Другая реальность

– Да черт с ним, с экзаменом. Я не университет боюсь потерять, а тебя.

– Я тоже не хочу тебя терять, но я не вижу другого выхода. Ты пришел прощаться?

– Не будем портить этот вечер, ведь их у нас было так мало…

– И больше не будет? Ты здорово запутался, и я не знаю, как тебе помочь.

– Ну что ж, спасибо, что пришла. Я ведь очень люблю тебя. Неужели мы прямо сейчас расстанемся навсегда?

– Нет, зачем же сейчас? Можем еще погулять. Только вот дождь собирается. Бежим на эстраду?

Мы сидели под куполом ракушки-эстрады. Ночь была темная, хоть глаз выколи. Вокруг нас сплошной стеной стоял ливень, отрезая нас от мира и делая нас ближе. Мы просто молчали. Он поцеловал меня, и я не отстранилась. Мы прощались, и никакая игра была уже неуместна. Моя нежность захлестывала меня через край, мне хотелось быть с ним всегда. Или хотя бы здесь и сейчас.

– Я хочу быть с тобой. Я не хочу расставаться, не узнав, как ты умеешь любить, как умею любить я.

– Я тоже хочу этого, но я не думаю, что это может добавить или убавить что-то к тому, что мы чувствуем. Сделай мне прощальный подарок…

– Да?

– Помнишь, тогда, на берегу, когда Ашир поспорил с Петькой, ты читала стихи. Мне очень понравилось. Прочти что-нибудь только для меня, я хочу запомнить твой голос.

– Хорошо, я прочту. Мое любимое. «Разрыв».

Он кивнул. Я читала, дождь шумел, слезы стояли близко-близко. Когда я дошла до последних слов первого стиха:

Зачем же ты душу болезнью нательной

Даришь на прощанье, зачем же бесцельно

Целуешь, как капли дождя, и как время,

Смеясь, убиваешь, – за всех, перед всеми? —

он взял мою руку и поднес ее к своим губам. Я читала, а он легонько касался губами моих пальцев, и ладошка становилась влажной, наверное, это были брызги дождя… И когда я дошла до строк:

О совесть! В этом раннем разрыве

Столько грез, настойчивых еще…

Когда бы человек, я был пустым собраньем

Висков и губ, и глаз, ладоней, плеч и щек…

я почувствовала, что не могу больше произнести ни слова. Хотелось уткнуться ему в плечо и плакать, но я лишь провела ладонью по его волосам. Он пригнул голову низко-низко, почти спрятал ее в колени, но я продолжала сидеть неподвижно, и, когда он снова взял мою руку, я высвободила ее и провела ладонью по его лицу, его глазам. Они были закрыты и сухи, но я могу поклясться, что еще несколько минут назад в них стояли слезы.

Это было так сладко и так больно, что сил уже не было продолжать эту муку. И не было сил ее оборвать. Вдруг он заговорил, и я не узнала его голоса:

– Выслушай меня и не перебивай. Я сейчас так люблю тебя, что не могу не сказать тебе того, что уже давно говорю тебе мысленно. Слушай, и не говори ничего. Я не хочу, чтобы эти слова остались во мне. Они только твои и мои, и я не хочу, чтобы кто-то другой первым сказал тебе их…

И я слушала его и не перебивала, и верила каждому его слову, потому что ложь уже не имела между нами смысла. Он говорил долго, и воспроизводить эти слова дословно я не хочу, эти слова были только моими. Но я навсегда запомнила тихий ласковый голос, ощущение кричащей нежности, шум дождя и тепло его губ на моей влажной ладони.

Апрель 2005

Я проживаю заново этот день, и новая реальность, уже существующая в моей душе, а значит, и в единой картине мира, наполняет меня счастьем сбывшейся любви.

И еще я надеюсь. Надеюсь, что он был настолько умнее меня, что услышал не то, что я говорила ему, а то, что кричала ему моя душа.

В мире нет никаких оснований не говорить близким тебе людям о том, что ты чувствуешь.

Глава 2

Новая реальность

На публикацию следующего текста получено разрешение высших духовных сил, которые согласились, что обнародование глубоко личного, интимного духовного опыта иногда может помочь другим людям в поисках своего пути к самому себе.

Неотправленное письмо доктору Коновалову:

Январь 2006

Дорогой, далекий Доктор Сергей Сергеевич!

Я давно мысленно составляла письмо к Вам, но чувствовала, что писать его еще рано. Сегодня время пришло, потому что мне уже есть, что сказать. А случилось то, чего я так ждала, чего так хотела и побаивалась, как всего неизведанного, а потому страшного, но притягательного.

