Зимние дожди

Вон оказывается, какая у мамы жизнь. И так почти 20 лет. Почему я не могу забиваться в эту электричку? Не могу ехать с посторонними людьми, прижавшись, друг к другу. Не ловко плюхаться на сиденье, оттолкнув кого то, а пытаюсь уступить, как дура. А еще скучнее играть в карты. В детстве у отца, шахматы были, куда ни шло, но карты – тоска.

А потом, всей толпой шли в цех. Там реактора, в них что – то вертелось, надо следить за температурой, крутить краны. И я крутила эти краны. Часто из другого цеха, приходил муж.

– Вить, а если я не буду тут работать?

– Будешь

– Не могу смотреть, как мама штурмом берет электричку, Витя!

– Я твоей матери обещал, что б ты работала

– А зачем ей? Она выставляет меня, тунеядкой, перед отчимом. А теперь и тобой?

– А зачем перед отчимом? Он чрез чур любезен что ль?

– У меня отвращение к нему, но из тактичности скрывала. А мать чуяла, что я неравнодушна, но не понимала – в чем.

– И что она делала то?

– Оговаривала, а словами убить можно. И ты вот, заладил «будешь работать», хватит из меня тунеядку лепить, Витя.

– А ты, цаца, слова ей не те сказали. А я грузчиком в 6 – м классе работал. Когда отца не стало, у нас жрать было нечего. Я рад был бы любым словам, только б не грузить мешки.

– А я мечтала уроки делать, а приходилось болтаться. На улице, меня свои не принимали, я для них, чужак. И в свой мир, не подтянуться. Зависла я, Виктор.

– Как зависла?

– Ты не поймешь, это питерский жаргон.

– Ты не доедала, или одевалась хуже других?

– При чем тут, это? Я зависла и сейчас, что я тут забыла?

– Никто не ценит, когда сыт, одет и обут. И ты не ценишь. А как без работы, Тань?

– Вить, у меня на лбу написано: "тунеядка", что ли? С чего ты взял, что я работать не хочу? Просто нравится другая работа, учительницей или актрисой, золушку играть.

– Начинай лучше золушку играть, я пошел.

– Почему ты уходишь, когда о важном, говорим? Я мечтала об институте, не хочу тут жизнь прожигать.

– Ты будешь работать на этом заводе, я так хочу.

Он ушел в свой цех, а я осталась краны крутить, почему-то представляя:

"Это так почетно, работать. Но тебе то – почет не светит, ты ж плохая, не работящая".

А дома думала по ночам "как ни крути, а нужен институт и деньги. Столько работаем, а деньги где". Я взяла Витькину пачку сигарет и вышла на балкон

– Куришь втихаря? Почему не спишь ночами? И это, меня никогда не целуешь? Поцелуй меня, ну? – он потянулся ко мне, смешными в трубочку губами

– Я тебя целовала, но холодно во рту

– А это зубы вставные, пару штук всего, не все!

– Я думаю, где денег взять – отвечаю ему, про мечты об институте молчу.

– А зачем тебе деньги? Продукты я покупаю, всего хватает

– Купить пальто, например.

– Тебе надо пальто? Пойдем в магазин и купим. Танечка, так бы и сказала.

Да, мне очень надо пальто, какую чушь сказала. Я не знаю, что мне надо, мне просто плохо. С этими мыслями пыталась уснуть.

Глава 14

Прошел год и больше. Все мои колючести и выделывания муж терпел. Я заметила, очень старался.

– Пойдем с получки в ресторан, Танечка?

– Деньги тратить?

– Заработаем, для себя живем. Я же знаю, ты в ресторан хочешь.

– С чего ты взял? – я совсем не хотела в ресторан.

– Сама рассказывала, как в ресторанах обедали с этим…

– Но мы деньги не считали, Вить. А когда они тяжело достаются, зачем?

– Нормально достаются. С получки в ресторан. С какого начнем?

С получки мы ходили в ресторан, брали сухое вино и жареных, табака. А со следующей получки, в другой. Витя старался угодить, и оказался простой, не жадный парень.

Но, недовольной вороне, то бишь мне, опять не хватало. Продолжались воспоминания, и питерские похождения.

– Хочу собаку, Витя. Мне собака жизнь спасла, ну правда. Я как то, с обрыва в ущелье упала и собаки нас нашли, если б не они. Хочу, прям с улицы взять, тоже спасти ее, Вить. Ты мне не веришь?

– Что ты упала с горы? Уже верю. Но со мной не упадешь, и собака не пригодится нам.

– Но почему?

– Я не готов, с ней гулять надо.

– Давай тогда в Москву поедем? – капризничала я.

– В Москву можно.