Кто спрятался, тот и виноват

Я собрала всю силу воли, чтобы не последовать примеру Ротани и не отдавить Наварре вторую ногу, и в этот момент в широко распахнутые двери влетел Фарька!

– А'ли! Я с'елал э'о! Ты 'идела? Я по'лил зе'ье в г'афин!

– Молодец, – не отпуская ведьму, протянула я, чувствуя, как на мне сходятся взгляды всех находящихся на балконе. От нового витка разборок меня спасло прибытие полиции. Немного запоздавшее, надо заметить.

Получив поддержку в лице представителей закона, распорядитель, временно ушедший в тень, воспрянул духом и, поднявшись на сцену, где о чем-то беседовали Ральф с родителями, заговорил:

– Прошу тишины!

Я было насмешливо фыркнула, но, как оказалось, зря. Словно под действием заклинания, все как один остановились, замолчали и, повернувшись к сцене, ожидали продолжения.

– В связи с непредвиденными обстоятельствами и прозвучавшими достаточно серьезными обвинениями я вынужден просить полицию взять под стражу и удалить из зала заседаний несколько лиц.

И, дабы не тратить время зря, распорядитель указал на семью Пуррье в полном составе и нас с Ротани и Наваррой. Ральф с родителями, не сказав ни слова, проследовали за представителями власти, мы с мадемуазель Поддриго, не чувствуя особой опасности, тоже спокойно передали себя в руки правосудия, а вот мадам Рох… Увидев приближающегося к ней мужчину в форме, ведьма вздрогнула, ее взгляд заметался из стороны в сторону, и, бросившись к перилам, Наварра истошно закричала:

– Ариан, любимый, помоги! Не оставляй меня! Ведь все это я сделала только для тебя! Дорогой…

Но, увы, лидер партии волшебников не соизволил даже головы повернуть в ответ на мольбу влюбленной женщины.

После того как полицейские, крепко ухватив Наварру за локоть, повели ее к выходу, я, двинувшись следом в сопровождении другого конвоира, услышала облегченный выдох распорядителя и его слова:

– Итак, если больше никто не желает высказаться, переходим к голосованию.

Эпилог

В котором героиня успокаивает родителей Ральфа, получает честно заработанное вознаграждение, а кроме того, целых два сюрприза – приятный и неясно какой

Шло время. С момента последнего заседания парламента, прошедшего не по годами расписанному сценарию, минула дюжина дней. Суд, рассматривавший дело об убийстве мсье Адриана Роха и мадемуазель Джинни Стеар, признал Наварру виновной.

Безусловно, им не хватило бы доказательств, но ведьма, поняв, что любимый человек, точнее, маг сделал из нее такую же марионетку, какую она пыталась сотворить из Ральфа, утратила всякий запал, перестала упорствовать в отрицании и полностью признала свою вину. Как предположил дракон, у Наварры просто пропало желание жить, и, к огромному для нее сожалению, суд не дал ей времени вновь обрести его – уже через пару дней после слушаний ведьму казнили. Слишком гуманно, на мой взгляд: магия подарила любительнице распоряжаться чужими жизнями мгновенную смерть.

Единственное, что хоть немного оправдывало Наварру в моих глазах, – ее категорическое нежелание оправдаться за счет своего сообщника. Несмотря на сильное давление, ведьма до самого конца утверждала, что убийства были задуманы и осуществлены ею одной. Что ж, тем лучше для Ральфа.

Мсье Пуррье, вернувшего себе прежний облик, обвинили лишь в принятии внешности и полномочий другого человека, что грозило не слишком долговременным лишением свободы. Слушания, посвященные этому вопросу, должны были состояться сегодня, но, несмотря на то что меня убеждали дракон, призрак, оцелот, да и внутренний голос вполне решительно примешивался к их хору, я так и не сумела уговорить себя отправиться в суд и встретиться глазами с мадам Пуррье в тот момент, когда ее единственный сын сидит на скамье подсудимых по моей вине.

Вместо этого я проснулась на рассвете, некоторое время поворочалась и, поняв, что не могу в подобных условиях безмятежно спать, выбралась из кровати и занялась уборкой особняка. Под удивленными взглядами Фарьки и мсье Генри я яростно оттирала грязь повсюду, начиная с чердака, и лишь изредка помогала себе заклинаниями, когда требовалось, к примеру, сдвинуть с места особенно тяжелый сундук. В результате к семи вечера дом, оставшийся без единой пылинки, просто сверкал, а я, запыхавшаяся и взмокшая, лежала в кресле, чувствуя, как капли пота стекают по вискам, и размышляя, имеет ли смысл позавтракать. Я так усиленно отвлекала себя от мыслей о суде, что и про насущную потребность организма получать еду забыла.

Поднявшись с кресла, я направилась в сторону кухни, но не тут-то было. Стоило мне выйти в холл, как раздался звонок в дверь. Для клиентов.

– Мсье Генри, – позвала я призрака, – сделайте одолжение, посмотрите, кого там бес принес. Возможно, удастся сделать вид, что меня нет дома.

Но, увы и ах, моим робким надежам не суждено было сбыться: едва высунув голову сквозь стену, призрак тут же втянул ее обратно и, с явным сочувствием глядя на меня, сообщил:

– К тебе чета Пуррье.

