Сказки Освии. Два брата

Незаметно, срок, отведенный Рональду, почти истек. Подошел и закончился пятый день, потом третий и второй, и вот уже сумерки последнего дня опустились на замок. Я дочитала последнюю страницу и закрыла книгу. Она была прочитана мой дважды вдоль и поперек. Я ничего не нашла. Ни намека, ни заклинания, ни подсказки. Проклятый дядя маг, похоже, обманул меня и Альберта. Ничего, что могло бы помочь обелить имя Рональда или открыть правду о короле в книге не было. Пусто!

Я опять, уже в который раз за последние дни, впала в отчаяние. Будь я умнее, догадливее, разбирайся лучше в магии, я бы отыскала заветные строки, но – нет. В предыдущие разы, когда это случалось, Рональд кричал из разных комнат замка, что выгонит меня, если я не перестану заниматься самоедством. Это немного приводило меня в чувства, и я снова принималась за чтение. В этот раз Рональд ответил на вспышку моей горечи молчанием. Он тоже понимал – надеяться не на что. Я совершенно не представляла, что делать дальше, и в бессилии решила, еще раз пересмотреть книгу за оставшуюся ночь. Однако, Рональд нарушил мои планы. Он тихо постучал и вошел. Морщина на его лбу выдавала сильную головную боль. Он молча придвинул кресло к столу и сел рядом, глядя на меня спокойно и ласково. Моя горечь от этого стала только глубже, я бы предпочла, чтобы он кричал, тогда, может, чувство вины немного отпустило бы, сдавленный ком в груди разжался и дал вдохнуть.

– Прости, – только и смогла выдавить я. – Лучше бы ты привел в замок свою невесту, эту, с портрета, со шнуровкой. Она благородная, образованная, она бы тебе точно помогла. Почему ты привез именно меня?

– Тебе Альберт про нее рассказал? – немного удивился Рональд. – Он часто болтает лишнее. Девушка с портрета мне не невеста. Няня очень хотела меня поскорее женить, все равно на ком. Она меня любит как сына, а родители, вырастив своих детей, хотят увидеть внуков. Вот она и стала пересматривать портреты, которые мне присылают девушки со всей Освии. Знаешь, несмотря на то что меня так все ненавидят, невесты постоянно присылают свои портреты. Поначалу я их даже открывал, любовался, выбирал. Пару раз приглашал самых симпатичных к себе в замок на обед, устраивал балы. Но все это было пустое. Хоть они улыбались и кокетничали, приводила их ко мне только корысть. Потом случилась чума, я спрятался под куполом и перестал открывать новые портреты. Они, наверное, до сих пор так и стоят где-то в кладовых. Я подозреваю, что время от времени няня топит ими свою плиту.

Я знатного происхождения, богат. Кому-то нужны мои деньги, кому-то титул. Многие дочери недавно разбогатевших торговцев прямо из кожи лезут, чтобы выйти замуж за кого-нибудь с титулом. Нескольким моим соискательницам явно заплатили за то, чтобы они попали ко мне в постель и прирезали ночью без лишнего шума. В истории много случаев, когда до слишком уж живучих врагов добирались таким образом, а я оказался неприлично живуч.

А эта девушка, Марта, показалась мне другой. Когда няня в очередной раз собиралась топить плиту портретом, она наткнулась на этот. Марта ей понравилась, и няня своими руками повесила портрет в библиотеке. Она рассчитала верно. Девушка была красивая, в ее лице отражались те незаметные черты, которые указывают на ум и благопристойность. Я любовался ее портретом несколько месяцев прежде, чем решил написать. Она сразу ответила, и я написал опять, еще не зная, что завязываю переписку длиной в год. Она отвечала очень красиво, женственно, чувственно. Ее письма были мелодичными, как песни. Я влюбился, и отдал бы все, чтобы прожить с ней остаток жизни. Откладывать встречу дальше казалось глупым, в новом письме я пригласил ее погостить у меня, и скоро Марта приехала в мой замок со своей дрожащей от страха свитой.

