Осуществление ожидаемого. Критический анализ Библии. Уроки теоретической мудрости

Осуществление ожидаемого. Критический анализ Библии. Уроки теоретической мудрости
Татьяна Хмелевская

Второе пришествие Христа волнует человечество вот уже две с лишним тысячи лет. Эта проблема может быть разрешена только самой Библией. Для объяснения всей загадочности её «великого дела» она хранит в себе метод исследования, невидимый при простом чтении. Этим специфическим методом «книга книг» поворачивается к людям неожиданной стороной, представившейся своим непорочным рационализмом с его рефлексивно-продуктивным знанием. Изнаночная сторона уступает место лицевой стороне, форма – содержанию.

Осуществление ожидаемого

Критический анализ Библии. Уроки теоретической мудрости

Татьяна Хмелевская

Памяти всех невинно убиенных и

пострадавших от гнёта жестоких

и несправедливых преследований

фанатиками-экстремистами, в процессе веков воспитанных на принципах нетерпения инакомыслия.

© Татьяна Хмелевская, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я знаю, нелегко осознать, что слышишь новые вещи. Мы приучены к старым мелодиям и мотивам, мы уже давно перестали надеяться и верить, что может быть нечто новое. И когда мы слышим новое, то принимаем его за старое или думаем, будто можем объяснить и истолковать новое старым, трудное дело – осознать возможность и необходимость совершенно новых идей; это требует со временем переоценки всех привычных ценностей.

    П. Д. Успенский.

Братья мои, чревом Христа заклинаю вас: помните, что вы можете ошибаться.

    Оливер Кромвель

Вступление

Масса доморощенных учений, концепций, доктрин, а нередко просто суеверных и невежественных вымыслов о Библии к началу третьего тысячелетия лавинообразно обрушилась на неустойчивое, слабо защищённое общественное сознание. На протяжении всей истории и в благоприятное для них время сорняки человеческого духа поднимали свои шляпки, словно ядовитые грибы после тёплого весеннего дождя, привлекая и обольщая своей внешностью необученных культуре мышления масс.

Люди с развитым аппаратом критического мышления понимают эту исторически сложившуюся ситуацию и в целях безопасности с огромным недоверием относятся к какому-либо новому сообщению об этой удивительно, но объяснимо живучей книге. По- большому счёту, эта часть общества совершенно права. Но здесь, как в этих случаях говорят, легко вместе с водой выплеснуть младенца. Да к тому же в этом случае имеет место быть такое общественное явление, как «субъективная помеха – «призрак пещеры» – вера в авторитетное заключение, которая часто бывает мощным препятствием на пути преодоления предубеждений в исследовании природы. Как же в таком случае быть с неистребимым, рефлексивным стремлением разума к истине, как противостоять не только богословскому, но и научному догматизму? Вопрос, как показала история и личная практика автора, далеко и совсем не простой.

Поиском ответа на этот всегда злободневный вопрос будет занято внимание читателя. Выход есть! И называется он теоретическим мышлением – обоснованным неоспоримыми и очевидными фактами, экспериментом, логикой, личным опытом авторов Библии. Теоретический и экспериментальный способ познания, как доказала история и философия науки, – самый верный и самый надёжный. Он предугадывает ошибки и связанные с ними заблуждения, которые, разрастаясь, подобно раковой опухоли, своими смертельными метастазами поражают человеческий разум, уводя его в непроходимые дебри заблуждений. Библия – объект теоретического знания! Она располагает своеобразной, не похожей на многие другие теорией истины, незатейливым перечнем её положений.

Знаю, что на фоне современных достижений критического анализа нашего предмета исследования это звучит абсурдно, почти смешно. Но знание не стоит на месте, оно обладает свойством эволюционировать. В таком случае, почему мы в отношении «запечатанной семью печатями книги» должны останавливаться на достигнутом уровне её познания?

