Помни обо мне

– Брезгуешь?

– Нет!

– Не бойся, я не причиню вреда и даже не дотронусь до тебя. Просто дослушай эту исповедь. Я могу продолжать?

В ответ я молча кивнула головой.

– Она сгорела быстро, умерла той же осенью. После похорон, я горько пожалел, что она встретилась на моём пути, но справиться с собой, не могу до сих пор. Я по-прежнему люблю её. Она дала мне сил жить дальше, с таким диагнозом. Уже пятнадцать лет, как я живу с этой болезнью. Я поддерживаю себя, и поэтому смог протянуть столько лет, но сейчас это финиш. Больше я не проживу, не знаю, сколько мне осталось: месяц, неделя или один день. В организме начались необратимые последствия, и я боюсь лишь одного: умереть в одиночестве. И поэтому прошу тебя Таня, будь со мной в последние дни жизни?!

Я смотрела на него и ощущала не жалость, а тихую горечь от судьбы, которая досталась этому человеку. Я поверила ему и прониклась всей душой.

– Меня жалеть не нужно, мне жизненно необходимо знать, что я умру не в одиночестве. Увидев тебя в клубе, я почувствовал как моё сердце едва не остановилось. Я подумал, что моя мама пришла за мной. Ты фантастически похожа на нее, черты лица, волосы, чёлка и вот эти стрелки на глазах…. Я понял, что если потеряю тебя, то не прощу себе этого никогда.

– Для чего была нужна эта проверка? Предложения стать своей любовницей? Ты же хотел меня купить?!

– Я хотел понять какая ты и чем живёшь! Ты не назвала своей цены и не прогнулась, у тебя характер сильный. Ты не побоялась пойти мне наперекор, оттого ты и бесценна! Теперь зная все, согласна ли ты оказать мне эту незначительную услугу?

В ответ я молча кивнула, и вышла из машины.

Дома Патрик принялся весело скакать около моих ног, ничто больше не напоминало о недавно болевшей конечности. Прокручивая в сотый раз разговор с Шамилем, в душе я ликовала оттого, что теперь всё встало на свои места. Когда я находилась рядом с ним, то испытывала странное, доселе не известное мне чувство. Оно не подходило описанием ни под одну эмоцию, а копаться в своих ощущениях, я могла до бесконечности. Тоска, страх, ненависть, жалость-все не то. Отпустив эти мысли, я закрыла глаза и ряд чётких картинок выстроился передо мной. Он – маленький мальчик бегает по лугу ловя в сачок бабочек, вдалеке утопая в зелени садов возвышаются величественные горы. Из дома на крыльцо выходит его мама и радостно раскидывает руки, бегущему навстречу сыну. Он бежит, спотыкается, прижимается всем телом и счастливо улыбается. В этот момент он мечтает лишь об одном: чтобы мама всегда была рядом. Сочная картинка из его детства, ввела меня в ступор.

Чем Шамиль так разгневал Бога? За какие смертные грехи он несет это страшное наказание?

Несмотря на несметные богатства, он очень одинок и боится умереть, не взглянув ни на кого в последний раз. Но при этом он так спокойно говорит о смерти, в то время как меня пробирает холод от подобных фраз. Я давно прокляла тот день, когда мы собрались пойти в этот клуб! Зачем он вообще встретился на моём пути и какой урок я должна вынести, из нашей встречи?!

Я не заметила, сколько времени просидела в абсолютной тишине. За окном развернулась потрясающая картина: Маяковский снова нацепил на себя снежную шубу, гирлянды развешенные по всему периметру проспекта, плавно покачивались в такт метели, а зазывно кричащая вывесками Тверская, манила за порог. Я достала краски, кисти, и мольберт. Мне хотелось рисовать горы, маленькую хижину и женщину с ребёнком. Вложить в любое творение душу – всегда залог успешного продукта, лучшие произведения рождаются под натиском чувств переполняющих душу автора. Именно такими произведениями ценители восхищаются на протяжении веков. Я не претендовала на мировое признание, но позволить себе творить под натиском эмоций, я могла. Помню как нарисовала свою первую картину в далёком детстве. Мы с классом вернулись с осенней экскурсии по пушкинским местам, в тот же вечер я изобразила на куске ватмана, летнюю веранду утонувшую в золотой листве. Получилось коряво и неумело, но я не отступила и стала много тренироваться. Рисовала много и часто, срисовывала со знаменитых картин, рисовала образы, которые жили в моей голове, и очень много фотографировала.

Сегодня я снова рисовала. Штрихи получались с первого раза и вскоре на бумаге всплыло то, что стояло у меня перед глазами. Аул, горы и женщина с ребёнком.

Закончив с картиной, я второпях засобиралась на улицу.

Выйдя из дома, я направилась в сторону Тверской, вышла на Красную Площадь, затем повернула на Арбат! Он манил, затягивал и околдовывал, я могла бесконечно ходить по этой древней улочке, и разглядывать старинные дома, художников, музыкантов.