Художник не приукрасил ее красоту, вживую она оказалась даже лучше. Письма она писала без советов нянек или опытных подружек. Она была именно такой, какой должна была быть. Очаровательная, приветливая, хорошо воспитанная, очень красивая и образованная. Этого хватило бы, чтобы обмануть любого другого мужчину, но не меня. Ты права, в даре есть свой плюс – я пойму любой обман. Мой дар позволил увидеть, что на самом деле Марта испытывает только любопытство и отвращение. Она едва ли не считала золотые подсвечники в коридоре, прикидывая, сколько выручит, оставшись вдовой. С тех пор я больше ее не видел. Портрет так и оставил висеть на месте. Он призван напоминать мне, как много кругом лжи и на что люди могут пойти ради денег.

Все мои невесты, как одна, хотели остаться вдовами. Вот их благородство и ум, вот их образованность! Их купленные титулы и жадные души заставили меня забыть, что бывает по-другому, а ты вновь напомнила. Когда я мельком увидел тебя в почтовой карете, я даже не рассмотрел твое лицо, мне было все равно, но уже на следующий день я нанимал следопыта, чтобы найти тебя. Он довольно быстро узнал про тебя все, что мне было необходимо: сколько тебе лет, куда и к кому ты направлялась, где ты жила и училась и кто были твои родители. Правда, следопыт деликатно умолчал о причине их смерти. Я тебя впустил в свой замок только потому, что Хранительница пророчила мне спасение через тебя…

– И она ошиблась! – с отчаянием в голосе прервала его я.

– Нет, и я совершил поступок, о котором не пожалел ни на минуту.

Я впервые увидела, как он улыбается.

– Я затеял поиск этого заклинания, чтобы отвести людской гнев и страх от себя, а сейчас мне это не нужно. Я не знаю почему, но я не боюсь больше завтрашнего дня.

Он и вправду был абсолютно спокоен.

– А я боюсь!

– Знаю. Поэтому и пришел с тобой поговорить. Что бы завтра ни случилось, ты не грусти. Сколько бы человек ни цеплялся за жизнь – все равно конец один, и бояться его не надо. Если меня завтра не станет, продолжай жить, радоваться, и никогда не вини себя в произошедшем. А сейчас я хочу, чтобы ты, Александра, оставила свои поиски и пошла со мной.

– Я не могу! Осталась последняя ночь. Я прочитаю книгу снова и найду то, что нужно!

– Нет. Прояви уважение ко мне как к хозяину дома. Оденься для верховой прогулки и спускайся к главному входу. Я буду ждать тебя там через двадцать минут.

– Осталась последняя ночь! Я не могу! – вновь запротестовала я.

– Считай, что это мое последнее желание, – воспользовался он хитрой уловкой. – И я ответ «нет» не приму.

Для него было важно то, о чем он просил, и мне тоже больше хотелось провести время, которого осталось так мало, с ним, а не с ненавистной книгой. Он ушел. Я сделала над собой усилие и постаралась думать о хорошем.

Когда я, наконец, собралась, Рональд уже стоял у входа, держа под уздцы двух оседланных высоких кобылок. Он подсадил меня, сам легко запрыгнул в седло, и мы вместе выехали из-под заветного купола. Город давно спал, оставив наконец оклеветанного герцога в покое. Стража у ворот храпела многоголосием, говорящим лучше слов, как на территорию замка каждый месяц пробираются наемники. В планы Рональда не входило будить кого бы то ни было, и мы тихо проехали мимо.

Меня вновь встретил ночной город, красиво светящийся разноцветными куполами, но к моему удивлению, Рональд свернул в сторону, выбирая дорогу, ведущую прочь от гулких плиток улиц, туда, где вставали ровными рядами аллеи, уводящие в поля за город. Мы немного попетляли по улицам, пока дома не кончились, и Рональд пустил свою лошадку рысью. Моя зарысила следом, не отставая от подружки. Полная луна безмятежно и сонно освещала нам путь.

– Куда мы едем? – поинтересовалась я.

– Будет лучше, если ты увидишь сама.

