Екатерина Чубарова

Девицы оживились:

– Он говорит с нею по-русски.

– Держу пари, что у герцога к ней интерес.

– К Чубаровой? Она же только и умеет, что считать цифры!

– Зато репутация безупречная.

– Даже слишком безупречная!

Подпоручик Ильин глянул на дальний столик, на белое платье Екатерины, на пуговицы над фалдами чёрного фрака Раффаеле.

– Кто такой этот герцог из Неаполя? – спросил он под ухом поручика Маслова. – Что он тут делает?

– Я с ним не знаком.

Княгиня Нина приблизилась к кружку девиц и офицеров с открытым веером.

– Господа, что вы думаете о предстоящем походе? Каковы ваши настроения?

– Надеемся, что нам дадут повоевать, – ответил молодой преображенец.

– Какие в нашей среде могут быть настроения, Нина Григорьевна, когда сам Государь Император допускает мысль, что в случае войны Наполеон нас побьёт? – добавил семёновец подпоручик Шинской. – Но мы, несмотря на то, все готовы умереть за отечество. Если Наполеон и выиграет войну с нами, кровушки мы ему попортим.

– Дай вам Бог вернуться со славой, – сказала княгиня и пошла через гостиную.

Александр последовал за нею.

– Вы принимаете подданного Неаполитанского королевства? – он брезгливо покосился на герцога.

– Герцог ди Кастеланьоло – эмигрант, верноподданный Бурбонов, – княгиня Нина захлопнула веер. – Вы, подпоручик, кажется, почитаете здесь себя самым умным, если подозреваете в моих гостях шпионов.

– Простите. Вы заставили меня усомниться в моём уме, – Ильин вызвал у княгини улыбку. – Не могли бы вы представить меня ему?

– Пойдёмте.

Высокое зеркало поймало лицо Александра – на ходу он поправил русую волну волос.

Екатерина перестала улыбаться, как увидела из-за плеча Раффаеле подпоручика Ильина. Его дерзкий прищур герцогу в затылок предвещал едкую шутку или оскорбительный намёк.

– Сеньор Раффаеле, позвольте вам представить одного из наших будущих героев, подпоручика лейб-гвардии Семёновского полка Александра Сергеевича Ильина. Подпоручик Ильин служит под началом князя Петра Васильевича, – сыграв на честолюбии Александра, княгиня Нина сумела обезвредить начертанные на его физиономии намерения.

Герцог повернулся. Александр загляделся на него, как на девицу неземной красоты.

– Рад познакомиться с вами, – Раффаеле потряс ему руку. – Я солидарен с вами в желании победить Бонапарте, подпоручик.

Жемчужная подвеска подрагивала у Екатерины на груди. Она смотрела большими серыми глазами, как насторожившаяся кошка. А ведь только что улыбалась герцогу! Александр ответил на рукопожатие. И взгляд его невидимой молнией разрезал пространство между нею и Раффаеле.

Завтра он уходил в свой первый военный поход; возможно – в боевое крещение. И ни слова – ей, связанной с ним бежецкой дружбой. Они так и не простились. В гостиной княгини Нины скопилось слишком много глаз и ушей.

***

Прошёл день. В ночь с 8-го на 9-е марта в половине третьего бывший денщик Ивана Дмитриевича проснулся в людской от шума за окном. Зажёг свечу – и кто-то тихо постучал в стекло. Анисим вгляделся в темноту, пытаясь различить очертания набережной и Екатерининского канала, накинул старый кафтан, взял фонарь и вышел через чёрный ход на улицу. В Петербурге было тихо. Дверь скрипнула. У запертой чугунной калитки фыркнула лошадь. Анисим затоптался на хрустящем насте, приподнял фонарь, прищурился.

– Эй! – позвал его кто-то вполголоса у калитки.

– Хто тут?

Свет фонаря направился в блестящие глаза привязанной к ограде гнедой лошади.

– Открой говорю! И перестань слепить своим фонарём!

Рядом с лошадью проявилась фигура офицера в чёрном кивере[24 - Твёрдый высокий головной убор военных с козырьком.] и шинели с пелериной.

– Так ведь поздно, барин, все уж спят давно. Как же я о вас докладывать-то буду?

– Без тебя знаю! Ты побыстрей открывай, у меня времени нет!

Анисим нащупал в кармане связку ключей, потыкал наугад в замочную скважину. На второй раз попал. Вгляделся в лицо офицера сквозь темноту:

– Александр Сергеич, вы? Неужто дело какое важное у вас? – он зазвенел ключами, отпирая калитку. – Так как же я барина Ивана Дмитрича будить стану в такой-то час?

– Слушай меня! – шёпотом сказал подпоручик, входя за ограду. – Никому ни о чём не докладывай. Разбуди только Екатерину Ивановну и передай, чтобы барышня немедля вышла сюда! Да побыстрее, мне некогда ждать! Понял меня?

– Слушаюсь, барин! Как не понять? – и Анисим старческим тяжёлым бегом потрусил к дому. Пробежал прямиком в девичью, растолкал горничную барышни Настасью. Та сонно захлопала глазами и в одной рубахе побежала в верхние покои.

Екатерина не умела быстро пробуждаться. Она имела привычку сидеть четверть часа с закрытыми глазами на пуфе перед камином или трюмо.

– Барышня, проснитесь же ради Христа! Барин ждёт! Дайте ж, барышня, чулочки… обутку…

Разомлевшие ноги спустились в туфли. Настасья сунула ей под нос фарфоровую чашу – оживить лицо холодной водой; смахнула ночной чепец, провела гребнем по спутанным волосам. На ходу накинула ей на плечо редингот, на простоволосую голову – маленькую шляпку с перьями.

Екатерина выбежала на улицу и окунулась в мартовскую влажную прохладу. Ночной стылый воздух прохватил тело.

Александр нервно прохаживался до ограды и обратно. Хрустнул наст позади – он обернулся.

– Почему вы так долго, Катрин? У меня совсем нет времени ждать!

Она запахнула полы серого редингота, накинутого на одну сорочку…

Александр – в походной форме! Шинель с пелериной, кивер с чёрным пушистым султаном, латунный двуглавый орёл поблёскивал над козырьком.

– Простите… Быстрее выйти я не могла.

– Бог с вами! Катрин, я спешу, мне нужно в казармы. У меня лишь полчаса времени! Я знаю, что могу положиться только на вас. Я не могу пойти с просьбой к княгине Нине Григорьевне.

– С какой просьбой?