На третий взгляд, или Написанному верить!

С судьбой лучше не спорить, как, впрочем, и с Игорёшей – бесполезно: всё равно останешься в дурах.

И для кого я, спрашивается, старалась? Неужели придётся весь вечер просидеть одной наедине с «голубым экраном»? Нет уж: такая перспектива меня не устраивала, тем более что, в отличие от Игорёши, я не страдаю «кнопочной лихорадкой». Это он может прирасти задом к креслу на весь выходной и, не выпуская пульта из рук, переключаться с одного канала на другой, не останавливаясь ни на минуту.

Звонить Настасье мне тоже «не улыбалось»: опять начнёт «жевать» про своего бесценного Петеньку (любой разговор она сводит к этой единственно волнующей её теме). Настасья – это моя подруга, а Петенька – её последний муж, которого она ревнует практически к каждой особе женского пола в возрасте от пятнадцати до восьмидесяти пяти. Она убеждена, что устоять перед его мужским магнетизмом не в состоянии даже праведница, давшая обет целибата. Я пробовала её в этом разубедить, но безрезультатно. Если женщина в упор не хочет видеть, что её мужик – просто плюгавый маменькин сынок, на которого можно «клюнуть» только из человеколюбия или любопытства, и свято верит в то, что он непревзойдённый гурман-сердцеед и могучий сексуальный атлет в одном теле, то, поверьте моему опыту: это совершенно безнадёжный случай умственного расстройства и словесная терапия тут бессильна.

Ну вот, стоило мне вспомнить о Настасье, как тотчас зазвонил телефон, и на табло высветился её номер.

Потратить битых два часа (не меньше!) на её семейные откровения – дудки! Играть роль понимающей и сочувствующей подруги, когда у самой на душе кошки скребут, да ещё коты подвывают, – это выше моих сил. Я схватила сумочку, швырнула в неё свой мобильник и фурией на помеле вылетела из квартиры, назло Игорёше заперев дверь на все замки. Пусть попробует четырежды попасть ключом в замочную скважину после весёлого застолья!

Пролетев на полной скорости два квартала, я в растерянности остановилась. Куда податься не склонной к авантюрам одинокой женщине моего возраста, когда рабочий день закончен и все нормальные люди спешат домой, к семейному очагу? Последние несколько лет единственным моим «развлечением» в такое время были исключительно продовольственные магазины и супермаркеты.

Может, в кафе посидеть? И тут я представила, как захожу одна в кафе и торчу там, как Шарапов, с чашечкой кофе весь вечер. Можно, конечно, и коньяк, и пирожные заказать. Но зачем тратиться на дурацкие пирожные, если у меня самой еды наготовлено на целую ораву? К тому же сладкое я не люблю. И потом, я не из тех женщин, которые могут отважиться пить коньяк, сидя в гордом одиночестве в общественном месте. А если мужик подсядет и начнёт приставать? Долго и нудно доказывать ему, что я пришла сюда вовсе не за этим? Тогда зачем?

Нет, в кафе определённо нужно ходить компанией или ещё лучше – в сопровождении кавалера, на худой конец – с подругой. Кстати, а может быть, кого-нибудь из подруг навестить? Но у всех моих подруг – мужья и дети, им не до меня… Стоп. У Соньки никого нет. И она меня давно к себе в гости зазывает. Теперь самый подходящий случай этим воспользоваться.

Я вытащила из сумки мобильник и нашла в телефонной книжке Сонькин номер.       Мне даже не пришлось напрашиваться на приглашение – едва я успела что-то промямлить, как Сонька сразу перехватила инициативу:

–– А! Это ты, Корнеева! (Корнеева – это моя девичья фамилия.) Наконец-то отыскалась! Как жизнь, подружка?

–– Бьёт ключом, да всё по голове, – отделалась я привычной шуткой моей студенческой юности.

–– Ну тогда спешно подъезжай ко мне, – обрадовалась Сонька. – Будем щедро делиться впечатлениями.

От её убийственного оптимизма мне стало не по себе.

–– У тебя какой подъезд? – на всякий случай поинтересовалась я, уже пожалев о том, что мой выбор пал на неё.

–– С любого конца – третий, – ещё радостнее отозвалась Сонька. – И этаж тоже третий, если ты забыла.

–– Не забыла, Серостанова. Скоро буду.

Оглядевшись по сторонам, я обнаружила, что стою рядом с автобусной остановкой. Пока я пыталась сообразить, как мне добраться до Сонькиного дома, ко мне почти вплотную подошёл сухонький интеллигентный старичок в толстенных линзах и опрятной светло-коричневой береточке, здорово смахивающий на мультяшного кузнечика. В руках он держал маленькую авоську с батоном и складной зонтик.

–– До улицы Савушкина одиннадцатый автобус идёт, – с возмутительной доверительностью сообщил он мне почти в самое ухо.

–– Спасибо, не стоило беспокоиться, – растерянно отшатнувшись, невпопад брякнула я.

–– А вот и он! – повернувшись, старичок ткнул зонтиком в сторону приближающегося автобуса.

В салоне было полно свободных мест. Я села справа возле окна и прикрыла глаза.

«Интересно, как он догадался, что мне нужно именно на эту улицу?» – неожиданно промелькнуло у меня голове.