Сам факт существования неисчислимого количества научной и богословской информации о Библии создаёт парниковые условия для накопления неразрешимых противоречий в её толкованиях. Хорошо это или плохо? Известно, что «в формальной логике противоречие является сигналом бедствия, однако в развитии реального знания оно означает первый шаг к победе. Это должно служить основой для предельной терпимости к разным мнениям. Раз и навсегда формула терпимости была суммирована в словах: «Оставьте расти вместе то и другое до жатвы. Неумение христиан действовать в соответствии с этим предписанием высшего авторитета – любопытный факт религиозной истории…. Есть легкие пути, ведущие к иллюзорным победам. Достаточно просто сконструировать логически гармоничную теорию, имеющую важные приложения в области фактов, при условии, что вы согласитесь пренебречь множеством очевидных вещей».[1 - Уайтхед А. Философская мысль запада. http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/uaith_fil/01.php]

Апостол Павел по поводу размножения различной информации об их учении писал: «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» 1 Кор 11:19.

Так что процесс познания, как явление всеобщее и эволюционирующее, всегда противоречив. Борьба воззрений и даже порой жесточайшая война между ними для кристаллизации истины необходимое, не людьми установленное условие.

Одним словом, те противоречия, которые накопились в исследованиях «вечной книги» за две с половиной тысячи лет, являются «сигналом к бедствию», которое, однако, в определённом случае, можно и нужно расценивать в качестве «первого шага к победе». Поэтому в нашем случае «сигнал к бедствию» должен стать сигналом к дальнейшему действию. Фактом остаётся одно – исследование Библии на сегодняшний день – процесс, далёкий до своего завершения. А в том, что «множество очевидных вещей» в текстах Библии игнорируются всеми без исключения её исследователями, остаются незамеченными – это также факт, не вызывающий сомнений. И эти вещи терпеливо ждут от человека своего единственно верного объяснения: «Твердая установка принимать всё, что представляется очевидным, может служить лишь методом, предохраняющим от неустойчивых крайностей модных мнений. Эта установка кажется такой простой, однако следовать ей на практике чрезвычайно трудно».[2 - Уайтхед А. Философская мысль запада. http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/uaith_fil/01.phpа.]

Так что многообразие информации о нашем объекте исследования для критично ориентированного ума имеет и свои положительные стороны.

Интерес к Библии на протяжении её долгой истории отмечен периодами цикличности. Но сам по себе интерес к ней никогда не исчезал.

К настоящему времени всё многообразие сведений о Библии можно рассортировать на два наиболее общих идейно-парадигмальных подхода:

1. Позитивно-материалистический.

2. Догматически-доктринальный.

Первый, как правило, игнорирует в библейских текстах наличие духовно-рационального содержания (сведение библейской разрозненности и фрагментарности текстов к единой первооснове), того высшего, в смысле объективного значения, который был вначале запрограммирован в первой части Библии – в Ветхом Завете, а затем полностью реализован во второй её части – в Новом Завете.[3 - Далее будет объяснено, что существующее название Заветов в корне неверно.] Этот подход заключается в полном игнорировании самого предмета исследования – сооружение Вавилонской башни из кирпича сырца на песке без надёжного основания. Даже ребёнку известно, что такое строение при неблагоприятных условиях непременно рухнет и превратится в груду строительного мусора.

Позитивно-материалистическая парадигма не молода и в начале своего формирования (начало XVII в.) имела главного и сильного оппонента в лице богословия. Ныне же её принимают и развивают представители не только светской научной мысли, но и некоторые видные теологи клерикального направления. Одним из характерных примеров радикального использования данной парадигмы является вывод о том, что «Евангелия – это культовые легенды», «простонародные культовые книги, относящиеся к малой (низовой) литературе, которая была обращена к публике, не имевшей связей с большой культурой эллинизма».[4 - Под ред. С. В. Лёзова С. В. и С. В. Тищенко С. В. Канонические Евангелия. М., 1993. М., 1993. С. 69.]

Предпосылкой второму, догматически-доктринальному подходу явилась древнецерковная догматика христианской веры, оформившаяся в истории Вселенских Соборов, начиная с Никейского Собора 325 года, когда впервые был составлен знаменитый Символ Веры, и сохранившийся в неизменном виде до наших дней.

Особенностью второй «теории» является слепой догматизм и ригоризм, выродившийся в непримиримый обскурантизм. Поэтому эта парадигма в отличие от первой позитивно-материалистической вообще не имеет шансов претендовать на то высшее, что Христос называл совершенством, вечной жизнью, а современная философия называет объективным знанием. Мф 5:48.

