Гробовщик для царя

– Недоброжелатели не стреляют из оптических винтовок, – задумчиво проговорила женщина.

– Может ты и права, мне нужно время, чтобы разобраться кое в чём. Надеюсь, к вечеру получу разъяснения.

– И всё же лучше решить вопрос с охраной.

Соловьёвский махнул рукой и направился в ванную комнату. В свете событий прошедшего вечера, у журналиста сложилось определённое мнение. Но он не стал делиться соображениями с женой. Хватит с неё и этой информации, пусть занимается детьми и домом. Изначально Алексей вообще не хотел посвящать жену о факте покушения. Если бы не пришлось оправдываться об адюльтере с Лизой, она бы так и не узнала, что кто-то намеревался лишить его жизни. Эмма прихватила его врасплох с утра пораньше! Возле двери он обернулся:

– Сделай кофе, пожалуйста. Я в душ.

– Послушай, Лёша, – женщина шагнула за ним следом, – если покушались на тебя, значит, могут повторить попытку!

– Не думаю, что всё так трагично, не бери в голову!

Журналист скрылся за дверями ванной комнаты. Уже стоя под струями горячей воды, он прокручивал вчерашнюю беседу, и ему становилось всё яснее, что Синявский или те, кто стоит за ним, этим выстрелом дали понять, что ни в коем случае не стоит открывать рот по поводу левых денег, которые прокручиваются через канал, иначе угроза реализуется в настоящие действия. И всё же где-то глубоко шевельнулись сомнения. Он вспомнил перекошенное лицо Синявского, который с пеной у рта доказывал полицейским, что убить хотели именно его!

Глава 3

Лиза не хотела открывать глаза. В висках с диким грохотом стучали кувалды о наковальню. Бух- бух! Бух-бух! Или это сердце с надрывом из последних сил толкает в череп кровь? Кажется, если в голову проникнет свет, накалённый шар в районе глаз лопнет и обожжёт тысячами искр. Она часто дрогнула ресницами, маленькие солнечные зайчики запрыгали по сетчатке. Взрыва не произошло, девушка глубоко вздохнула, мысленно пробежалась от макушки головы до кончиков пальцев на ногах и медленно открыла глаза. В первые секунды Лиза мучительно пыталась сфокусировать взгляд на потолке и ещё минуту лежала без движения, пытаясь сообразить, где находится. Откуда-то издалека донёсся незнакомый хриплый голос то ли мужчины, то ли женщины:

– Наконец-то пришла в себя, думала, уже не оклемаешься!

Девушка чуть повернула голову в сторону звуков и, увидев в полумраке живое существо, задумалась о том, кто перед ней – мужчина или женщина. Оказалось, что луч солнца падал откуда-то со стороны, остальное пространство окутывал полумрак. Она подтянулась на локтях и как дворовая глупая собака наклонила голову в одну, в другую сторону, оглядывая обстановку и нечто, которое протягивало пластиковую бутылку с водой. Заболоцкая провела шершавым языком по сухим губам, протянула руку и мысленно взмолилась:

«Полцарства за глоток»!

Пальцы, которые держали бутылку, попали в луч света и Лиза автоматически отстранилась. Рука имела такой жуткий и замызганный вид, что к горлу девушки неожиданно подступила тошнотная волна. Она вернула тело в прежнее положение и прикрыла глаза.

– Не боись, – проскрипел голос, словно прочитав её мысли. – Воду я взяла у волонтёров возле трёх вокзалов. Они там почти каждый день еду, и питьё раздают, – тело устроилось рядом, открутило крышку бутылки, и поднесло к лицу Лизы. – Уж извини, поесть не принесла, дают только суп с хлебом, а в пластиковой тарелке не донесла бы, да и далековато, всё бы остыло. А вот хлебушком запаслась. Будешь?

Елизавета отрицательно мотнула головой, снова подтянулась на локтях, взяла бутылку, и сделал несколько маленьких глотков. Рвотные позывы постепенно утихомирились, и она попыталась снова рассмотреть обстановку вокруг. По обшарпанным стенам и потолку, с отвалившейся штукатуркой, стало понятно, что находится она в условиях близких к подвальным. Из щелей затемнённых окон проникал яркий свет, тянуло сыростью и в то же время ароматами корицы и ванили.

– Пахнет кондитерской, – Лиза попыталась сесть, но закружилась голова. Она вернула бутылку в неопрятные ладони и снова вернулась в горизонтальное положение.

– В соседнем доме магазин, там отдел со свежей выпечкой. Когда я здесь ночую, запахи напоминают дом.

Заболоцкая повернулась и посмотрела на собеседницу. Ей оказалась женщина, возраст которой определить было почти невозможно из-за волос с пробивающейся сединой и общей неопрятности в облике и одежде.

– Что это за место? – Лизе, наконец, удалость подняться.