– Тогда расскажи мне что-нибудь другое. Ты обо мне все знаешь, а я о тебе только то, что ты намного лучше, чем все думают.

Он улыбнулся.

– Я не рассказываю о себе. Никогда не знаешь, кто и как использует эти знания.

Он заметил, что я обиделась.

– Не обижайся. Тебе можно знать обо мне почти все. Но предупреждаю, рассказ будет скучным, – постарался он убедить меня в том, что спрашивать все-таки не надо.

– Тебе нравилось быть герцогом до того, как все стали тебя ненавидеть? Наверное, так здорово быть богатым и известным, общаться на равных с королем?

– Нравилось, – честно сказал он. – Но сейчас я бы предпочел жить где-нибудь в маленьком, тихом городке, так далеко, чтобы никто в нем не знал обо мне.

– Таких городков нет, – заверила его я.

– Раньше это потешило бы мое самолюбие. Теперь я отдал бы все, чтобы обо мне забыли. Пять лет назад я не видел, что титул – это тюрьма, стены которой сложены из бесконечного ряда обязательств и запретов. Мои предки были прямыми родственниками правящих королей. Родителей мы с Альбертом потеряли в таком же возрасте, как и ты. Они делали много работы по содержанию города и порядка в нем: отправляли деньги в приюты, подбирали людей для работы в них, нанимали магов для выправления некоторых качеств у докторов, почтальонов, казначеев. Однажды на карету родителей напали разбойники. Охрана не смогла отбить атаку, разбойники были слишком хорошо вооружены и обучены. Убиты были все, а в карете у родителей ничего не оказалось, кроме тощего кошеля с серебром, который не стоил даже сапог стражей, полегших там. Сейчас я понимаю, что, это нападение было не случайным и совершалось не ради денег. Мои родители стали слишком любимы у народа.

Он замолчал и дальше мы поехали молча. Я пожалела, что спросила. История была очень печальной, но рана была давней и уже так не болела.

Дорога изгибалась, то вставая дугой, то резко уходя вниз, то пряча свой хвост за холмами и деревьями, то вновь неожиданно выныривая из темноты поворотов. Луна мерцала водяным прохладным блеском, щекоча высокие травы, уснувшие до рассвета. Внезапно дорога вывернула из-за небольшого пролеска, и открывшаяся мне картина заставила привстать на стременах и вскрикнуть от восхищения. Подобного я не видела никогда, было невозможно даже представить, что нечто подобное могло прятаться в трех верстах от густонаселенного города и остаться нетронутым, не испорченным, не разграбленным. То, что я увидела, было как великое сокровище, оставшееся незамеченным под самым носом у пиратов. Моему изумленному взгляду открылось бескрайнее поле, отражающее тусклый блеск лучей ночного светила. Поле было усеяно цветами волшебной красоты, переливающимися в свете луны. Ничто не могло быть красивее, чем это зрелище. Я слышала, что в Освии еще иногда встречались лунные лилии, но видела их впервые. Про них существовала легенда, в которой говорилось, что великое Солнце создало эти цветы из отраженного света, чтобы они ночью напоминали богине Хранительнице о его любви и тепле. Говорят, что раньше лунные лилии росли по всей земле, но, когда среди людей появились маги, цветы стали пропадать. Кроме своей красоты, они обладали магическими свойствами, трудно вспомнить какими, так как в своей алчности маги почти уничтожили их еще несколько столетий назад. Последние годы лунные лилии было запрещено срывать королевским указом, да ни у кого бы и не получилось, потому что найти эти цветы стало так же сложно, как увидеть Мать Хранительницу. Рональду удалось и то и другое.

– Как ты это сделал? – в восхищении прошептала я.

Рональд уже стоял рядом, протягивая мне руку, чтобы помочь спуститься на землю.

– Это мое поле. Я прекратил его засевать, когда на нем вырос первый лунный цветок. Он дал семена и разросся, и теперь они здесь повсюду. Насколько я знаю, мое поле – единственное место, где сохранились лунные лилии. Один мой друг, очень хороший маг, помог мне и сделал над полем купол, защищающий от других магов. Этот купол даже лучше, чем тот, который над королевским дворцом, так что сюда посторонним не пробраться. Не сей на нем ничего, иначе цветы погибнут.

