Де Шатильон принял из ее рук предмет и пробежал глазами страницу быстрого мелковатого почерка:
«Любовь – как облако
Из дыма и огня.
Любовь – безлюдная
И жаркая пустыня.
На неги высоту
Забросила меня.
И ветер по земле
ТВОЕ разносит имя!
Любовь – река,
В которой я – челнок,
Беспомощный,
Без весел и без цели.
Суровости ее
Противиться не мог.
И волны той реки
ТВОЕ мне имя пели.
Любовь – жестокий рок,
Несчастье и неволя,
Любовь – источник зла,
Насилье и разбой.
Влюбленным, как в аду,
Нет на земле покоя.
Но ты, моя любовь,
ЕЕ мне имя спой!»
– Вы не верите своим глазам? – усмехнулась баронесса.
– Никогда не поверю, что такое мог написать какой-то мальчишка! – воскликнул маркиз.
– Ну, Анри не совсем мальчишка. Я бы не рисковала так его называть. Впрочем, сейчас вы сами сможете его увидеть.
И словно в ответ на слова Генриетты открылась дверь, и вошел молодой человек с темными густыми волосами и пронзительными черными глазами на осунувшемся бледном лице. Маркизу показалось, что вошедшему лет двадцать-двадцать пять. Смущали резкие обострившиеся черты лица и суровая серьёзность, написанная среди этих черт. Молодой человек склонился в поклоне, приветствуя присутствующих.
– Здравствуй, Анри, – сказала Генриетта. – Мой гость, маркиз де Шатильон, очень захотел с тобой познакомиться.
– Это правда, – подтвердил маркиз.
– Я счастлив вашим вниманием к такой ничтожной персоне, как я, – бесцветным голосом ответил Анри, повторно кланяясь.
– Я бы хотела, чтобы ты что-нибудь прочел нам.
– В ваших руках моя тетрадь, – произнес молодой человек. – Я записал туда все свои мысли и чувства.
– Но я хочу услышать что-нибудь новое, – потребовала баронесса.
– Дорогая госпожа, я, с вашего позволения, больше не сочиняю.
– И давно?
– Со вчерашнего дня.
– А ты попытайся!
– Сейчас я ничего не могу сделать.
– Но как же так?! – Генриетта начинала сердиться. – Я тебя так нахваливала своему гостю, а ты! Нет, ты не отвертишься! Если ты не можешь сочинить сходу, тогда прочти что-нибудь из последних стихов.
– Я попытаюсь. Только еще раз прошу вас простить меня за мой выбор. – сказал Анри и вспомнил строки, пришедшие в его мозг тогда, когда он стоял там, на чердаке, один, и ему казалось, что это не Франсуа, а он сам лежит на холодном и грязном полу, без движения, без живительного тепла, без людской помощи.
В тот самый момент заплыли в голову чужие, но невероятно милые слова, которые кто-то очень близкий мог сказать своей возлюбленной.
И Анри прочитал их сейчас, впервые произнеся вслух:
– Когда погаснет последний луч
И веки ты сомкнешь,
Когда из низких свинцовых туч
А землю прольется дождь,
Когда в промозглой осенней тьме
Тебя охватит страх,