– Дом расселили, хотели снести, но власти, кажется, совсем про него забыли. Зимой здесь холодно, несмотря на то, что окна забиты досками. Я тут проживаю с весны до холодов. Так сказать, летняя резиденция, – женщина хихикнула, прикрыв грязной ладонью рот. – От прежних хозяев остался вот этот диван, занавески, даже кое-какая посуда. Это недалеко от метро «Добрынинская».

– Зимой, где обитаешь? – Лиза спрашивала машинально, сознание никак не хотело мириться с действительностью, она словно попала в жуткое, грязное зазеркалье.

– В теплотрассе. Много убогих, да бездомных живёт за вокзалом в старых вагонах. Ну, там полное отребье, профессиональные попрошайки, голимый криминал, укокошить могут не за понюшку табаку, – женщина пожала острыми плечами. – Я их боюсь!

Гостья усмехнулась про себя, всматриваясь в хозяйку заброшенных апартаментов:

«Надо же, обитатели дна, оказывается, делятся на сословия и ранги. Интересно, тётка, без определённого места жительства к какой категории себя причисляет»?

Мысль быстро улетучилась, Лиза пошевелилась, проверяя своё тело. А женщина, не обращая внимания на долгий критический взгляд, продолжала:

– Иногда удаётся переночевать в приюте для бездомных. Там хорошо, можно поесть, поспать нормально и даже помыться, но рано утром выставляют за дверь для дезинфекции.

Собеседница набрала воздух для продолжения монолога, но Лиза опередила её:

– Как я сюда попала?

– Я притащила. Наткнулась на тебя вчера днём. Поела возле трёх вокзалов и сюда возвращалась, увидела кроссовок в куче мусора, хотела взять, вот тебя и раскопала.

– Я что, лежала в куче мусора? – Заболоцкую передёрнуло.

– Ну да! – женщина усмехнулась одними губами. – Не переживай, не помои какие-нибудь, так мусор строительный. Сначала хотела так и бросить, думала, что труп, но проверила пульс, чую, ты дышишь! Я раньше на скорой помощи работала, в этом разбираюсь. Оставлять на улице тебя было нельзя, хоть и апрель, но ночи холодные, околела бы! Вот кое-как дотащила в старую квартиру, запёрла на диван, да укрыла своими одеялами, – неожиданно женщина сменила тему, она повернула голову и посмотрела на Лизу удивительно голубыми, почти прозрачными глазами. – Ты давно ширяешься?

– В смысле? – Заболоцкая сдвинула брови. – Ты имеешь в виду наркотики?

Женщина кивнула.

– Вообще не про меня, я уколов с детства боюсь!

– Сейчас влить в себя дурь можно любыми способами, не только при помощи шприца. Столько её развели, что и не сосчитать! – женщина снова протянула пластиковую ёмкость. – На, попей, приходи в себя и вспоминай. Когда я притащила тебя сюда, то осмотрела и ощупала тело. Синяков, ушибов, переломов нет. По голове тебя тоже не шарахали. Значит, ты или наркоты перебрала, или отравы какой, или снотворного наелась. В любом случае, появилась здесь в компании, сама бы себя мусором завалить не смогла!

– Тогда как я здесь очутилась? – тупо повторилась Лиза.

– Ну, этот вопрос не ко мне! Спроси, кто тебя сюда поместил на погибель!

– Ничего не понимаю! – Лиза потёрла виски. – И ничего не помню! – она лихорадочно взялась извлекать из памяти остатки воспоминаний и неожиданно вскинула глаза на собеседницу. – Сегодня, какое число?

– Двадцать второе апреля.

– Двадцатого вечером я уснула в своей кровати абсолютно и безобразно пьяная. Каким образом меня угораздило оказаться здесь?

– Да, милая моя, об этом ты можешь спросить у своих собутыльников. Но вот что скажу, пока я пёрла твоё тело на себе, запаха алкоголя не почувствовала, а вот аромат дорогой парфюмерии доносился.

– Одна я пила, – вздохнула Елизавета, – любовник бросил.

– Причина веская.

– Что же я сижу? Дома кот голодный! – Заболоцкая засуетилась.

– Э, погоди, – удержала её за руку женщина. – Куда ты пойдёшь в таком виде. Менты загребут на первом перекрёстке, определят в спецприёмник. У тебя при себе ни документов и вообще ничего нет, из одежды только джинсы и майка. Это я тебя в свой свитер одела!

– Щедро! – Заболоцкая опустила подбородок, пытаясь в полумраке рассмотреть подарок от бомжихи. – Я верну, позже.

– Вернёшь, – эхом отозвалась женщина. – Свитер последнее напоминание о прошлой жизни. Ладно, – она тряхнула головой, и тон её снова сделался деловым. – Пойдёшь, как стемнеет. Где твой дом?

– Мы в районе метро «Добрынинская», говоришь? – Лиза мысленно прикинула маршрут. – Квартира в центре, если избегать оживлённых улиц, добираться дворами, шагать километра четыре.

– Не близко, но не боись, провожу тебя, – задумчиво отозвалась новая приятельница с неожиданной грустью в голосе. – Тебя как зовут?