекать мужа и его гостей, обувать их перед уходом, никогда не поднимать глаз и соблюдать скромное молчание. Мужчина же, связанный узами брака, свободен в утешение своей внутренней боли проводить время, как ему вздумается, заливать горе женитьбы горючими напитками, а если это не поможет – бить жену в наказание за причиненный его душе непокой»…

Моему возмущению не было предела. Надеюсь, братья-герцоги искали не эту главу и не преследовали цель показать, что ждет меня после свадьбы. Читая Гельмута Кривого я решила, что никогда не выйду замуж, даже за герцога, даже за очень красивого, благородного и богатого.

К моему удивлению, из краткой биографии автора я узнала, что Гельмут был женат и имел двенадцать детей. Он постарался, чтобы продолжатели его идей прошли через время и рассеялись по миру, делая женщин вокруг несчастными. Я зло захлопнула книгу и отбросила ее в сторону. Читать дальше было просто невыносимо. Гельмут Кривой умудрился еще больше усилить мое отвращение к ней, хотя казалось – это невозможно. С недоумением я посмотрела за окно и обнаружила, что уже давно встало солнце. Сколько же часов я читала? Десять? Пятнадцать? Я задула огарочек свечи, безнадежно пытающийся бороться с дневным светом, потерла усталые глаза, потянула затекшее тело. Многочасовое чтение истощило меня, перерыв был необходим. Кроме того, желудок недовольно ворчал, он уже давно ловил тонкие запахи с кухни и возмущался, что я еще не там.

Свежий воздух прорывался в замок через открытые окна, сад утопал в цветах, радующихся лету в полную силу. Во время таких пауз я с удивлением замечала, что за стенами замка стоит чудесная погода и все продолжает идти своим чередом. Никакие тревоги и заботы маленьких суетливых человечков не могли остановить всепобеждающую волю к жизни и процветанию.

Няня Мэлли сменила свое белое платье на легкий сарафан голубого цвета, наплевав на правила. Она немного поворчала, что я встала, хотя на самом деле обрадовалась моему приходу. На кухонном столе, будто сам собой мгновенно вырос чайник, сладко пахнущий травами, рядом с ним появилось большое блюдо с круглыми пышными булочками, украшенными земляничными шапочками, мед, молоко, орехи в маленьких плошечках, и аккуратные блюдечки с золотой каймой.

– Как твоя рука, доченька? – поинтересовалась няня, мельком осматривая меня.

Хорошо, что она спросила не про голову. Рука, к счастью, меня уже совсем не беспокоила, и я с радостью сообщила ей об этом. Сегодня утром я впервые решилась полностью снять повязку и с грустью осмотрела место пореза. Грубая красная линия сильно портила вид запястья, и угрожала остаться со мной на всю жизнь в виде шрама.

К моей досаде, няня выслушала мой ответ несколько рассеянно, будто ее мысли были заняты чем-то другим. Я изучающе уставилась на нее. Мэлли суетилась у плиты, будто ничего не случилось, но ее явно что-то тревожило. Она недовольно шмыгала носом, и тихонько бормотала, будто отчитывала кого-то про себя. Няня была очень недовольна.

– Няня Мэлли, ты из-за меня так сердишься? – надо было уточнить.

Она удивленно подняла на меня глаза.

– Нет, Лисонька, что ты.

– А что тогда еще случилось?

– Ничего… Герцоги опять ушли на тренировку. Столько лет они этим занимаются, а я все не могу привыкнуть. Сердце каждый раз кровью обливается, когда они берут свои мечи и идут на задний двор.

Тренировка? Это что-то новенькое. Мне захотелось посмотреть, как же так тренируются герцоги, что няня за них переживает до того, что даже не обращает внимания на давно вытекающее из кастрюли молоко.

– Няня, спасибо за булочки, они у тебя самые вкусные в мире! Я сбегаю посмотрю.

– А как же чай? – опомнилась няня, но я уже была в коридоре. – Близко только не подходи! – успела мне вдогонку крикнуть она.

Выйдя за дверь, я немного сбавила ход, проклятая голова оказалась недостаточно ударостойкой. В руке у меня все еще оставалась булочка, прихваченная с кухни.

На невысокой лестнице у заднего входа я замерла. Мне сразу стало ясно, почему няня так волновалась. Братья дрались в полную силу, и сила эта была немаленькой. Они держали в руках настоящие, остро заточенные мечи, но этого им казалось мало. Они делали неожиданные резкие выпады, обманывали друг друга ложными замахами, применяли подсечки, а иногда их мечи проходили так близко от живой плоти, что резали одежду. Казалось, они всерьез хотят прирезать друг друга. Последним выпадом Альберт чиркнул Рональда по рукаву черной тренировочной рубашки, безжалостно раскраивая ее вместе с кожей. Ошибки быть не могло – меч получил кровь, которой так жаждал. Я закрыла глаза, не в силах на это смотреть.

– Хранительница тебя забери! – выругался Альберт.

Лязг мечей стих, я открыла сначала правый глаз, потом, немного осмелев, и левый. Двумя глазами я сразу увидела, что рана на плече Рональда была неглубокая, но для них и это, похоже, было неожиданностью.

– Такой простой удар пропустил! Нам что, на деревяшки опять переходить, как детям малым?

– Это все из-за нее, – спокойно ответил Рональд, кивнув в мою сторону. – У меня от ее заячьего страха в глазах темнеет.

– А как мне не бояться? – возмутилась и обиделась за себя я. – Вы же, дураки, поубиваете друг друга без посторонней помощи на радость королю, дяде и всему городу!

– Успокойся, детка. Для нас это вполне привычно. Мы лет с десяти так занимаемся, и всегда все заканчивается хорошо – мелкие порезы, не больше. Зато эффективность очень высокая. Это лучшая подготовка к реальной опасности. Рональд, например, дожил до сегодняшнего дня только благодаря ей, хоть он и послабее меня, – не упустил случая прихвастнуть Альберт.

Я хлопнула дверью. Крыть мне было нечем, это их дело, чем развлекаться в свободное время, но смотреть мне не хотелось. Они были как канатоходцы, от смерти их отделяла только точность движений. Может быть, кто-то и ходит смотреть на балансирующих над пропастью людей, ожидая от них ошибки и неизбежного падения, но не я. Сердито топая, я пошла обратно в комнату к своей ненавистной книге.

Тщетные поиски

Дядя Коллоп наконец перестал орать, похоже, сорвал голос, а может быть, понял, что это бесполезно, в доме все равно не было никого, кто мог бы ему помочь. Альберт один раз зашел к нему в подвал позлорадствовать. Он поразмышлял вслух, как долго собирается держать дядю в подвале и стоит ли применить против него пытки. В конце речи Альберт без особой необходимости запихнул свой носок дяде в рот.

– Специально вчерашние надел, – похвастался он мне, очень довольный собой.

Братья еще несколько раз ходили тренироваться. Я при этом стала поступать как и няня – сердилась, старалась не смотреть и не слушать, что происходит на улице, а они, будто насмехаясь, становились под моими окнами и бряцали своими железками, действуя мне на нервы. Это ужасно злило, ведь один из них точно знал, как мне это неприятно. На третьей их тренировке, я, будто случайно, столкнула локтем небольшой горшочек с цветком вниз. Он хлопнулся на землю между братьями. Альберт мысленно посмеялся над моей выходкой, его вряд ли можно было убедить в случайности произошедшего. Зато после этого стало тихо – братья ретировались подальше от моего окна.