Когда цвела сакура

– Звучит странно, – Прищурилась женщина. – Так значит, ты Кора… Помнишь свое имя, но не помнишь, как тут оказалась?

– Ну, почему не помню? Что-то помню. Например, я гуляла вечером с другом, потеряла его, как мне кажется, и вышла на поляну, где и встретила его, – Я указала пальцем на старика.

– Ладно, что воздух сотрясать, надо ее накормить, одеть и – Задумался старик. – Может, пригодиться нам в хозяйстве. Во всяком случае, пока не вспомнит, откуда приехала, будет помогать, – Заключил он и гордо поднял голову.

– Ну хорошо, твоя взяла, – Улыбнулась продавщица. – Пойдем со мной, покажу комнату, обмоешься и переоденешься. – На этом заключении она развернулась и пошла в глубь дома.

Мне оставалось только молча следовать за ней. Дом был небольшой. На первом этаже находился магазин, на втором – жилые помещения без особых украшений. В заднем дворе была комната, напоминающая ванную. В ней стоял деревянный тазик с мочалкой и мылом, а неподалеку находилась бочка с водой.

– Тут тебе не Юна, так что обмойся тем, что есть, – Указала мне женщина на тазик. – Завтра сходишь в Юна и нормально помоешься. Не потерплю грязи, мыться надо каждый день! – Заключила она и вышла из комнаты.

Да уж, помню, когда воду отключали, мы тоже мылись с тазиком, – Улыбнулась я своим мыслям. – Думала, это время прошло, а тут опять.

Она говорила про Юна, если я правильно помню, это общественная баня. Обязательно надо сходить и посмотреть все это своими глазами.

Мытье оказалось для меня сложным. Намылиться и потереть себя мочалкой проблем не составило, но вот с бочкой возникли сложности. Сначала я не понимала, как туда забраться, потом обошла ее и нашла скамейку, но для моего роста это все равно выглядело неловко. Если бы кто-то наблюдал за мной, наверняка смеялся бы до слез. В конце концов, я поднялась на скамейку, ухватилась двумя руками за борт бочки и подтянулась, чуть не ударившись головой. Кое-как я залезла в бочку. Мне казалось, что я что-то делаю не так. Попыталась смыть мыльную воду с тела, но не очень успешно. Вылезать из бочки оказалось еще труднее, чем залезать. В итоге я просто грохнулась на пол. Все, что я помыла, было насмарку. Пришлось еще раз зачерпнуть воду из бочки и смыть все с себя обратно. В общем, мытье в бочке не приносило особого удовольствия.

Более-менее вытиравшись полотенцем, я принялась за одежду. Это было кимоно, в этом я не сомневалась. Оно было серого цвета в полоску и очень приятное на ощупь. Если я правильно понимаю, то оно сделано из шелка. Пояс завершил мое преображение. Оставалась проблема с прической. Я совсем не понимала, что делать с волосами. Так что я вышла в зал с распущенными волосами.

– Это никуда не годится, – Увидела меня продавщица. – Что у тебя на голове? Разве в таком виде можно появляться на людях? – Быстро пошла за мной, причитая.

Мы вернулись в магазин. Старика не было. Мико сразу дала мне задание: подмести, помыть тару и вычистить корыто от рыбной шелухи. Так себе занятия, но во всяком случае, когда человек занят трудом, он может спокойно размышлять о происходящем.

И вот в моей ситуации пока понятно только одно: я нахожусь в Японии, это без сомнений, и я нахожусь в прошлом. Вряд ли меня кто-то будет так масштабно разыгрывать, в этом я уверена. Как я сюда попала, не понятно, но ясно одно: без колдовства не обошлось. Теперь мне надо понять, для чего все это и как вернуться обратно. Мои размышления прервала Мико.

– Кора, ты уже минут двадцать стоишь на месте и любуешься стеной. Я понимаю, дом красивый, но не настолько, чтобы разглядывать каждую дощечку, – Удивленно сказала Мико.

– Правда? Я и не заметила, что так долго зависаю. Наверное, это от волнения. Все-таки мне очень нужно узнать, как я сюда попала. Мико, можно я выйду и прогуляюсь немного на площадь? – Спросила я.

– Иди, сегодня там будет представление Кёген. Очень интересно, советую посмотреть, -Улыбнулась Мико.

– Огромное спасибо, – С улыбкой на устах я выскочила из дома.

До площади было недалеко, главное не заблудиться на обратном пути. Опустив голову, чтобы не привлекать внимание местных жителей, я спокойным шагом тронулась вдоль магазинов в направлении центра. Площадь была видна издалека. Собралось очень много народу, среди которых были самураи и даже ронины. Все люди толпились у сцены, вот-вот должно было начаться представление.

Кёген, насколько я вспомнила, это театр улицы, ориентированный на большую толпу. Это комедия, фарс, сцены из жизни простых людей, лишенные судьбоносных событий. Сцены просты, полны тривиальных шуток и привычных большинству людей случаев. Сегодня, как я поняла по костюмам, Кёген будет представление о богах.