В моей коллекции накопилась целая папка фотографий с изображением московских улочек, колоритных усадеб и живописных бульваров. Возвращаясь домой, я начинала срисовывать запечатлённые кадры, внушительная кипа аккуратно перевязанная лентой, бережно хранилась под кроватью.

Людей на улицах было немного, казалось, что город вымер. Идя в сторону Подколокольного переулка, недолго думая, я зашла в сувенирный магазин. Выбрав изящный, чайный сервис в бело-красных тонах и упаковав его в красивую обёртку, я повернула к дому Ангелины Францевны.

Подходя к подъезду, я взглянула на часы и, убедившись что ещё не слишком поздно, смело направилась внутрь. Ангелина Францевна открыла дверь и как всегда приветливо заулыбалась. В квартире сногсшибательно пахло свежей выпечкой и ягодами.

– Ах, Танечка! – воскликнула она и всплеснула руками, – А я знала что ты придёшь!

– Правда, Ангелина Францевна?! – смеясь спросила я, проходя в квартиру.

– Да что есть, то есть! Мне захотелось сегодня испечь пончиков, а потом так разошлась, что сделала ещё и пироги с ягодами! Ты проходи, не стой в прихожей!

Я была здесь не частым гостем, поэтому каждый раз осматриваясь приходила в восторг. Квартира сталинского периода постройки, представляла собой три отдельные комнаты с огромными потолками, массивной мебелью, тяжёлыми занавесками и винтажными предметами. Патефоны, самовары, огромная библиотека с древними фолиантами, – всё выдавало в хозяйке квартиры, человека глубокомыслящего и интеллигентного. Вообще говоря, Ангелина Францевна вела достаточно закрытый образ жизни и мало кого впускала к себе в дом, но для меня всегда делала исключения. Я видела ее одиночество и мне хоть как – то хотелось скрасить её будни, не будучи при этом слишком навязчивой.

– Танюша, а ты знаешь я сегодня заскучала, – говорила она, между делом суетясь на кухне, – Думаю вот завтра Новый Год, а я снова встречу его одна. Какой год подряд, я одинока, но мне грустно не от этого Таня. Мне грустно от того, что мне не кому подарить своё тепло и улыбку. Один ухажёр сходил с ума от моей улыбки! Посмотри, я по-прежнему обворожительна? – на этих словах она ослепительно улыбнулась идеальным рядом белоснежных зубов. Уголки её глаз смеялись, а мелкая сеточка морщин красиво улеглась на приятном лице.

– О, Ангелина Францевна! Вы всё так же шикарны! Вам можно только позавидовать! Мне бы хотелось быть на вас похожей! Вы всегда такая жизнерадостная и улыбчивая!

– Ах, Танечка! Ты у меня такая умничка! Молодец, что зашла! Помоги мне немного по хозяйству…

…С кухни мы переместились в гостиную, где посередине стоял круглый, дубовый стол с накрахмаленной скатертью. Мы в два счёта заставили его всевозможными кулинарными изысками, вареньями и различными сортами чая и кофе.

Могу сказать с уверенностью, что ничего вкуснее пончиков Ангелины Францевны, я никогда не ела! Едва откусив кусок, я поняла что сейчас сойду с ума от блаженства!

– Мм-м, Ангелина Францевна ваши, пончики просто потрясающие! Они тают во рту, я рискую съесть за раз десяток. Пожалуйста, научите меня так же вкусно готовить!? – взмолилась я.

– Это совсем не сложно! Выбирай свободный день, бери с собой желание, авантюризм и приходи ко мне! Я научу тебя многому, что может пригодиться в жизни!

– Спасибо большое! Вы моя добрая фея! Восхищение вам!

– Ладно прекрати! Ты меня засмущала! – она улыбнулась и едва заметно смахнула рукой слезу.

В компании Ангелины Францевны, я чувствовала тепло и спокойствие на душе, её приятный голос убаюкивал, тихая и красивая речь словно патока ложилась на сердце, слушая ее я ощущала себя как детстве: в полной безопасности и умиротворении.

В тот вечер мы говорили о многом, Ангелина Францевна была потрясающим рассказчиком. Она прожила действительно не пустую (как она сама выразилась) жизнь! Несмотря на толпы поклонников, признание в профессии, и множество других трибутов роскошной жизни она не познала лишь радости материнства! Единственное о чём она жалела всю жизнь это то, что она так и не смогла стать матерью и испытать настоящее женское счастье! Сейчас, когда она сидела передо мной такая величественная, красивая, и мудрая, я не могла понять одного-почему судьба не подарила ей простого человеческого счастья? Шамиль и она – были для меня настоящими загадками, судьбы которых будоражили мой ум.

Позднее всё встало на свои места…

… – Я знаю за, что мне всё это! В 1939 году мой отец был одним из приближённых к кремлёвскому аппарату власти. Именно он приложил свою руку ко многим бесчинствам, которые творил Сталин и его приспешники! Именно под чутким руководством моего отца взрывались храмы и расстреливались священники. Каждый раз когда он уходил из дома, я с трепетом смотрела, как он идёт по Большому Каменному мосту в сторону Кремля! Уже тогда я понимала, что сегодня он будет кого-то убивать, что он идёт выполнять приказ! Как марионетка! Стремление к власти поглотило его, он стал жестоким и бессердечным! Мама никогда не вмешивалась в его дела, но когда он уходил, всегда украдкой крестила его вслед и неизменно плакала.

