Превратности судьбы

После окончания Интернациональной военной школы Андрей Пало поступил на учебу в Ленинградский Коммунистический университет национальных меньшинств Запада, где по замыслу советского правительства готовились новые руководящие кадры. К 1924 году Андрей Андреевич Пало стал видным политическим деятелем в Коммунистической партии.

Мама

Мама родилась в 1905 году в Финляндии в небольшом городке Савитайпале в семье Йонаса и Аманды Лавикка, в которой было четверо детей, две девочки Ида и Гертруда и два мальчика Гуннар и Вяйне.

Мама была младшей в семье, поэтому родители ее баловали по мере возможности. Гертруда, дома ее называли Кертту, очень любила лошадей, и отец купил ей жеребенка. Кертту так хорошо ухаживала за ним, что получила первую премию в местном конкурсе по уходу за лошадьми. Жеребенок вырос, превратившись в резвого скакуна с добрыми выразительными глазами. Бабушка рассказывала, что Кертту чистила его каждый день щеткой, конь был очень красивым, шерсть на нем блестела, как атлас. Кертту стала превосходной верховой наездницей и научилась управлять лошадьми, запряженными в повозку.

Семья жила скромно. Бабушка Аманда вела хозяйство, воспитывала детей. Дедушка Йонас был «торпари», это слово, переводится с финского языка как арендатор небольшого участка земли, сдававшегося в долгосрочную или пожизненную аренду на условиях отработки. Один день в неделю торпари работает на хозяина, а остальные на себя.

Работать на земле приходилось в основном бабушке и старшей маминой сестре Иде. Доходов земля приносила немного. Чтобы заработать средства на содержание семьи, дедушка часто ездил в портовые города. Он занимался ремонтом двигателей на судах и слыл хорошим механиком.

Трудиться он научился очень рано, начинал столяром, изготавливал мебель. Стал хорошим краснодеревщиком, но прокормить семью этим ремеслом было невозможно, потому что времена были непростые, дорогая мебель не пользовалась спросом. А работу по ремонту пароходных двигателей он быстро освоил, и его в этом качестве хорошо знали. Он получал приглашения на работу в портовые города в письмах или через посыльных.

Судя по маминым рассказам, они часто бывали в Лаппеенранта и Куопио. Много поездок деда было связано с Петербургом. Тогда чтобы поехать из Финляндии в Петербург не надо было ни виз, ни приглашений. Дед уже тогда состоял в российской коммунистической партии, что, по-видимому, оказало сильнейшее влияние на формирование политических взглядов мамы.

Узнала я об этом много лет спустя от давнего друга нашей семьи финского профессора Хейкки Сяркя, преподавателя иностранных языков, журналиста, переводчика, он написал мне в письме, что «рылся» в архивах, составляя генеалогическое древо собственной семьи, и наткнулся на документы о моем деде, которые свидетельствовали, что Йонас Лавикка был коммунистом и из-за своих убеждений подвергался преследованиям в Суоми.

В начале двадцатых годов дедушка с семьей переехал жить в Петроград, а в 1924-м году Петроград переименовали в Ленинград.

Мама познакомилась с отцом в Ленинграде во время учебы в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада. Отец дружил с братьями мамы Гуннаром и Вяйне, они учились на одном факультете. Отец часто приходил к ним домой. Он всегда восхищался братьями мамы, очень их уважал.

Паданская школа

В 1929 году после окончания учебы в Коммунистическом университете, отец и мама получили направления на работу в Карелию, в село Реболы в опорную школу, где отработали два года. Затем отца назначили директором школы в селе Паданы тогда Сегозерского района. Это была школа–интернат для детей из окрестных деревень. В школе требовался серьезный ремонт. Школьные помещения были грязными, а мебель в классах обветшавшая, в окнах не хватало стекол, из-за недостатка керосиновых ламп и керосина учились в две смены лишь по три-четыре часа в день, ученики, проживавшие в интернате голодали.