Для лучшего просмотра я протиснулась практически к самой сцене. На ней появился актер в костюме, изображающем бога Сусаноо, и началось чудо. На сцене стали появляться и исчезать декорации, актеры, и все это смешалось в одну изумительную историю о боге.

Ему была отведена во владение равнина моря. Огорченный тем, что самое лучшее – небо и Солнце – получила его старшая сестра Аматэрасу, он плакал так долго, что у него за это время отросла борода до пояса. При этом иссякали моря и реки, высыхали деревья. Он изъявил желание посетить свою мать в царстве мертвых, за что отец (Идзанаки) изгнал его из верхнего неба. Тогда он отправился к Аматэрасу. Напуганная его громкой поступью, Аматэрасу готовилась к сражению, но его намерения были самые мирные: он предложил ей жениться. Она согласилась. Они произвели на свет детей оригинальным способом: она ломала и разгрызала его меч, из обломков которого рождались юные богини, а он раскусывал ее яшмовое ожерелье, из кусков которого рождались мальчики-боги.

По не вполне понятным причинам – то ли сильно охмелев, то ли от огорчения из-за полученного "небольшого" наследства, то ли от того и другого вместе – он наносит сестре ужасное оскорбление: вытаптывает межи на ее небесных рисовых полях, засыпает землей канавы, испражняется в ее праздничных покоях, а напоследок сдирает с живой лошади шкуру и бросает ее в комнату Аматэрасу. Изгнанный на землю, он, то ли протрезвев, то ли раскаявшись, совершает добрые дела. Его путь лежит в страну Идзумо к реке Хии. Пройдя вверх по течению, он встречает горько плачущих старика, старуху и их молодую дочь. Оказывается, Ямато-поороти («змей-страшилище восьмихвостый – восьмиглавый») съел семь дочерей этой пожилой пары и готов прийти за последней, самой младшей и красивой. Сусаноо просит выдать за него эту девушку и, получив согласие, разрабатывает хитрый план. Ее родителям он предлагает восемь раз очистить сакэ, рисовую водку. По указанию бога возводится ограда, в ней восемь ворот, а у каждого из них ставится бочка спирта. Теперь ловушка готова. Явившийся за девушкой змей проникает в ограду, просовывает головы в ворота и радостно лакает из бочек. Мертвецки пьяный, он засыпает. Сусаноо легко разрубает змея на куски (река Хии обагряется кровью), а в хвосте чудовища обнаруживает чудесный булатный меч, который в качестве подарка и в знак примирения посылает богине Аматэрасу.

Женившись на спасенной девушке, бог строит брачные покои и слагает первую песню из пяти строк (танака). Среди его ближайших потомков – бог О-кунинуси. Он добр и справедлив, но завистливые старшие братья убивают его, то раскаленным камнем, то в расщепленном дереве. Однако боги вновь и вновь возвращают его к жизни. Повстречав дочь своего отца, Сусаноо обменивается с ней пылкими взглядами, после чего они желают вступить в брак. После ряда тяжелых испытаний О-кунинуси добивается желаемого, основывает правящую династию и становится культурным героем, обучая людей обустраивать окружающий мир и свой быт. Несмотря на успешное правление, по велению богов его сменяет потомок Аматэрасу Ниниги – основатель новой императорской династии.

Представление произвело на меня неизгладимое впечатление, я такого в жизни не видела, это было безумно красиво. Пройдя немного по площади, я вернулась обратно домой.

Мико и Игораси готовились к ужину. На низком столе (котацу) были разложены яства. Игораси уже сидел за столом, скрестив ноги в соответствии с традицией. Он кивнул головой, приглашая меня сесть рядом, и я подчинилась. Стол прогибался от изобилия блюд, и мой живот сразу же напомнил о своем голоде. Мой обычный рацион отличался от японской кухни, но при виде этих блюд мне показалось, что они выглядят привлекательнее всего. На столе были рисовые шарики с начинкой из рыбы, овощи и жареные корни лопуха. Все это было незнакомо, но главное, на столе было пиво, и, кстати, оно оказалось намного вкуснее, чем то, что я пробовала в баре. После трапезы мои хозяева начали расспрашивать меня о моей прогулке. Я рассказала им, как меня впечатлил уличный театр, и они были довольны моим рассказом.

– Кора, я покажу тебе твою комнату. Завтра нам рано вставать, пойдешь со мной к лодкам, будешь помогать и заодно осмотришься. Возможно, что-то вспомнишь, – Улыбнулся уставшей улыбкой Игораси.

Моя комната находилась на втором этаже. Она была полностью выложена татами, в середине комнаты лежал футон и подушки, а также постельное белье. Ничего лишнего. Я подумала, что, возможно, если лягу спать, то проснусь уже в своем времени. С этой прекрасной мыслью я уснула.

Проснувшись утром и услышав шум снизу, я поняла, что все еще нахожусь в Эдо. Повалявшись еще минут десять, мне пришлось встать. Я оделась без спешки, умылась и спустилась в зал. Мико уже накрывала стол, а Игораси собирал какие-то вещи в сумку. Все были заняты своими делами, и мне оставалось только выяснить, почему я здесь. Мы позавтракали и отправились к рыболовецкому причалу на краю Эдо.