Зови меня Златовлаской

Я считала Стаса другом, но явно не таким, как Булаткина. С обоими парнями мне было легко, весело и комфортно. Однако между мной и Стасом висело какое-то напряжение. Он не был для меня бесполым существом, которым по логике должен быть настоящий друг. Возможно, причина крылась в том, что из нас двоих только я хотела дружить, а Стас определенно желал большего.

Я знала, что будь мое сердце свободно, Мишутин почти со стопроцентной вероятностью смог бы занять его. Но разве можно полюбить человека, когда уже любишь другого? Я понимала, что моя привязанность к Владу нерациональна, бессмысленна и напрасна, но это не помогало его забыть.

Через неделю у нашего завуча Светланы Викторовны намечался День рождения. Собравшись советом старшеклассников, мы решили устроить ей сюрприз. Скинулись, купили цветы, большой торт и стали ждать ее в пустом кабинете истории после пятого урока. Алина Юкина сказала Светлане Викторовне, чтобы после совещания она поднималась к нам.

– Я не опоздала? – ворвалась в кабинет немного растрепанная Ада.

– Нет, пока ее нет, ждем, – улыбнулась Алина.

– Отлично, смотрите, что у меня есть, – подруга достала из сумки пачку свечей и зажигалку.

– Здесь нельзя зажигать свечи, сигнализация сработает, – заметил Максим Муслимов.

– Да ладно, что ты какой занудный? Какой День рождения без свечей, это же так круто! – отмахнулась Калинина.

– У тебя еще не просто свечи, а какие-то бенгальские огни, – ответил Максим, выхватив из ее рук упаковку.

– А ну, отдай! – Ада резко дернулась к парню, но он увернулся.

– Как говорила моя бабушка, кто не рискует, тот не пьет шампанское, – заявила она. – Мы хотим создать атмосферу праздника или нет?

– Так не твоя бабушка говорила, это народная мудрость, – вздохнула я, разделяя опасения Макса.

– Саш, вот че ты придираешься? Я же как лучше хочу, – Калинина бросила на меня осуждающий взгляд. – Муслимов, отдай свечки!

Но парень по-прежнему крепко сжимал в руке отобранную упаковку и определенно не собирался возвращать ее хозяйке. Он поглядывал на Аду с легкой усмешкой.

Подруга замерла, глядя на него в упор, а потом неожиданно и легко, словно кошка, залезла на парту. Она щелкнула зажигалкой и, встав на носочки, поднесла пламя прямо к датчику сигнализации. На мгновенье в ее черных глазах отразился огонь, и она со злорадной ухмылкой покосилась на Максима.

В следующий миг он оказался рядом с ней и силой стащил обратно на пол. Я расслабленно выдохнула, благодаря счастливую случайность, по которой сигнализация не сработала.

Но не прошло и секунды, как раздался противный вой сирены.

– Твою мать, Калинина, ты че наделала? – закричал Максим.

Ада выглядела растерянной и бегала глазами по классу, пытаясь осознать, что натворила.

– Блин, сейчас ведь всех эвакуируют, – сокрушенно вздохнул Кирилл Самохин.

Я выглянула в коридор. Школьники в сопровождении учителей быстро двигались по коридору, стремясь как можно быстрее покинуть школу. Лица у всех были обеспокоенные.

Нам ничего не оставалось, как присоединиться к эвакуации. Влившись в толпу людей в коридоре, Ада схватила меня за руку и озадаченно сказала:

– Я не думала, что из-за этого всю школу на уши поставят.

– А тебе твоя бабушка не говорила, что сначала надо думать, а потом делать? – огрызнулась я. – Предупреждал же Макс. Тебе лишь бы с ним поспорить.

Я сердилась на подругу из-за ее беспечности, потому что понимала, что вряд ли нам это все сойдет с рук.

Огромная толпа покинувших школу людей сгрудилась на стадионе. На улице стоял двадцатиградусный мороз, а все были в легкой одежде: тонких блузках и рубашках. Оказавшись на холоде, я мгновенно околела, а зубы застучали. Я обхватила себя руками, пытаясь удержать в теле хоть какое-то тепло.