Средств на строительные материалы, оплату ремонтных работ не было, многое приходилось делать своими руками. Отец сам стеклил окна, выполнял плотницкие и столярные работы, красил. Он никакой работы не гнушался, и делать умел все.

Но учителя стали замечать, что в только что отремонтированных классах, вновь разбиты окна. Отец стекла вставит, а их снова разобьют. Это продолжалось некоторое время.

Отец стал наблюдать, часто прогуливаясь возле школы, кто же из ребят верховодит среди хулиганистых подростков. Наконец, «вычислил» лидера, подозвал его. Подросток неохотно подошел, на лице его была написана скука. Он приготовился выслушать очередную нотацию.

Андрей Андреевич не стал парня отчитывать, а назвал по имени и спросил: «Ты ведь всех в школе знаешь?». Подросток утвердительно кивнул.

«Тогда мне твоя помощь нужна», – сказал отец.

Парень удивился, изменился в лице.

«Моя помощь?», – спрашивает недоверчиво.

Отец отвечает: «Да, именно твоя».

«А что надо делать?», – заинтересовался подросток.

Отец и говорит: «У нас в школе кто-то окна бьет, помоги найти того, кто это делает. Не для того я сюда приехал, чтобы стекла каждый день вставлять, а для того, чтобы детей учить. Чтобы вам образование дать, чтобы из вас культурные, полезные обществу люди получились. Я работаю изо всех сил, трачу много времени на дела, которые в мои обязанности не входят, чтобы вам учиться было комфортно. Коллектив учителей у нас замечательный и дети хорошие, но вот беда, кто-то пакостит в классах, окна бьет. Поможешь мне найти, того кто это делает?».

«Помогу!», – отвечает паренек.

Никого искать не пришлось. После этого разговора в школе не было разбито ни одно стекло. Отец стал привлекать к общественным и хозяйственным делам самую отъявленную шпану, самых хулиганистых, тех, кто влиял на всю школьную ребятню. Очень большое значение в педагогике имеет твердый характер и знание психологии людей.

Андрей Андреевич был строг, любил дисциплину. Он ввел в школьную программу дополнительные уроки военного дела. Они стали любимыми занятиями мальчишек. Позже многие из них служили в Красной армии. Несмотря на строгость директора, дети его любили. Андрей Андреевич был для них авторитетным наставником, а для многих, как отец родной. Он воспитывал детей не нравоучениями, а поступками, собственным примером, своей добротой и бескорыстием. Добросовестный труд почитался им, как самое большое достояние.

Однажды Андрей Андреевич собрал подростков и обратился к ним: «У меня к вам предложение. Но вы не торопитесь отвечать, сначала подумайте, а потом мне скажете, согласны или нет. Дело вот в чем. Скоро нам привезут дрова, их надо будет распилить и расколоть. Если нанимать кого-то для этой работы, то придется платить деньги. Если распилим и расколем своими силами, то деньги сэкономим, и сможем на них съездить на экскурсию в Ленинград. Всю школу, конечно, я на экскурсию взять не смогу, но лучшие, те, кто отличится в работе, поедут».

Деревенские подростки, для которых заготовка дров была привычным делом, хором закричали, что согласны. Они очень хорошо поработали и съездили на экскурсию в Ленинград.

Мама рассказала нам с сестрой Ирой такой случай. В интернате обучалось много детей из очень бедных семей. Отец «выкроил» какие-то деньги, поехал в Ленинград и там купил детскую обувь, чулки, носки для самых малообеспеченных. Когда привез покупки домой, мама хотела взять одни чулки для Иры, но отец не разрешил.

У школы имелся свой приусадебный участок, на котором ученики под руководством учителей начали выращивать картофель и овощи. Урожай шел на питание детей в интернате. Старшие ребята зарабатывали деньги на распиловке и колке дров. Эти средства направлялись на экскурсии в Ленинград, которые стали традицией и устраивались после экзаменов в выпускных классах.