Естественно, что все наиболее значительные открытия в области критического анализа Библии до сих пор осуществлялись в русле уже названных позитивно-материалистической и догматически-доктринальной парадигм. На их основании развились целые школы с уклоном в ту или иную сторону. И всякий новый исследователь, пожелавший сказать своё слово о «вечной книге», обязан был приклоняться к одному из концептуальных подходов, что в свою очередь способствовало развитию догматизма как в науке о Библии, так и в теологии.

Такого рода ситуацию в истории науки хорошо описал П. Фейерабенд, справедливо отметивший, что не только теологии, но и науке присущ элемент мифологического сознания, который отстаивает «систему основополагающих положений – это система запретов, табу…. И всё, что не охватывается обоснованной категориальной системой или считается несовместимым с ней, либо рассматривается как нечто совершенно неприемлемое, либо – что бывает чаще – просто объявляется несуществующим».[5 - Фейрабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1994. С. 454.] Ученый заключает: не только богословие, но и «наука не готова сделать теоретический плюрализм основанием научного исследования».[6 - Там же. С. 454.]

Благодаря застою в науке и философии развивается «филодоксия, как спутница философии, её враг, она мафиозна – держится на личных связях в противоположность принципу – Платон мне друг, но истина дороже». О Христе Евангелия пишут: «Ты служишь, невзирая на лица». Эти слова говорят о том, что в человеческом обществе всегда были люди, которые во имя убеждений и стремления отстоять истину плыли против течения, рисковали жизнью и даже шли на смерть – на костры и пытки.

Я особо подчёркиваю мысль П. Фейерабенда, потому что предлагаемое исследование, хотя и склоняется в некотором смысле к первой, позитивно-материалистической парадигме, но всё-таки дистанцируется от всех указанных исследовательских направлений, что неминуемо повлечёт за собой различного рода возмущения, как со стороны учёных, так и со стороны догматического богословия. И это естественно!

Помимо известных двух парадигм исследования библейских текстов существует еще и третья – её собственная – философско-историческая или логико-диалектическая, которая на сегодняшний день разработана явно недостаточно или, откровеннее сказать, совсем не разработана.

Если прошлое и современное богословие продолжает настаивать на том, что «Ветхий Завет – не простое повествование о фактах прошлого, а Священное Писание, в котором запечатлилась история избранного народа Божия»,[7 - Мень А. История религии. В поисках пути, истины и жизни: В 7 т. М., 1991. Т. 2. С. 74.] то сам Христос утверждает обратное: «Писания… свидетельствуют обо Мне…,[8 - В дальнейшем я под словом «Писание» буду подразумевать весь список книг, составляющих ветхозаветный канон Синодальной Библии 1876 года издания. Чем это объясняется – станет ясно чуть позже.] Моисей писал обо Мне». Апостолы еще задолго до распятия Христа также знали, что «Моисей в законе и пророки писали о Христе». Исаия, один из больших пророков, писал и говорил о нём. «Но кто поверил слышанному от нас?» – с глубокой душевной горечью подводит итог словам Исаии Христос.Ин 1:45; 5:39, 46; 12:38, 39, 41; Деян 3:22—26; Ис 53:1.

По Христу получается, что слова о создании неба, земли, человека и всего прочего божественным волеизъявлением свидетельствуют о нём. Также библиографические сведения об иудейских патриархах – очередное свидетельство об учителе учителей? В описанных в Библии всемирном потопе или строительстве Вавилонской башни Христос, получается, главное действующее лицо? Но ведь для этого утверждения нет никаких оснований. Или есть?

Слова Христа воспринимаются откровенным безумием. Однако со скороспелыми выводами спешить не станем. Видимо, Христос знал, что говорил. А нам, как добропорядочным читателям Библии, не помешает крепко задуматься над загадочностью его утверждений.

Преобладающее большинство копателей «исторической книги», относясь к её текстам либо с нескрываемым субъективистским пристрастием, либо с ироничным недоверием, упорно игнорировало и продолжает игнорировать бесконечно повторяющиеся наставления её авторов, которые со знанием дела предлагают свои конкретные и вполне исполнимые правила в обращении с ней. В оценке Библии они требуют не простого её чтения, а «вникания в её учение и в его закон совершенный, заниматься изысканиями и исследованиями». Причём, они учат делать это, следуя определённым правилам, а не кому как вздумается.

