Помни обо мне

Мы полночи прогуляли по городу, веселясь и резвясь как дети. На некоторое время я забывалась, а потом снова старалась гнать навязчивые мысли прочь. Каждую минуту, я хотела набрать номер Шамиля чтобы просто услышать его голос. Я была уверена, что он позвонит сам и обязательно спросит о моём настроении, о том улыбаюсь ли я сейчас, и счастлива ли рядом с теми кто меня окружает…

Ближе к трём часам ночи, мы пришли домой и изголодавшиеся накинулись на еду.

– Тани это чудесно! – восклицала Женя, – Все безумно вкусно, научи так же готовить? Мне же Илюху надо откармливать, а я не умею ничего кроме жареной картошки!

– Женя поверь -это совсем не сложно! Недавно с таким же вопросом я приставала к Ангелине Францевне, она сотворила божественные пончики и мне кажется часть ума я все таки там отъела.

– Твоя Ангелина Францевна-притча во языцех! – в один голос закричали Майя, Алиса и Алёна, – Мы тоже хотим к ней на мастер-класс!

Я смеялась и смотрела на этих четырех девчонок с необычайной теплотой и трепетом. Каждая из них была дорога по своему, каждая была близка настолько, что мы породнились и срослись в единое целое! Майя была для меня лучиком надежды на счастье! Яркая, позитивная, с забавными веснушками на лице. Она много говорила и постоянно инсценировала свои рассказы смешной мимикой, иными словами – она была актрисой.

Алиса напротив была более степенной, рассудительной и тактичной, но от этого не менее близкой мне по духу. Девчонки создавали контраст между собой, и тем же самым его дополняли.

– Тань иди сюда, – тихо позвала меня Женя, и отведя в сторону просила, – Как этот чеченец? Срок прошёл, он объявился?!

– Объявился Жень, – со вздохом ответила я, и рассказала о нашей последней встрече с Шамилем.

Чем больше я говорила, тем шире подруга раскрывала свои красивые глаза. Рассказ определённо шокировал и её.

– Ну ты и попала подруга! – протянула она, и после паузы добавила, – Не боишься опоздать??! Ему уже стало хуже и не известно когда он умрёт. Это может случиться в любую минуту. Ты звонила ему сегодня?

– Нет.

– Надо позвонить! Звони! Чего ты ждёшь? Мне кажется именно сейчас, он нуждается в тебе! – настаивала Евгения.

– Женя, не в шесть утра же звонить ему!

– Смотри сама конечно, но знай – я переживаю за тебя! Чёрт тебя дёрнул попереться, тогда в этот ночной клуб!??

– Нет, не чёрт, а судьба! – подметила, я и улыбнувшись допила последний глоток чая.

Шамиль позвонил вечером первого января. Он застал меня в очередном кафе в момент, когда мы мило секретничали с Алёной.

– Таня с Новым годом тебя! – он говорил тихо и с присущим только ему акцентом, который я узнаю, как мне уже казалось из тысячи, – Мне хочется пожелать тебе в этом году новых свершений, удачи, счастья и самого дорогого, что есть у каждого из нас… здоровья! Я хочу чтобы ты улыбалась всегда, а в твоём сердце навечно поселилось счастье и любовь!

– Шамиль спасибо большое! Я ждала твоего звонка!

– Я не мог не позвонить! Как ты отметила праздник?

– Замечательно, я была с подругами! Сначала мы гуляли по городу, а потом были у меня дома.

– Это здорово! А теперь можно, я украду тебя у твоих подружек? Они отпустят тебя?

– Думаю отпустят!

– Отлично! Где ты находишься?

– Я в кафе на Тверской.

– Отлично, через десять минут Муса и Мирза приедут за тобой. Будь готова, – сказал он и закончил разговор.

Видимо я сильно изменилась в лице, потому что Алёна встревоженно смотрела на меня.

– Что случилось? Чеченец этот звонил?

– Да, он зовёт меня к себе в гости сейчас.

– Таня, не надо! Я боюсь за тебя! Грешно этого желать, но быстрей бы он умер, и всё это закончилось! Ведь невозможно так жить! Как на пороховой бочке честное слово! Сиди и гадай позвонит не позвонит, вызовет не вызовет! Это жутко просто! Танечка, откажись от этой затеи пока не поздно!

