На перепутье миров

«Парализовало!» – мелькнула мысль. Однако поднимать шум было бессмысленно. Никто, ни один человек не придет к ней на помощь. Она это знала наверняка.

–Что делать? Что? – Алекс с огромным усилием стала растирать отнявшуюся руку.

–Вот так, вот так! – почти теряя надежду, шептала она и продолжала тереть: до боли, до стона, до слез.

Минут через пятнадцать появилось ощущение, что в кончики ее пальцев вогнали сотни острейших крохотных игл, это было мучительно больно, но Алекс не прекращала растирание ни на минуту. Еще минуты через три закололо кисть.

–Слава Богу! Слава Богу! – Алекс продолжала тереть до красноты, до жгучей боли. Очень-очень медленно «иголочки» продвигались к локтю. Правая рука от усталости уже еле двигалась, казалось, что и она скоро отнимется, но женщина терла и терла. Теперь она понимала, что волшебное средство найдено, что рука снова будет действовать.

Через полчаса руку закололо до самого плеча, и она начала потихоньку шевелиться. Алекс еле слышно засмеялась, а потом заплакала. Но вовсе не от боли и даже не от радости. Ее «распирала» такая жалость к себе, такое отчаяние «раздирало» ее душу, что не хватало ни эмоций, ни чувств, чтобы выразить это.

«Ну почему я такая несчастливая? – мысленно задавала она вопросы в пространство, – почему у меня все не так, как у людей? Почему я не могу жить так, как все? Господи, за что? За что?»

Свет от лампочки падал ей в лицо и не давал уснуть.

«Почему в психушках никогда не выключают по ночам свет? Разбить ее, что ли?» – Алекс вытерла слезы и попыталась погрузиться в сон, но он не приходил. Она начала считать в уме, но на цифре «три» сбилась и больше, как ни старалась, сосредоточиться не могла. Как назло, через несколько кроватей от ее постели, раздавался ужасный храп. Пронзительный, со свистом. Алекс подняла голову и посмотрела в ту сторону. Храпела толстая бабка с седыми косичками толщиной с мышиный хвост.

«Скинуть тебя, что ли на пол? – подумала Алекс и улыбнулась. Бабуся была такой необхватной и пузатой, что еле помещалась на кровати, куда там ее скидывать? Надо быть Геркулесом, чтобы завалить этакую «глыбу» …

…Взгляд неожиданно переметнулся в угол палаты. Света Пушкина, как и в прошлый раз, не спала. Она снова сидела, укутавшись одеялом до самых глаз, на кровати и, не отрываясь, смотрела в окно. Словно выжидала что-то. Но того страха в ее взоре уже не было. Алекс повернулась к окну и увидела за ним где-то далеко слабое мерцание. На том самом месте, где прошлый раз видела непонятную светящуюся дверь.

«Может, это кто-то фонариком сигналы подает?» – прищурив близорукие глаза, Алекс стала всматриваться вдаль. Ярко-желтая точка продолжала мигать: раз-два, раз-два, раз-два. Потом она слегка увеличилась в размере, и ритм мигания поменялся: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три.

«Точно, какой-то баклан решил над нами, дурачками, подшутить, – улыбнувшись, Алекс достала из-под подушки зажигалку, – ну подожди, сейчас и мы тебе ответим, дорогой!»

И она, протянув руку к окну, начала щелкать в ответ зажигалкой: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. «Точка» на миг замерла в одном положении, а потом начала быстро приближаться к окну. Алекс от ужаса оцепенела, она почувствовала, как волосы на ее голове становятся дыбом. То, что сейчас происходило на глазах женщины, не граничило с разумом. Она даже не могла опустить зажигалку, а почему-то продолжала бестолково включать и выключать ее. В один миг свет озарил окно, и Алекс увидела темную фигуру, похожую на небольшого осьминога. Его круглая голова покачивалась из стороны в сторону, словно хотела укорить Алекс за не здравое любопытство, а несколько щупалец скользили по стеклу и пытались сквозь него пробраться к дрожащей от страха женщине. Алекс не могла шевельнуть ни одним органом, а только сидела и смотрела на окно. Она не понимала, все ли увиденное ею реальность или что-то от страха дорисовывает фантазия, и не могла произнести ни звука.

–А-а, а-а, а-а, а-а-а-а-а! – вдруг раздалось за спиной Алекс, и тяжелый топот босых ног по полу вернул ей способность к движению. Она оглянулась и увидела, как Света Пушкина промчалась в процедурный кабинет, видимо, за помощью. А через минуту, с тем же воплем, уже летела назад.

–Чего орешь, как резаная? – следом, даже не успев застегнуть халаты, бежали медсестра и санитарка, – что здесь случилось? Ну, хоть бы одна ночь прошла спокойно. Ну, никогда, никогда…

Света резко остановилась, недоуменно поморгала, глядя на окно, потом посмотрела на Алекс, ткнула в нее пальцем и еще громче заорала:

–А-а-а-а-а!