– Сейчас? Зачем? Но я не могу, – непонятно почему запаниковала я.

Сосед с понимающим видом вздохнул и твердо сказал:

– Можешь. Открывай дверь.

Как под гипнозом, я оттерла со лба пот, сделала несколько шагов и распахнула перед клиентами створки.

Да, призрак не обманул – на моем пороге действительно, как и парой дюжин дней раньше, стояли мсье и мадам Пуррье. Но кроме этого ничего общего с их прежним визитом не наблюдалось – в глазах мсье Пуррье не искрилась надежда, а его жена сменила яркое кричащее платье на строгий серый костюм.

– Добрый вечер, Айлия, – склонил голову мсье Пуррье, даже в таких обстоятельствах оставшийся образцовым клиентом. – Вы позволите нам войти?

– Да, прошу вас, проходите в кабинет. – С этими словами я сделала шаг в холл, и посетители последовали моему примеру, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Усадив чету Пуррье в кресла, я в легком замешательстве остановилась на полпути к своему столу. Опыта поведения в подобных ситуациях у меня не было, и что следует делать, я совершенно не представляла. С целью как-то заполнить повисшую в кабинете паузу я предложила:

– Хотите чаю?

– Да, пожалуй, это хорошая мысль, – кивнула мадам Ромена. Затем, спохватившись, добавила: – Спасибо.

Решив, что экономить не время, я достала из запасов самый лучший, полученный в подарок на новоселье чай и насыпала точно отмеренное количество в заварочный чайник. Доставая чашки и разливая напиток, аромат которого чуть дурманил, я гадала, в каком настроении и зачем пришли ко мне клиенты. Поймав же взгляд мадам Ромены в тот момент, когда отдавала ей до краев наполненную чашку, я вздрогнула, словно рядом молния ударила, ибо поняла цель визита. Супруги Пуррье искали у меня утешения. У меня. Утешения.

Пришедшее озарение придало мне сил. Да, я могу и дальше заниматься самобичеванием, обвиняя себя во всех смертных грехах, но наличие рядом со мной людей, которым неизмеримо хуже, придало мне сил и мобилизовало невесть откуда взявшиеся внутренние резервы.

Решив, что имею моральное право на применение магии, я незаметно прочла заклинание, улучшающее настроение, и с удовлетворением заметила, как прямо на глазах исчезает похоронное выражение с лиц людей, сидящих напротив.

– Как прошли слушания по делу Ральфа? – поинтересовалась я.

Мсье Пуррье с признательностью на меня взглянул, супруга же его заговорила:

– Как и было обещано. Никаких неожиданностей. Ральфу присудили две с половиной дюжины месяцев отбытия наказания, скорее всего, на горных шахтах, но в конце следователь намекнул, что если мой сын будет вести себя хорошо, то уже через полтора года сможет вернуться в столицу свободным человеком.

Я не сдержала восхищенный возглас:

– Так это же отличная новость! После того, что случилось с Наваррой.

– Да, Айлия, вы, вероятно, правы. – Подстегиваемый действием заклинания, мсье Пуррье даже чуть улыбнулся. – На столь благоприятный исход после всего, что Ральф натворил, сложно было рассчитывать. Полагаю, дело в том, что с момента памятного заседания мы уже успели свыкнуться с мыслью, что наш сын жив, и восприняли даже мягкий приговор как трагедию. Хотя скажи нам кто месяц назад, что Ральф цел и невредим, просто пару лет поработает в горах, радости не было бы предела.

– Но эта история поставит крест на его карьере! – Вместе с приемлемым настроением к мадам Ромене вернулось и желание играть главную роль в трагическом спектакле под названием «Жизнь мадам Ромены Пуррье как она есть».

– Не скажите, – со знанием дела возразила я. – Если мне не доверяете, поройтесь в биографиях политических деятелей средней руки. У некоторых из них можно найти в прошлом эпизоды похлеще.

– Правда? – Клиентка с загоревшейся в глазах надеждой уставилась на меня, словно мои слова могли гарантировать Ральфу успех на политическом поприще.

– Вы же понимаете, что загадывать ничего нельзя. Но я твердо уверена, что будущее Ральфа лишь в его руках.

– А знаете, эта девочка с пластинки, Ротани, она обещала ждать моего сына. А если получится, то даже приехать его навестить. Правда, она милая? Нам с мужем они показались отличной парой.

Ничего себе. Подобного поведения от Ротани Поддриго я никак не ожидала. Неужели она не побоялась гнева семьи? Хотя семья-то была – один дедушка, который вполне мог решить, что деньги и положение у внучки уже есть, а замешанный в самом большом за последний год скандале муж лишь добавит ей популярности. Или же старый Штрайн мудро полагал, что Ротани, получив под его крылом достойное воспитание, должна иметь право принимать решения самостоятельно.

– Вот видите, – улыбнулась я ожидающей моей реакции клиентке. – Жена у Ральфа уже есть, а когда он вернется, то популярность, полученная в результате его выходки, сыграет вашему сыну на руку.

– Да, тут вы правы, – прикончив свою порцию чая, кивнул мсье Пуррье. – Думаю, мы достаточно успокоились, чтобы выслушать ваш отчет. Айлия, сделайте одолжение, расскажите нам все. Без купюр, так, как оно в действительности было.