Зови меня Златовлаской

Мы гуськом вышли из кабинета директора. Ребята, расходясь по своим классам, прожигали Аду неодобрительными взглядами.

Подруга затащила меня в женский туалет и начала ходить там из стороны в сторону, нервно покусывая ногти. Ее выражение лица и движения выдавали сильное волнение.

– Зачем он это сделал, Саш?

– Понятно же, зачем, – немного помолчав, ответила я. – Чтобы прикрыть твою самовлюбленную задницу.

– Да, но зачем? – не унималась Ада.

– Да затем, что он в тебя влюблен, глупая! – воскликнула я. – Как ты этого не понимаешь? Он и на Новый год тебе проучить хотел только потому, что его задели твои слова у Анохина. Он был расстроен, потому что реально симпатизировал тебе, а с твоей стороны все было притворством.

– Саш, я должна тебе кое в чем признаться, – тихо проговорила подруга. – С моей стороны это не было притворством.

– А то я не знала! Я поняла это еще раньше тебя!

– Да, ты уже нас спец по части всяких влюбленностей, – отозвалась Ада.

– Короче, хватит делать мозги себе и ему! Вы нравитесь друг другу.

– Как ты думаешь, а почему он так не хотел, чтобы его отец узнал?

– Не знаю, может, он у него строгий? Может, ремня даст? – предположила я.

– Какого ремня? В восемнадцать лет детей ремнем не лупят. Тут что-то другое.

– Как бы то ни было, тебе следует извиниться перед Максом и помириться с ним. Ты согласна? – назидательно сказала я.

Ада кивнула, и мы пошли на урок.

Глава 20

На следующей неделе мне позвонил Стас и спросил, дома ли я. Услышав, что я как раз туда иду, он сказал, что будет у меня минут через двадцать, и отключился.

Мишутин появился на пороге с огромной дорожной сумкой и стопкой бумаг в руках.

– Ты ко мне переезжаешь? – шутливо поинтересовалась я.

– А что, можно? На самом деле я по делу. У Ревкова сейчас никого нет дома, а мне нужно передать ему эти тексты перед отъездом. Мой поезд через полтора часа, – ответил он, проходя в квартиру и разуваясь.

– А ты в курсе существования электронной почты, по которой можно пересылать текстовые документы? – насмешливо спросила я.

– Я пишу песни от руки, – отмахнулся Стас. – Пускай сам перепечатывает.

– Песни? Это тексты песен? – не поверила я ушам.

– Да, я пишу песни для группы "Абракадабра". Я думал, ты знаешь.

– Нет, – я взяла в руки стопку листов и с интересом стала их перелистывать. – А мне читать можно?

– Не думаю, что у меня есть способы запретить тебе это сделать.

– На самом деле ты мог кинуть бумаги к Ревкову в почтовый ящик, – хитро улыбнулась я.

– Знаю. Я просто хотел увидеть тебя перед отъездом. Меня не будет несколько недель, – признался Стас.

– А куда едешь?

– В Москву, на обучение. Это связано с работой.

Я прошла на кухню и поставила чайник. Стас уселся на кухонный подоконник.

– Слушай, а почему ты сам не в группе? – спросила я.

– Нет, я с музыкой не в ладах. Да и играть ни на чем не умею. А вот лирика – да, по моей части.

– А они тебе за это платят?

– Конечно, любой труд должен оплачиваться.

– А сколько?

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – рассмеялся Стас.

Мы попили чай и еще немного поболтали.

Когда Мишутин обулся и надел яркую оранжевую куртку, я потянулась к нему, чтобы поцеловать в щеку на прощанье, но парень быстро повернулся, и я угодила в губы. Смутившись, я быстро отпрянула.

– Смотри, пускай и медленно, но наши отношения движутся вперед, – хохотнул Стас. – Такими темпами лет через пятьдесят мы переспим.

Я шутливо ударила парня в плечо. Он сгреб меня в охапку и крепко стиснул в объятиях. Закрыв за Стасом дверь, я принялась читать тексты песен, принесенные им.

Оказалось, что мой друг был потрясающе талантлив. Для меня стало откровением, как тонко и глубоко он чувствовал. Там и тут я встречала емкие метафоры и увлекательные аллегории. Тексты были продуманными, логичными и очень душевными.

От чтения меня оторвал звонок Ады. Она объявила, что поговорила с Максом. По ее признанию, разговор дался ей нелегко. Подруга принесла ему свои извинения за дурацкое поведение, и он сказал, что не держит на нее зла.

– Но, несмотря на все, он оставался каким-то закрытым и холодным, понимаешь? – говорила подруга.

Удивительно, какими иногда сложными и запутанными могут быть человеческие отношения. Казалось бы, когда два человека нравятся друг другу, все должно быть просто. Ведь есть симпатия, есть взаимность. Что еще нужно?

Но нет, люди сами из-за своей гордости, из-за невозможности прямо заявить о своих чувствах выстраивают между собой толстые стены непонимания, которые порой очень трудно разрушить. Они выдумывают то, чего нет, а потом же сами обижаются на это. Ну что за дурацкая человеческая особенность самим создавать проблемы на свою голову?

На следующий день в начале пятого Ревков пришел ко мне, чтобы забрать авторские труды своего друга.

– Зайдешь? – спросила я.

Влад замялся, очевидно, не зная, приглашаю я из вежливости или на самом деле хочу, чтоб он зашел.

– Давай проходи, – сказала я, раскрывая входную дверь пошире. – Мама недавно шарлотку испекла, пальчики оближешь.