–Так, понятно! Ну как же мы без Сергеевой? Если она всех не разбудит, то это будет нонсенс, – заметно было, как дергается нерв на лице медсестры, – Что тебе еще приспичило?

–Вязать? – А санитарка, кажется, других слов никогда и не знала.

–Да я-то здесь причем? – Алекс поняла, что окончательно начинает лишаться ума от всего этого, – Это вот…

Она повернулась к окну и хотела показать медработникам то, что они видели там с Пушкиной, то там ничего не было. Совершенно ничего. За стеклом стояла темень – «хоть глаз коли». Как будто там никогда ничего не светилось, как будто не было таинственной тени и загадочной двери.

«А может и не светилось? А может и не было ничего? – В недоумении пожала плечами Алекс, – может, это у меня снова глюки? Тогда что было со Светкой? Что-то же она видела? Чего-то же она испугалась?» Посмотрев на Пушкину, она обнаружила, что та уже крепко спит на своей кровати.

«Ну, лярва, – Алекс готова была разорвать ее на части,– ну, попадешься ты мне без свидетелей!»

–Так что, вязать? – повторила вопрос санитарка.

–Не-ет! Она спать не хочет! А если ее привязать, так она может и уснуть! Значит, ее привязывать нельзя!

–А что? На укол? – санитарка томилась «в непонятках».

–Зачем укол? И от укола она может уснуть. А ей спать не хочется! Правда, Алекс? Ты ведь не хочешь спать?

Алекс понимала, что такие разговоры добром для нее не закончатся, поэтому предпочла отмолчаться.

«Будь что будет, – обреченно подумала она, – пусть хоть режут меня, я слова не скажу».

–Вставай, – взгляд медсестры был уверен и тверд, видно было, что она уже придумала наказание, – пойдем за мной…

В туалете она ткнула женщине в руки тряпку и ведро.

–Так, красивая ты наша! До утра «вылизать» весь туалет, чтоб унитазы блестели! Поняла? И не дай Бог тебе пойти в палату без моего разрешения! И не дай Бог тебе уснуть раньше, чем я позволю это сделать! Ты поняла? – заорала она на все отделение, и тут же в наблюдательной палате отозвались несколько голосов:

–Поняла, я тебя спрашиваю?

–А я поняла!

–Я все поняла, Вера Сергеевна!

–Заткнитесь, дуры! – медсестра, кажется, была взбешена не на шутку, поэтому Алекс предпочла повиноваться…

Голова раскалывалась, руки от уколов тряслись, как у параличной. Еле удерживая тряпку, Алекс начала елозить ею полы. Это было трудно, но она все-таки пыталась добросовестно работать. Потом плюнула, села в углу на перевернутое ведро, потеребила рукой уже ставшую ей родной цепочку на шее, которая, как всегда отдавала спокойствием и теплом, и нервно закурила…

Непроизвольно в памяти возник ее малыш. Та самая крохотуля, которую она так хотела и ждала. Она видела его лишь мгновение, потом он перестал дышать.

–Нет, нет, спасите его, спасите! Пожалуйста, я прошу вас! Сделайте хоть что-нибудь! Ну, хоть что-нибудь! – безудержно кричала Алекс, но врачи были бессильны…

…Она любила своего мужа. Наверное, любила. И он, наверное, любил ее. По-своему любил. Они познакомились в психиатрической клинике, когда Алекс было двадцать лет. Оба инвалиды, шизофреники. Оба периодически выходили из этого состояния и были нормальными людьми. Сначала, лежа каждый в своем отделении, они переписывались заочно, потом на воле встретились, месяц повстречались и расписались. Он был добрым и веселым. Но иногда шутил нелепо, по ненормальному…

Чуть больше, чем за месяц до родов, Юрий потащил Алекс на крышу тринадцатого этажа.

–Ты что, Юр, ты же знаешь, что я высоты боюсь!

–А я хочу, чтобы мой сын высоты не боялся, как ты! Сейчас мы это вылечим.

–Я, правда, боюсь! Очень!

–Я буду тебя держать. Неужели ты думаешь, я позволю случиться плохому?

–Ну, пожалуйста, не надо. В другой раз.

–Нет, сейчас. Поверь мне. Я знаю. Это надо сделать сейчас…

Обзор с крыши был хорош, что там говорить. Алекс видела перед собой огромный город, простирающийся далеко вокруг. Были видны парки, трамвайные линии, огромные супермаркеты и маленькие киоски. По улицам бежали крохотные, как муравьи, люди. Куда они спешили в такую рань, одному Богу известно. Беременная женщина с опаской выглядывала вниз, уцепившись за руку мужа.

–Нет, так не пойдет, – засмеялся Юрий, и Алекс с ужасом почувствовала, как ее отрывают от пола, и вот она уже висит в воздухе на высоте в тринадцать этажей от земли.