Школьная администрация бегала между учеников с выпученными глазами, пытаясь разобраться в происшедшем. Спустя десять минут, наконец, выяснилось, что никакого возгорания в школе нет, и нам разрешили вернуться в помещение. К этому моменту я так замерзла, что уже вообще ничего не чувствовала. Все мои мысли вертелись вокруг окоченевших конечностей и страшной дрожи, пробирающей все тело.

Из-за этой суматохи Светлана Викторовна была очень занята, и мы поняли, что на сегодня поздравления отменяются. Уроков по расписанию больше не было, поэтому, отогревшись в школе, мы с Адой пошли домой. Всю дорогу подруга переживала из-за содеянного и, наверное, впервые в жизни чувствовала угрызения совести.

Успокаивать Аду мне совсем не хотелось, потому что я злилась на нее. Она сорвала праздник Светлане Викторовне и заморозила почти две тысячи человек, находящихся в школе. И все из-за того, что в очередной раз хотела насолить Максу. Их разборки надоели мне хуже горькой редьки, поэтому я просто молча дошла до дома и, быстро попрощавшись, оставила ее.

Шила в мешке не утаишь. В этом я давно убедилась.

На следующий день всех нас вызвали к директору. Выяснить, где именно сработала сигнализация, не составило труда. Техничка выдала нас, заявив, что дала ключ от кабинета истории Совету старшеклассников для того, чтобы устроить сюрприз для Светланы Викторовны.

Мы стояли перед директором, и его проницательные глаза бегали по нам в поисках правды. Николай Львович был высоким, сухощавым мужчиной лет пятидесяти. Рядом с ним стояла огорченная Светлана Викторовна и допытывала нас, что же случилось.

– Мы знаем, что сигнализация сработала в кабинете истории на втором этаже. Вы были в тот момент там. Вы хотели поздравить Светлану Викторовну. Что произошло дальше? – сурово спросил Николай Львович.

– Мы планировали подарить ей торт. Воткнули в него свечи и подожгли – робко начала Ада. – Наверно, из-за этого сработала сигнализация.

– Да, мы нашли в кабинете свечи и зажигалку. Только вот упаковка свечей была закрыта, – объявил директор. – А это значит, что кто-то намеренно с помощью зажигалки спровоцировал включение сигнализации.

Какие же мы глупые! Оставили улики прямо на месте преступления!

Мы стояли, потупив взгляд.

– Вы знаете, что это административное правонарушение? – строго продолжил Николай Львович. – Вся школа была эвакуирована на улицу, а сегодня по причине болезни не явились на уроки восемнадцать процентов учеников.

Дело принимало более серьезный оборот, чем я предполагала изначально.

– Либо тот, кто это сделал, сознается в содеянном сейчас, либо наказаны будут все присутствующие в этом кабинете. Я разочарован, что вы, Совет старшеклассников, самые активные и талантливые ученики нашей школы, совершили такую глупость.

Мы с Адой переглянулись, и по ее глазам я поняла, что подруга приняла решение.

Она едва успела открыть рот, как неожиданно Максим Муслимов сделал шаг вперед и заявил:

– Николай Львович, это я сделал. Хотел проверить работоспособность сигнализации и не предвидел последствий.

Я вновь посмотрела на Аду. Сказать, что она выглядела удивленной, ничего не сказать. Зачем Макс взял ее вину на себя?

– Муслимов, это ты? – воскликнула Светлана Викторовна. – Ты же умный человек, что на тебя нашло?

Максим неопределенно повел плечами.

– Так, ладно, Муслимов, сейчас будем вызывать Германа Анатольевича. Надеюсь, он объяснит тебе принципы работы противопожарных систем, – отозвался директор.

Максим вскинул голову и впервые за все время выглядел обеспокоенным.

– А можно отцу не докладывать? Пожалуйста. Я и так понял, что облажался. Готов понести любое наказание, – взволнованно сказал он.

– Уж поверь, Муслимов, я-то знаю, что лучшее наказание – это поставить в известность твоего отца, – холодно сказал Николай Львович. – Все остальные свободны, возвращайтесь на уроки.