Я безумно любила своего отца и знала, что он попал в плен властолюбия и окончательно в нём запутался. Оттуда уже не было выхода. И когда в 1940 году он был расстрелян, я поняла, что мне не нужно злиться и ругать его. Судьба сама рассчиталась с ним. Моя мама была известной балериной, примой Большого театра. Мы часто ходили с ней на спектакли, именно она приобщила меня к искусству. После смерти отца мы освободили служебную квартиру в Доме на Набережной и переехали на Садовую. Мама до самой смерти Сталина, боялась, что в один прекрасный день за нами придут, как за семьей врага народа. Но то ли о нас забыли, то ли кто-то спас нас-этого мы не узнали. До самого 1953 года она страдала бессонницей и жуткими мигренями, лишь когда начали развенчивать культ Сталина и пал железный занавес, мама захотела эмигрировать, но не успела. Она умерла здесь, эта квартира ее родовое гнездо, здесь умру и я… Я выросла не в воцерковлённой семье, но в Бога верю. И каждый день прощу прощения за себя и за отца. Знаю, что мне скоро уходить, но знала бы ты Таня, как страшно умереть, не попросив прощения у людей, чьих предков убил мой отец. Я живу с этим грузом всю жизнь, но всё никак не могу решиться сходить в церковь и исповедоваться…

– Может быть, ещё не время и вы просто не готовы? – робко предположила я.

– Я готова, но мне нужна помощь. Помоги мне пожалуйста?! Сделай одолжение, своди меня в церковь?! Одна, я никогда не пойду туда!

– Я с удовольствием помогу вам! – с энтузиазмом воскликнула я, и решила, что теперь настало моё время говорить.

Я рассказала ей о Шамиле и о том, что накопилось в моей душе за последнее время. Не утаив ни одного момента, я рассказала всё, что жило во мне последние месяцы, то о чём переживала, думала и мечтала.

– Знаешь что, я хочу сказать тебе? Этот человек послан тебе не просто так! Он послан тебе либо для какого-то урока, либо в качестве испытания. Но я склоняюсь к первому варианту. Он подарит тебе некий опыт, и ты поймёшь, что нужно ценить людей тогда когда они рядом! Не отказывайся от него, помоги! Будь с ним до конца! Подари ему счастье! На день, на месяц не важно. Пусть он уйдёт, так как он хочет! Думаю, он заслужил это! И не бойся его, он ничего плохого не сделает тебе. Но ни в коем случае не привязывайся к нему, иначе придётся не сладко, когда его не станет. Прояви милосердие и поверь – ты сделаешь очень хорошее дело! Спеши делать добро Таня! Спеши делать добро…

…Эти слова так и стояли у меня в ушах. Я вышла от Ангелины Францевны глубоко за полночь.

Вся Москва была украшена потрясающей иллюминацией, разноцветные огоньки весело перемигивались друг с другом, начав обратный отсчёт до наступления Нового года. Я тихо брела в сторону дома поддевая ботинками невесомый снег, аккуратно выпавший этой ночью. Сегодня всё было иначе чем в будни, сказочно-добрая атмосфера пролегла невидимой нитью по улицам города!

Весь путь до дома, я думала о нашем разговоре с Ангелиной Францевной. Её фраза: «Подари ему счастье» крепко засела в моей голове. Тут же в памяти всплыл образ Шамиля, его колдовские глаза и лёгкая полуулыбка и в этот момент, я окончательно решила, что буду с ним до конца! Подарить счастье не сложно, труднее всего потом пережить утрату.

Открыв ключом дверь, я сразу же услышала дикий грохот, визг Патрика и его бешеный топот когтей по паркету. Включив свет, моим глазам предстала забавная картина: на полу валялись оторванные шторы, рядом лежала огромная, разбитая китайская ваза, чуть поодаль разодранный в клочья палантин, а всю композицию завершал Патрик Венедиктович. Он восседал в самом эпицентре событий и виновато смотрел на меня.

В этот момент, я не могла ругать его, отчего-то напротив захотелось проявить малодушие, и со смехом схватив Патрика на руки, я нежно поцеловала его в холодный нос. Он тут же с благодарностью уткнулся мне в шею и заурчал. Я чувствовала его маленькое тельце, которое тихо тряслось и урчало от удовольствия.

Глава 8

Новогоднюю ночь мы встретили на Красной площади, под бой курантов с бокалами шампанского в руках! Это был первый Новый год, в Москве который я отмечала, так как давно мечтала! Погода выдалась изумительной, с чёрного неба хлопьями летел снег, гремели залпы салюта, и тысячи незнакомых друг другу людей, желали счастья и исполнения желаний. Энергетика этого сакрального места настолько усиливалась человеческими вибрациями, что захватывало дух от всеобщей радости и веселья.