– Почему я должна что-то сеять на твоем поле?

– Потому что оно теперь твое. С завтрашнего дня тебе принадлежит половина моего замка, это поле и торфяник. Ты можешь распоряжаться ими как захочешь. Это все, что у меня есть. Вторая часть наших владений принадлежит Альберту.

– Вот возьму и выгоню тебя завтра со своей половины замка. Будешь бездомным ходить по улицам и просить милостыню.

Он стоял и улыбался, морщины пропали с его лица.

– Мне твоего не нужно. Я могу заработать себе на хлеб сама.

– За это ты мне и нравишься. Но составлять завещание заново у меня ни времени нет, ни желания. Считай, что это моя благодарность тебе за то, что ты примирила меня с братом.

Я отвернулась. Мне снова стало очень грустно. Он так и стоял, улыбаясь. А потом достал из сумки мороженое – редкое и сложное в приготовлении лакомство. До этого я пробовала его только однажды, когда на мой десятый день рождения родители заказали его у лучшего кондитера города, чтобы побаловать меня. Мороженого было мало – оно легко умещалось в крошечной чашечке из хрусталя, а стоило оно, как годовой запас зерна. Я ела его медленно, стараясь запомнить вкус навсегда, уверенная в том, что вряд ли доведется попробовать его еще раз. И вот сейчас, стоя посреди поля невозможных, не существующих лунных лилий, я ела мороженое, второй раз в жизни. Рядом стоял Рональд, почти касаясь своим плечом моего. Звезды мерцали, лилии колыхались под ветром, небо за пролеском сменяло уверенный черный цвет на серый, предвещая скорое появление солнца. Пришло время возвращаться назад. Рональд сорвал один цветок, и разобрав теплыми пальцами пряди, вплел его мне в волосы.

– Их же нельзя срывать, – неуверенно сказала я.

– Возьми один на удачу. Остальные – если хочешь продай.

– Такую красоту нельзя продать даже за все золото мира. Я принимаю от тебя в подарок это поле, остальное оставь себе. Послезавтра перепишешь свое завещание и вернешься к своей сложной герцогской жизни.

Мы въехали обратно в город, когда уже начало светать. Кругом все еще было тихо, но кое-где во дворах уже начинали стучать ведрами, скрипеть колодезными воротами и петлями открываемых сараев, вяло перекликаться и переругиваться. В мерном гудении проснувшейся жизни, мы не сразу поняли, с какой стороны прилетел первый арбалетный болт. Рональд быстро оглянулся. Ждать повторной атаки не пришлось – почти сразу второй болт гулко ударил в плитку мостовой под копытами моей кобылы.

– Прогулка окончена, Лисичка. Держись изо всех сил! – крикнул Рональд. Он хлопнул мою лошадь по крупу, и та пустилась в галоп, безошибочно находя самую короткую дорогу домой. Я бросила удила и вцепилась в лошадиную шею изо всех сил, едва ли способная различить что-либо кроме мелькающих под конскими ногами плиток мостовой. Мне оставалось только надеяться, что Рональд скачет где-то рядом. Ветер свистел в ушах, и кроме этого звука не осталось никаких других. Ухо что-то больно рвануло, лошадь встала на дыбы, но уже через секунду вновь твердо ударила копытами в землю и понеслась с удвоенной скоростью. Не знаю, каким чудом я не свалилась. С тихой паникой я начала осознавать, что уставшие руки долго не выдержат. Пальцы, против воли разжались, я соскользнула по гладкому седлу и съехала в траву рядом с куполом замка. Тут же вскочив на ноги, я осмотрелась. Разбуженный шумом стражник лениво поднимался на ноги и с удивлением оглядывался по сторонам, проклятые ворота стояли закрытыми, Рональда нигде не было. Дорога в дымке занимающегося рассвета была пуста.