Когда я стала постарше, мне рассказали один забавный случай, произошедший с отцом и очень точно его характеризующий. Однажды в школу приехал проверяющий чиновник из Петрозаводска, и не застав отца в кабинете, пошел искать его по территории школы. Отец в это время чистил школьный туалет, видимо тогда некому было это сделать.

Чиновник подходит и спрашивает: «Не подскажете, товарищ, как мне найти директора школы Андрея Андреевича Пало?».

Отец отвечает: «Это я».

Проверяющий не поверил, сначала решил, что он шутит.

Потом рассердился, прикрикнул даже с металлом в голосе: «Я командирован из Петрозаводска самим Густавом Семеновичем Ровио, первым секретарем областного комитета партии Карелии, а вы тут глупые розыгрыши устраиваете!».

Когда все же ситуация разъяснилась, он долго удивлялся поступку отца. Не понимал, что это были действия человека, твердо убежденного: убирать грязь не стыдно, стыдно жить в грязи.

Андрей Андреевич отдавал работе все силы. За короткое время школа с его приходом стала одной из самых передовых в Карельской АССР. Летом 1931 года его, как директора Паданской школы направили на Конференцию ударников народного образования в Москву. Он был единственным делегатом от Карелии.

В 1933 году отец заболел туберкулезом. Диспансеризации тогда не проводились, противотуберкулезные прививки деревенским детям не делали, питание оставляло желать лучшего, физические и моральные нагрузки были огромные, да и тревожная молодость дала видимо о себе знать. Отец плохо себя чувствовал, быстро уставал и его направили на консультацию в Петрозаводск к известному профессору, врачу-фтизиатру, который сразу поставил диагноз: туберкулез – открытая форма.

Из-за болезни отца отстранили от работы в школе. Он прошел курс лечения дома, после чего его направили на месяц в Дом отдыха «Жемчужина» в Крыму, где в это же время на отдыхе и лечении находился двоюродный брат Генерального секретаря ЦК КПСС Иосифа Виссарионовича Сталина, от него Андрей Андреевич услышал много нелицеприятных высказываний об «отце народов и выдающемся гении своего времени». Тогда разговоры родственника Сталина показались ему кощунственными. Но услышанным, он не делился ни с кем многие годы, доносить было не в его характере.

На приеме после санатория профессор посоветовал отцу усиленное питание и добавил: «Если хочешь жить, то начинай закаляться. Начнешь постепенно, с коротких процедур, потом увеличишь их по времени. Каждый день открываешь окно утром и вечером в любое время года и сначала несколько раз обтираешься холодной водой, потом жестким полотенцем растираешь тело до красноты».

Отец педантично выполнял эти водные процедуры каждый день, даже зимой в самые сильные морозы. Ледышки позвякивали в тазу, когда он обтирал тело студеной водой.

Мама тихонько ворчала: «Это же наказание какое-то, на кухню зайти нельзя ни утром, ни вечером».

Наконец болезнь отступила, отец поправился.

В 1934 году Андрей Андреевич получил партийное задание: организовать типографию и наладить регулярный выпуск районной газеты. Называлась она «Ударный труд». Село Паданы тогда было районным центром. Отец стал первым редактором этой газеты. Писал передовицы, сам закупал оборудование и набирал сотрудников, пропадал в типографии днями и ночами. В газете он трудился недолго, до 1937 года. Затем попросил вернуть его на работу в школу. Своим призванием отец считал работу с детьми.

Приговор

В октябре 1937 года отца и маму неожиданно уволили с работы в школе. Мама тяжело заболела, у нее началось воспаление легких.

В семье к этому времени было уже трое детей. Моей старшей сестре Ире исполнилось пять лет, мне три года, а младшему брату Арне всего восемь месяцев, он родился 18 марта 1937 года.

Однажды ночью громко постучали в дверь. Стук был грубый, бесцеремонный.

Отец подошел к двери, спросил: «Кто там?».

Ему ответили: «Вы арестованы, Андрей Андреевич, мы пришли за вами».