– Нет, Алёнушка, уже поздно и назад пути нет! Я буду с ним до конца, сколько бы ему не осталось. Извини дорогая, но мне пора! – сказала я, заметив на противоположной стороне улицы знакомый автомобиль.

У выхода меня встретил Мирза. Он молча проводил до машины, открыл дверь и помог сесть, подав руку.

Шамиль жил на Кутузовском проспекте, в роскошной, двухуровневой квартире. Едва переступив порог, я поняла, что очутилась, по меньшей мере в Версальском дворце! Шик и блеск, который скрывался, за огромными дубовыми дверьми приводил одновременно в восторг и оцепенение.

– Нравится? – услышала я где-то сбоку. Резко обернувшись, я увидела его и с трудом узнала.

За каких то, несколько дней он резко похудел и осунулся. На лице виднелись только скулы, покрытые седой щетиной и характерный для кавказцев крупный нос. Глаза, посаженные внутрь совсем потеряли блеск, но прежняя проницательность в них всё же сохранялась. Он смотрел на меня с прищуром и изо всех сил старался улыбаться.

– Да, здесь очень красиво! Я никогда не видела такой…

– Поверь это всё наживное, и совсем не главное. Веришь или нет, но я бы всё отдал, лишь бы купить себе новую жизнь!

Не зная, что ответить, я молча опустила глаза. Шамиль знаком отпустил Мису и Мирзу, а сам помог мне снять шубу. Сердце билось, где-то в горле и мешало дышать, внизу живота снова поселился знакомый страх. Помпезность и величие интерьера носило на себе отпечаток декаданса, здесь чувствовалось увядание некогда цветущей империи Шамиля Дааева. Когда-то здесь жила любовь, страсть, безудержное счастье, и вот теперь все осиротело. Тяжелые, мрачные шторы повисли как занавес после спектакля, всем своим видом демонстрируя, что пьеса окончена. Мне стало не по себе, и больше всего на свете хотелось оказаться дома, прижать к себе Патрика и забыться крепким сном.

– Не бойся меня, – как будто прочитав мои мысли, сказал Шамиль, – Я позвал тебя отметить Новый год. Для тебя это будет год новых успехов, год безграничной радости и громадного счастья, а для меня он будет последним. Я хочу отметить оба события.

Тихо идя за ним, я почувствовала легкое головокружение и на секунду пришлось остановится. Он привёл меня в гостиную, где в центре стоял прямоугольный, дубовый стол, сплошь заставленный различными блюдами. Зала внушала своим размахом: с середины потолка свисала огромная люстра, по всей видимости из горного хрусталя, огромные картины в золочёных рамах украшали стены, в углу комнаты стоял раскуренный кальян и приторно пахло мускусом. Голова закружилась снова и я поспешила сесть, на любезно подставленный мне Шамилем стул.

– Что с тобой Таня? Ты побледнела, – спросил он и сел, напротив за другой конец стола.

– Не знаю, но мне плохо… – пробормотала я.

– Попей воды, и угощайся! Сейчас открою окно, наверное ты не переносишь запах мускуса, – он встал и распахнул деревянную раму окна настежь. С улица пахнуло свежим снегом и прохладой, разум прояснился и стало намного легче.

– Спасибо, так намного лучше.

– Угощайся, – он по хозяйски окинул рукой яства заполнявшие стол.

– Спасибо, но я не голодна.

– Ты должна оценить кавказское гостеприимство! Здесь все чеченские национальные блюда. Угощайся! Я думаю, ты в курсе, что СПИД не передаётся бытовым путём? – добавил он и криво усмехнулся.

– В курсе! – ответила я, и положила себе на тарелку хинкал.

– Здесь вся еда халяльная, ешь не бойся! Я не отравлю тебя.

Есть мне не хотелось совсем, но понимая, что пренебрегать гостеприимством Шамиля не стоит, я медленно принялась за еду. Аппетит пришёл с первым куском хинкала и всё, что я пробовала потом, мне казалось божественным.