– Прекрасной девушки.
– Вы льстите мне!
– Я не в силах переоценить то, что божественно!
– Хорошо! – внезапно Генриетта изменилась в лице, и ее черты сразу же очерствели: атака была выиграна с блеском. – А теперь, Альбер, поговорим о вас.
– Обо мне?
– Да. У вас не будет тайн от меня, вы только что мне в этом клялись.
– О каких тайнах вы говорите? – не понял маркиз, смутившись неожиданной переменой в баронессе.
– Вы действительно хотите освободить меня из плена или желаете завладеть мною из самолюбия? Или?..
– О, баронесса! Как вы можете так обо мне думать!
– Вы – мужчина, господин де Шатильон. И этим все сказано. Вы дуэлянт, игрок, искатель легких побед. Скажите, в чем ваша сила, если вы собираетесь убить безобидного больного, страдающего от беспощадной лихорадки?
– Вы рассуждаете, Генриетта…
– Ответьте, не кривите душой! – потребовал суровый женский голосок.
– Я покорен вами…
– Ложь!
– Вы мне верите?
– А разве я похожа на тех сентиментальных дам, которые от умиления падают в обморок?
– Нет, не похожи.
– И я рада, что вы в этом убедились. Ну так – я жду ответа.
– Я не хочу, чтобы такой ценный алмаз попадал в грязные руки.
– Понятно, чувство соперничества взяло верх над вами. Это уже что-то. Ибо оно может сохраняться довольно долго в отличие от кажущейся любви. Я надеюсь, вы не обманите моих надежд.
– Верьте мне, баронесса.
– Хорошо, это будет наша маленькая тайна. – неожиданно Генриетта рассмеялась и, видя, что маркиз изумлен, пояснила. – Дорогой де Шатильон, я вспомнила одно забавное выражение: «У секретов есть ответы, а у тайны нету их»,
– Что за чушь?
– Так считает один молодой человек, кстати, очень занятный. Он говорит, что тайна потому и тайна, что не имеет разгадки.
– Он сумасшедший?
– Нет, он мой шут. Его нашел господин де Лонгвиль, чтобы сделать мне маленький подарок. С ним не скучно.
– Ваше высокое положение дает вам право держать кого угодно, – де Шатильон склонился в поклоне.
– Если хотите, я могу позвать его, – предложила баронесса.
– Я счел бы за услугу, – заготовленная фраза сорвалась с губ маркиза, хотя в этот момент он подумал: «Хвастаться уродцем? Мне они неинтересны и вызывают омерзение».
Генриетта позвонила, дернув за шнурок, и приказала вошедшему слуге позвать Анри. Слуга поклонился и вышел.
– А кто он, ваш шут? – без любопытства спросил де Шатильон.
– Да так, обыкновенный юноша, – ответила в тон ему баронесса. – В его внешности нет ничего необычного, но зато он порой может удивить, наговорив такого…
– Он дерзок с вами?
– Скорее откровенен. И мыслит довольно своеобразно.
– Это свойственно многим шутам, – кивнул маркиз. – К сему обязывает сама должность.
– Не думаю. Вы так рассуждаете потому что не знаете его. Поверьте, он достоин внимания. Он предан мне.
– Слуга обязан хранить преданность своей госпоже.
– Вы находите это утверждение здравым? А что вы скажете, если я приоткрою вам маленький секрет?
– Какой же?
– Он любит меня.
– Вы смеётесь надо мной? – улыбнулся маркиз.
– Нисколько.
– И он вам об этом говорил?
– Ну… То есть… он писал…
– Как? Он даже умеет писать?
– Конечно, разве может мой шут позволить себе быть неграмотным?
– И о чем же он писал вам? Это, конечно, были любовные записки? – голос де Шатильона опустился до шепота.
– Не угадали, мой дорогой Альбер! – засмеялась баронесса. – Он не посылает мне записок, даже любовных. Он пишет стихи вот в эту тетрадь, – она положила руку на дорогой ей предмет. – Он поэт, мой шут.
– Смешно, честное слово! – воскликнул маркиз. – Вы меня принимаете за легковерного глупца?
– Прочтите сами, – ответила Генриетта, протягивая гостю заветную тетрадь, раскрытую на нужной странице.