Дожить до рассвета

Мать Романа покраснела, виновато посмотрела на мужа, но сдержалась и промолчала. Михаил Леонидович, наконец-то, сел, так и не пригубив своего вина темно-вишневого цвета из высокого фужера, кивнул женщине недовольно:

– Да, да, прогуляйтесь! Сегодня отличная погода! Только не перегрей ребенка на солнце, как в прошлый раз! И возьми обязательно коляску, Зина!

Зина резко крутанулась на высоких каблучках, показывая всем своим независимым видом недовольство и покорность одновременно. Михаил Леонидович быстро поднялся из-за стола, решительно догнал Зину у высокой калитки и что-то начал ей выговаривать, схватив за руку у локтя.

И Юлю поразило некоторое несоответствие узких покатых плеч, тонкой талии и эротически выпуклых ягодиц женщины, которые услужливо подчеркивал замысловатый фасон коротенькой синей юбочки со складочками и щегольской пряжкой далеко выше колен сзади. У любого, самого независимого мужчины, даже идущего рядом со спутницей, невольно, наверное, взгляд приклеится к этой пряжке и стройным ножкам, заставляя мозг перестроить свои волны на волшебные линии молодого тела, которые скрывала тонкая ткань, и вызвать невольную зависть к тому обладателю этими сокровищами, которого не было сейчас рядом.

Юля повернулась к Роману, спросила тихо:

– А у этой Зины есть муж? Такая сладкая женщина!

– Не знаю. Если честно, не интересовался даже. Обе жилички держатся отчужденно, словно я нарушил их какие-то планы. Они даже перестали выходить на кухню, когда я там появляюсь. И мама стала приносить мне завтрак в мою комнату. А так я весь день на работе. Просто родители отвыкли от моего присутствия. И я чувствую себя здесь, словно в гостях.

Но тут мать одернула Романа:

– Хватит шептаться за столом, сынок! Это неприлично! Юля, а как ваши родители относятся к такому скоротечному решению связать вашу жизнь с нашим Романом? Вы с ним давно поддерживаете отношения? Он у нас такой скрытный! Но мы будем очень рады, если у вас с Ромой все очень серьезно. Хотя его убежденность меня удивила!

Юля не успела ответить. Вернувшийся к столу Михаил Леонидович решительно поднял свой бокал:

– Извините за некоторую заминку. Мне только что позвонил мой друг из Москвы. Роман, ты был очень убедителен, когда представил нам свою подругу Юлю. Но жизнь постоянно вносит свои коррективы в наши планы. Прими к сведению, что тебя уже завтра к вечеру ждут в Москве в бизнес-центре. Полугодовая стажировка по новейшим программам, проживание на съемной квартире, за которую будут платить работодатели, приличная стипендия, а после окончания – самостоятельная работа в одном из крупнейших городов страны. Мой очень хороший знакомый проговорился, что это будет, вероятнее всего, Калининград. Перспективный западный город, возможность посещения интереснейших достопримечательностей близкой Европы. По-моему, отказываться от такого уверенного и реального развития карьеры может только ограниченный человек. Согласитесь, Саратов – это периферия, с размахом заработной платы от пятнадцати до двадцати пяти тысяч рублей в месяц. Нищенское существование с семьей без особых перспектив, причем на съемной квартире, если ты, Роман, вдруг захочешь самостоятельности. Юля, поддержите меня, если я прав. Мне нужно перезвонить другу в Москву о нашем решении в течение часа.

Михаил Леонидович стоял за столом ближе всех к Юле, и она видела, как напряглись заметные на тыльной стороне ладони сероватые неровные извилины выступающих вен. Он явно нервничал. Шея и кожа в вырезе белой рубашки покраснели, стала заметна испарина на высоком лбу. И вся осанка этого достаточно высокого человека вдруг стала чем-то напоминать фигуру породистого дикого зверя, застывшего в томительном ожидании схватки с противником.

И тут встал Роман. Только синий пластиковый стул вместе с сидевшей на нем Юлей встал барьером между двумя мужчинами, на которых ей приходилось теперь смотреть снизу вверх, попеременно поворачивая голову то налево, то направо:

– Интересно узнать причину, по которой тебе так срочно нужно выпроводить меня из дома? – Роман посмотрел на отчима, потом на мать, и та сразу же вскочила, выкрикнув негромко его имя, но потом медленно опустилась на свое место. – Не нужно прикрикивать на меня, я уже не маленький. Ты же, мама, точно знаешь, почему меня хотят сослать теперь в московскую ссылку? И мое решение жениться на Юле тут совершенно не причем. Мне просто нет места рядом с вами. Мешал раньше – избавились сразу на пять лет. Только-только появился – гуд бай, Ромочка! Тебе светит такими приветливыми огнями родная столица! Ведь все – для тебя, для твоего блага! И Калининград – в качестве долгожданного подарка, а, главное, – подальше от нас! Спасибо за прием! Юля, пошли, нам тут больше делать нечего!

Отчим Романа решительно сел, поставил свой бокал на скатерть, выдохнул непримиримо:

– Благодарности я от тебя никогда не дождусь, но совесть моя будет чиста! Вот здесь, в конверте – твой расчет за работу в учебном центре. С понедельника там тебя уже не ждут. А как же, Роман пошел на повышение, у него связи в Москве! Ты пойди и расскажи мальчикам в центре, какие тебе перспективы светят. Посмотришь на их реакцию! Женитьба от тебя никуда не денется. Получишь назначение на самостоятельную работу – подхватишь свою невесту и женись на здоровье! Юлечка! Полгода разлуки смогут внести серьезные коррективы в ваши отношения с Романом?

Юля отрицательно покачала головой. Отчим снова встал:

– Звони в аэропорт и заказывай немедленно билет до Москвы! Когда получишь направление от крупнейшего московского банка на работу в другой регион, тогда и поговорим. Да, я не хочу, чтобы ты оставался в этом доме прирученным теленком! Здесь я хозяин! А у тебя впереди – перспективы! Звони!

Роман решительно потянул Юлю из-за стола. И, чувствуя себя виноватой в происшедшей напряженной сцене всеобщего непонимания, Юля, щелкнув магнитной застежкой прозрачной занавески на импровизированной двери беседки, невольно обернулась. И вид глубоко несчастной матери Романа, ее сжатые кулачки у подбородка, словно она в испуге старалась сдержать невольный возглас ужаса или смятения, – все эта внезапная пустынность за праздничным столом, где близкие люди потерялись в непонятных подозрениях и взаимных обидах, заставили Юлю затормозить за нарядной калиткой и спросить Романа в лоб:

– А ты уверен, что прав?

– Юля, пошли к тебе! Не могу я видеть эту его довольную физиономию! Как же, все за меня решил! Благодарности моей ждал! Ни в какую Москву я не полечу!