Верующий мир ищет в Библии оправдания своим личным или общественным предубеждениям, равнодушно оставляя без внимания «очевидные вещи». Например, вспомним Пилата, который на допросе Христа задал ему вопрос, состоящий из трёх коротеньких словечек: «Что есть истина?» Ин 18:38,37. 1 Ин 3:19. Обратим также внимание и на то, что Христос не удостоил сурового правителя своим мудрым ответом. Он промолчал! Вопрос исторической важности – почему? Не смог, не захотел или ещё по какой-либо другой причине он философского уровня вопрос оставил без ответа? Умные люди по этому поводу создают гипотезы субъективного характера, безосновательные предположения. И чем богаче фантазия человека, тем ярче и красочнее выглядят его попытки объяснить необъяснимое. Но, как станет далее очевидным, все они не отвечают библейским критериям истинности, которые крупным планом выступают на её затёртых людьми до дыр страницах.

Целью исследования «Священной Истории» и должен стать этот, как может показаться людям, ну, совсем малозначительный вопрос: «Бог хочет, чтобы люди познали истину и ею спаслись» Ин 8:32. 1 Тим 2:2—4.

Нас приучили к мысли, что библейское познание – это что-то мистическое, необъяснимое, находящееся в сфере возвышенно-экзальтированной чувственности, за пределами разумности. Призыв апостола Павла «познать Господа нашего Иисуса Христа», обращённый к его ученикам, мир понял схоластически, крайне примитивно, условно и абстрактно. Якобы познание выражается в усердном следованиии традиции, в дисциплинированном соблюдении конфессиональной обрядности и глубокой сердечности чувства без малейшего намёка на разумное решение проблемы. Разумеется, что это не так. Не о таком познании ведёт речь тот, к которому был обращён «голос с неба». Он утверждал, что того Бога, которого проповедовал он, надо иметь в разуме. Рим 1:28.

В чём же заключается суть библейской истины? По всей видимости, для таких людей, каким был И. Христос, а затем его известные и не известные нам апостолы, она имела большое значение, которое, не взирая на историческую её востребованность, или не востребованность, осталось неизменным до наших с тобой, любезный читатель, дней.

Некоторые люди навязали обществу мысль о том, что верующий обязан отказаться от всякого рода критических размышлений о своём вероисповедном кодексе чести. Научный скепсис в данном случае неприемлем. На такой позиции стоят, например, атеистически настроенные экзистенциалисты: «Христианство не является делом познания…. Вера не терпит доказательств. Она должна рассматривать его как своего врага. Вера – не умозаключение, а решение, исключающее всякое сомнение…. Человечеству, помешавшемуся на идее разумного понимания (веры), следовало бы ежедневно, вставши ото сна, повторять слова Тертуллиана: „верю, потому что абсурдно“».[9 - Цит. по: Быховский Р. Э. Кьеркегор. М., 1972. С. 14—15.]

Похожую позицию по отношению к библейским текстам разделяют многие современные светские аналитики Библии. Но только они говорят чуть иначе: Библия – сборник религиозной литературы, а значит, глупо искать в ней для учёного ума что-то ценное, какой-то там мудрости, о которой Павел пишет: «Тайную, сокровенную мудрость мы проповедуем между совершенными». И эта мудрость не имеет ничего общего с той, которую навязывали обществу «власти века сего преходящего». 1Кор 2:1—9.

В чём заключалось совершенство мудрости, кто такие «власти века сего преходящего», почему эта мудрость оказалась тайной? – вопросы, которые возникают сами собой, как «очевидная вещь». Не по этой ли причине апостолы выдвигают людям единогласное требование исследовать их интеллектуальную конструкцию с её теоретическим основанием? И параллельно этому процессу заниматься исследованием самого себя? 1Тим 5:16.

Малообразованному и, ко всему прочему, религиозно-фанатичному человеку не известны такие операциональные действия, как исследование и изыскание, анализ и синтез. Поэтому подобного рода требования создают серьёзный и содержательный образ их авторам. Требование исследования априори предполагает сомнение, снятие противоречий, примирение «враждующих сторон».