Может, он телепат? Бред какой-то… Вечно я, как магнит, притягиваю всяких странных типов. Надо срочно перенастроиться на другую волну. И вообще, хватит кукситься. Я теперь свободная и независимая женщина, сбросившая со своих натруженных плеч тяжёлый груз житейских забот: больше нет необходимости просыпаться в семь утра, не нужно с девяти до шести торчать на работе, дома тоже незачем проявлять чрезмерное усердие – все члены моей семьи – взрослые, самостоятельные люди и в состоянии сами о себе позаботиться. Пришло время заняться исключительно собой и получать от этого максимум удовольствия. Правда, я напрочь забыла, как это делается. Что ж, придётся вспомнить.

Автобус тряхнуло так, что я открыла глаза и взглянула в окно. Ну вот, кажется, проехала свою остановку. Что это за сквер с фонтаном? И откуда взялись все эти дома? Куда, вообще, меня занесло? Заснула я, что ли? Вот неисправимая растяпа! Таких ещё поискать!.. Стоп. Ну чего, собственно, я всполошилась? Подумаешь, проблема: проехала пару лишних остановок. Не в тайге же – не заблужусь. К тому же отличный повод для вечернего променада.

Я вышла на ближайшей остановке и, не раздумывая, двинулась в обратную сторону. Решила – пройдусь пешком: далеко я не могла уехать. Через пятнадцать минут ходьбы скорым шагом моей уверенности заметно поубавилось. Эта часть города была мне совершенно незнакома, я никогда здесь раньше не бывала. Всё этот противный старикашка: задурил мне голову со своим одиннадцатым автобусом. Нужно к кому-нибудь из прохожих обратиться. Например, вот к этой миловидной девушке с улыбчивым лицом и в клетчатых брючках, как у Натуси.

Словно прочитав мои мысли, девушка сама направилась ко мне.

Я не замедлила этим воспользоваться:

–– Скажите, пожалуйста, как пройти на улицу Савушкина? Там ещё большой овощной магазин располагается…

–– Ну зачем вам овощной магазин? – перебила меня девушка, активно демонстрируя ямочки на щеках. – Лучше наведайтесь в салон женской красоты: для вас это более актуально.

–– Вы считаете, что я настолько ужасно выгляжу? – растерянно пробормотала я, опешив от её непрошеного совета.

–– А вы давно на себя в зеркало смотрели?

–– Сегодня днём. А что?

–– И остались довольны своим отражением?

–– Я уже лет эдак… десять им недовольна, но другого у меня пока нет, – чистосердечно призналась я.

–– А стоило бы завести! – нахально заявила моя собеседница, критически оглядев меня с макушки до пяток.

–– Вы это серьёзно? – окончательно растерялась я.

–– Посетите вышеупомянутый салон – и сами в этом убедитесь.

–– А где он находится? – робко поинтересовалась я.

–– Здесь неподалёку. Если желаете, я вас провожу. Я как раз только что оттуда. Разве по мне не видно? – Она отступила на шаг и, лихо тряхнув чёлкой, приняла позу опытной фотомодели, позирующей перед камерой.

Наверное, это произвело на меня впечатление или мне всё-таки не очень хотелось встречаться с Сонькой, а тем более возвращаться домой, потому что я сходу согласилась.

Мы прошли вдоль длинного здания с колоннами, свернули за угол и, миновав арку, нырнули в полутёмный подъезд. Девушка позвонила в резную деревянную дверь и, одарив меня на прощанье загадочной многообещающей улыбкой, выскользнула наружу.

Неожиданно вспыхнул ослепительно яркий свет, и я оказалась в просторном холле.

Надо мной возвышалась белозубая девица гренадёрского роста в «клёшах» и белой «разлетайке». Могу поклясться, что входная дверь не открывалась, и я не двинулась с места.

«Может, это какой-то трюк со светом», – ошарашенно подумала я, озираясь по сторонам, но двери нигде не было. За моей спиной стояла кадка с пальмой, а рядом, на прозрачной столешнице – огромная клетка с попугаем. Попугай чинно восседал на жёрдочке, прикрыв один глаз и меланхолично косясь на меня другим.

–– Ар-р-ркаша р-р-разочарован, – вдруг печально провозгласил он, склонив голову набок. – Магистр-р-ру пр-р-ридётся здор-р-рово потр-р-рудиться…

–– Не обращайте на него внимания: вначале он всегда так говорит, – ободряюще заявила девица, махнув на попугая рукой. – Он просто убеждённый скептик и неисправимый пессимист.

–– Ар-р-ркаша – альтр-р-руист!!! – возмущённо гаркнул попугай и, обиженно нахохлившись, отвернулся.

–– Извини, Аркаша, я вовсе не хотела тебя обидеть, – примирительным тоном сказала девица и, обратившись ко мне, добавила: – Он чрезвычайно чувствителен и легкораним. Однажды так разобиделся, что замолчал на целый месяц. Еле разговорили.

–– Ар-р-ркаша нер-р-разговорчив, – самодовольно подтвердил попугай, щёлкнув клювом и утвердительно качнув головой.

–– Сколько слов он знает? – поинтересовалась я из вежливости, чтобы как-то поддержать разговор.