Привидение на просеке. Ведьма 0.5

Слащавость без границ. Сказка стерпит. А как интересно было бы поспорить, можно ли считать веру в науку неверием в волшебство? В другой эпохе ты мог бы и патриархом стать.

Очередной диалог Дика и Гордея Алексеевича Петька подкараулил, заранее забежав в избу и затаившись на печке. Войдя в дом, Дик эмоционально спросил:

– Хорошо, допустим, Александра родила ребёнка. Но от кого?

– От кого угодно.

Дик сморщил нос и уселся за стол, положив на него руки и побарабанив пальцами, как если бы это было пианино. Гордей Алексеевич неторопливо занял место напротив и объяснил:

– Мы не знаем точную дату смерти. А плюс-минус месяцы – загадка отцовства. Самое вероятное – то, что кажется невозможным. Александра могла вернуться к Волку. Ей надо было где-то отдышаться, и она понадеялась, что Волк не устоит перед её чарами. Возможно, беременность – знак того, что он и не устоял. А вот последующее появление княжны здесь, в Лукогорье, объясняется тем, что и по второму разу в этом романе что-то пошло не так.

– Этот вариант ставит Волка на первое место в списке подозреваемых.

– Нет. Он весь короткий остаток жизни ждал её. И если бы убил, не посвящал бы ей эти ужасные скрипичные пьески.

– Может, он пьесками заметал следы?

Снисходительно-терпеливо Гордей Алексеевич растолковал:

– Жорж Волков помимо путаницы имён оставил в досье полиций нескольких стран три места и четыре даты рождения, шесть вариантов национальности, двух жён и большое количество всевозможных нестыковок. Ты полагаешь, пламенный революционер-подпольщик не смог бы замести следы без издевательств над музыкой?

Помедлив, Гордей добавил ещё один аргумент в пользу невиновности Волка:

– Ему достаточно было сказать, что убитая – княжна, и никто не задал бы ни одного вопроса.

– И как же Александру угораздило в него влюбиться?

– Кого угораздило, большой вопрос. Они познакомились в процессе погружения в лечебные воды. Жорж думал, что Александра – компаньонка больной княгини, а она думала, что он поэт и музыкант. Потом, конечно, выяснилось, что она княжна, а он – экстремист, из царской ссылки сбежавший. Скандал был знатный, на весь континент крики и обвинения. Но ничего, помирились, какое-то время вместе жили.

– Вот это любовь.

– Когда и как они расстались, неизвестно. Но Волка это расставание потрясло настолько, что он оказался в санатории для душевнобольных. И он не участвовал в революционных штурмах – по причине расшатанности нервной системы.

– Заслуженный адреналинщик схлопотал передозировку.

– После выписки Волк геройствовать не стал, а устроился в оркестр, в четвёртый ряд вторых скрипок. И партийную ячейку театра возглавил. Вот и вся карьера. Сломала его Александра так, как тюрьмы, пытки и ссылки сломать не могли.

Дик развёл руками и с горчинкой заметил:

– Если бы наши комиссары были поумнее, им надо было отдать Волка Александре и оставить их обоих в покое. Влюбленные чародейки заняты блинчиками, детьми, рассадой, вязанием. На колдовство времени не остаётся. А если бы она выжила… Эх, это проклятое «если бы»…

Гордей Алексеевич выдержал многозначительную паузу, а потом задумчиво продолжил:

– Волк быстро попал в капкан репрессий. И на его деле осталась личная пометка вождя.

– Это не оставляло Волку ни шанса.

– Волк был помилован. Он получил десять лет в одном из особых и сравнительно комфортных лагерей.

Удивление Дика оказалось столь искренним и непосредственным, что вызвало понимающий смешок Гордея Алексеевича:

– Вулкан организовал приказ на высшем уровне, потому что хотел заполучить Волка себе. Он лично проводил обыск квартиры Волка. Все рукописи, все записные книжки были аккуратно собраны и упакованы. И даже больше. Вулкан сам проверил наличие скрипки в футляре и забрал инструмент с собой. Скрипка была дрянная, копеечная, но памятная для владельца. Вулкан готовился превратить Волка в послушную марионетку.

– Невероятно.

– Ты же понимаешь, что Волк не мог интересовать Вулкана. Огнепоклонник надеялся на встречу с Александрой. А вот дальше мы упираемся в проклятое «если бы»…

Воцарилась тишина. Мужчины мысленно собирали вероятности, которые приводили в те пространственно-временные континуумы, где не было останков женщины в лесу. Построения разрушил Дик:

– А откуда известно, что это был Вулкан?

Холодный ответ Гордея Алексеевича не содержал ничего нового:

– Спроси отца.

Дик молниеносно вспыхнул, но потом взял себя в руки и карикатурно откланялся:

– Понял-понял. Вопросов более не имею. Удаляюсь.

Едва за Диком захлопнулась дверь, Гордей Алексеевич повернулся к печке:

– Слышь, пацан, ты к лору запишись, носовые пазухи проверь. Сопишь, как раненый бегемот. Хронический ринит, не иначе. Я тебя первый раз не стал сдавать, так ты совсем нагло шпионить решил?

Петьку накрыла удушающая волна паники. Но каким-то образом ему удалось всё же слезть, буркнуть что-то извинительное и спрятаться у себя.

18. Терем

Улыбалась Белолица витязю – и розовела над морем заря. Обнимала Белолица витязя – и распускались цветы. Целовала Белолица витязя – и вспыхивали над миром мириады звёзд. И были влюблённые безмятежно счастливы. Пока злая кикимора не подкинула Северу идею поговорить с любимой об атомах…

Так себе сказочка. Ты заподозрил подвох и подстроил мне ловушку. Я глупо попалась. Но не потому, что увлеклась атомами. Я раздумывала, как бы мне безболезненно умереть, чтобы не видеть ваших поцелуев.

Петька волновался насчёт погоды. И побаивался, что тётка снова соберётся в Сидаково. Однако тётка была занята какими-то капустными вредителями, а погода выдалась хоть и прохладная, но ясная. Запланированной прогулке к терему ничто не могло помешать. На прогулку собрались Гришка и Рина. Но Петька настроился всенепременно составить им компанию.

Оказалось, что помимо него на прогулку собрались также Сашок, Толян и Женька с Мышью. И вся эта компания уже болтала о разной ерунде, когда Петька спустился с угора.

Появившийся Гришка скептически оглядел стайку подростков, но опоздавшая Рина только махнула рукой, мол, пусть идут, раз уж навязались.

Первая часть похода прошла в трескотне девчонок, пробующих свои силы в магии говорящих гидр. Уже выйдя на большой мост через Облепиховку, Гришка распевно и тягуче выговорил:

– Выйду из избы в сени, из сеней в двери, от дверей через порог, со двора да из ворот, да пойду на поворот. На южной стороне быстрая река, тёмные облака. Выйду на перекат, поплыву на закат, сойду на бережок, пробегу лужок. За зелёным лугом – тёмный лес, в лесу у курьих ножек привязан мелкий бес. Бесу хлебца отломлю, дверцам масла подолью, гусей рожью покормлю. Гуси полетят на юг, унесут и твой недуг.

Восхищённая Рина всплеснула ладонями:

– Вот это класс…

– Заговор. Но я не помню дословно. Глаша каждый раз по-новому рассказывала. Если начинала, могла час говорить, и всё складно, одно к одному.

– Почему она не записывала эти складности? Могла бы известной сказочницей стать.