Начну с начала.

Я пришла к Вам не той дорогой, которая приводит к Вам большинство пациентов. Не болезни, не жизненная безысходность привели меня к Вам. Я пришла к Вам абсолютно счастливым человеком. Не абсолютно здоровым, но очень даже ничего. И уж, во всяком случае, гораздо здоровее, чем в молодости. Конечно, в жизни было много всего, и хорошего, и плохого, но с каждым годом я ощущаю все больше Любви в себе и вокруг себя. Выросли дочери, и, хотя и у них – жизнь не без проблем, но они радуют меня постоянно. Есть работа, которая приносит мне не только приличный заработок, но и радость общения с множеством хороших людей. Есть близкий человек, с которым нас связывает не просто страсть, а полное понимание, когда ничего не нужно объяснять друг другу, и щемящая нежность, и уважение.

Всю жизнь человек учится любить, и с годами особенно остро понимаешь, что ничего в жизни нет, кроме Любви. И я пришла к Вам, наполненная до краев этой Любовью. К близким, далеким, ко всему Миру. Пришла, потому что мне стало казаться, что этого мало. Потому что вокруг столько людей, которые не чувствуют радости бытия, не могут любить и не умеют быть счастливыми. Неумение любить – вот самое страшное заболевание людей, с которым мне хотелось справиться хотя бы в «местном масштабе».

Мысль, достойная психушки? Я много думала, читала, писала. Книги приходили ко мне в ответ на мои вопросы. Что-то душа принимала сразу, что-то отказывалась принять. Книги Уолша, абсолютно близкие мне по смыслу, раздражали своей формой: мне пытались «продать образ Бога», используя приемы современного маркетинга. Лазарев вдруг резко изменил манеру письма – исчезла внутренняя динамика, исчезло «направление движения». Тихоплавы – замечательные популяризаторы естественнонаучных открытий, но избыток мистики создает соус, делающий несъедобным все блюдо.

Я пыталась найти свой путь в религии. У меня много знакомых, истинно верующих, хороших людей, но в своей вере они не только ограничены, они иногда настолько фанатичны и агрессивны ко всем, кто верит не так, как они, что такая вера мне кажется опаснее, чем неверие, потому что в такой вере нет Любви. Если религии действительно предназначены для того, чтобы научить людей любить единого Господа, то они должны стать средством единения людей. Как-то в конце зимы мое отношение к религии вдруг свелось к четко сформулированному тезису: религия из средства разобщения людей должна стать средством единения. Не должны быть препятствиями религиозные различия в сознании людей, которые умеют любить. Творца, Вселенную, Планету, других людей, не таких, как ты. В моем построении тогда отсутствовал один важный элемент – любить себя. Но я, все-таки, любила себя, по-своему, через других.

Каждый день я проезжаю мимо Храма-На-Крови, построенного на месте расстрела царской семьи. И вдруг однажды, любуясь его куполами, «золотом на снегу», я четко осознала: хватит строить Храмы-На-Крови, пришло время строить Храмы-На-Любви. Конечно, увековечить для истории трагедию семьи, принявшей мученическую смерть, – дело нужное. Ни о ней я думала тогда. О святых мучениках, покидающих мир, чтобы молиться об искуплении грехов наших. Почему мы вечно поклоняемся мученикам, которые убегают от земных проблем, вместо того, чтобы нести Любовь? И почему они решают, что, истязая собственную плоть, данную им Господом, они ему служат? Не служение, а Любовь угодна Богу. Только Любовь может стать средством единения людей. Только единение людей между собой, с природой и Вселенной может увеличить количество Любви на Земле. Пришло название – «Храм Любви и Единения».

Не может быть, чтобы я додумалась до чего-то оригинального. Нужно искать единомышленников. Кто ищет, тот найдет. Сатья Баба далеко, да к тому же — человек ли он? Грабовой? Что-то настораживает, не принимает душа чудес, подтверждаемых печатями и подписями нотариусов, очень смахивает на предвыборный PR. Тот, кто ищет свой путь, должен уметь читать знаки судьбы. Спасибо, Коэльо. И судьба подавала мне знаки.

Когда-то, в очень тяжелый момент жизни, я написала стихотворение-молитву. Она очень мне помогла тогда. Из почти раздавленной жизнью букашки она за одну ночь превратила меня в спокойного, уверенного в себе человека.

В час, когда все серо и уныло,

И душа устала от страстей,

Господи, прости и дай мне силы

Не держать обиды на людей.

С холодом разносится по жилам