Загадай желание

– На Володю! Я! – Анна сникла. – Вернее, не на него, а на этот кусок мрамора с его портретом. Ведь я же, получается, с ним живу, да? Верно? Раз так, то я пошла и поругалась с этим мрамором – больше-то не с кем.

– Ну что ты такое говоришь! – возмутилась Нонна. Все остальные изумленно молчали.

– Да, это ужасно. Но я даже не могу вспомнить его лица.

– Посмотри на стену! – вставил Ванюшка.

Анна нахмурилась.

– Да, я помню его портрет, но я не помню его самого.

Она влюбилась в него десять лет назад, но все, что помнила теперь, – это то, что в одиночку должна была тянуть этот воз. Сколько раз Нонна говорила, что он там, на небе, не возражал бы, чтобы она устроила свою жизнь. Но сама Анна была в этом не уверена. Она вообще была не уверена, что ему было до нее дело. Что он там вообще существует.

– Ты не права! – воскликнула Женька. – Он же так тебя любил.

– Я ничего не могу поделать, но мне постоянно кажется, что он меня бросил, свалил на меня все и ушел. Кому я нужна с тремя детьми? Позавчера один клиент предложил мне пойти на свидание.

– Что? – ахнула Нонна.

– А то, что я встала, сосредоточилась и сказала ему, что в целом я не против (хотя и не уверена, что за), но что у меня трое детей, свекровь на руках и невыплаченные долги. Угадаете, что было дальше?

– Он немедленно потянулся за кошельком? – ехидно предположил Ванюшка.

– Его как ветром сдуло. А даже если бы и не сдуло? – голос Анны вдруг окреп. – Как вы себе это представляете? Даже если я встречу, как ты, Нонка, говоришь, «человека» – это же какой кошмар! Знакомить его с детьми? А что делать с Полиной Дмитриевной? Да у меня даже времени нет на то, чтобы ходить на свидания – мне нужно выплачивать Володины долги! И почему он не взял, как все нормальные люди, ипотеку? Тогда бы там были какие-то страховки!

– А почему, кстати? – заинтересовалась Женя, которая, так или иначе, задумывалась об ипотеке. Не век же ей снимать чужие углы.

– Потому что там проценты! – возмущенно поделилась Анна. – А теперь я даже не могу перестать платить, потому что деньги дали его друзья – а я не могу предать его память! А какая, к черту, память? Я просто парикмахерша, я зарабатываю три копейки. Я устала, все это – слишком. При этом все то, что я сейчас тут говорю, моментально делает меня Очень Плохим Человеком.

– Нет, не делает! – вмешалась Женя. – Ты просто живая. Ты устала, вот и все.

– А ты действительно накричала на могилу? – спросил Ванюшка с недоверием.

– Да! – Анна окинула друзей злым взглядом.

– И как это было?

– Ужасно, – пробормотала Анна.

Когда она пришла в колумбарий, там никого уже не было. До этого она два часа ездила в метро по кольцевой линии, просто так, потому что не хотела идти домой. Она была близка к тому, чтобы сесть в поезд какого-нибудь дальнего следования и уехать.

– Все настолько плохо?

– Я не знаю. – Анна замолчала, потому что не понимала, что с ней происходит. Она так и просидела в вагоне метро, ни о чем не думая, больше часа. Люди входили в вагон, потом выходили, и им было совершенно наплевать на нее, и это было хорошо. Никуда не бежать, ни о чем не думать, смотреть, как люди проплывают мимо нее. Но потом она все-таки вышла на «Баррикадной» – на третьем круге – и пошла к Володе пешком. Она хотела просто там посидеть, а потом вдруг… она смотрела на его улыбающееся лицо в этой ужасной овальной раме, смотрела, смотрела, и вдруг на нее накатило. И она сказала, что он не имел права оставлять ее! Она встала и принялась говорить эти ужасные вещи: что он не должен был сваливать все на нее, что нужно было подумать, как она будет жить, если с ним что-то случится. А кончила тем, что сказала, что лучше бы она тогда села на другой теплоход.

– Может, это просто нервы, – предположила Нонна.

Анна нервно рассмеялась:

– Может быть. Я кричала, а потом пришел сторож, который сказал, что они закрываются. И он смотрел на меня так, словно я самая ужасная женщина на земле. Но он же ничего обо мне не знает!

– Конечно, не знает, – согласилась Нонна.

– Но ты же понимаешь, что такое может произойти с любым? – вдруг спросила Олеся, и голос ее был совсем не таким нежным и понимающим, как у Нонны.

Анна повернулась к ней.

– Что ты имеешь в виду?

– Он не мог знать, что умрет. Ты не имеешь права его в этом винить.

– Ну, спасибо за поддержку! – всплеснула руками Нонна.

Voodoo people

Олесю несло. Сказалось ли напряжение дня, полнолуние или шутки Ванюшки, а может, лицо Максима, постоянно возникающее перед ее мысленным взором, – но эмоции взяли верх, и, как обычно, иррациональное победило разум. Так же, как Анна обвиняла во всех своих бедах мужа, умершего от нелепой случайности четыре года назад, Олеся обвиняла Анну. В чем? А в том, что она просто попала под руку. Разве нельзя было перенести скандал с покойником на пару дней? Володя уже никуда не денется, а она, Олеся, в реальном тупике. Сегодня именно Олеся должна была сидеть посреди гостиной и рыдать от неопределенности, от сложности выбора и трагичности ее любви. Да, это уж слишком, но что вы хотите – она же актриса, а актрисы все очень эмоциональные.

В любом случае это должен был быть ее вечер. Олеся надеялась на Анну, нуждалась в ней, и у нее не было сил забыть о своих проблемах. И почему это Анна решила именно сегодня вспомнить, что жизнь не стоит на месте, что годы уходят, а у нее на руках трое детей? И потом, разве так уж тяжела у Анны жизнь? Да с такой внешностью она может в минуту устроить свою судьбу!

– Устроить судьбу? – зло пробормотала Анна. – А кто сказал, что я хочу «устроить судьбу»? Я ничего не хочу, в том-то и дело! И не верю, уж простите, в то, что найдется мужчина, которому окажется по силам вытянуть моего бегемота из болота. Слишком большой бегемот.

– А если олигарх? – вставила Нонна.

– Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое и дали разобраться со своей жизнью. Я хочу перестать прозябать в нищете. Хочу продать эту квартиру, к примеру.

– Что? – ахнули все.

– Да, потому что это дорого! Но я не могу – Баба Ниндзя никогда не продаст ее, это же Память!

– У тебя прекрасный дом, чудесные дети, у тебя вся жизнь впереди! – насупилась Олеся. – Ты должна радоваться.

– А у тебя что, позади? Тебе двадцать два года! – изумленно парировала Анна. – Ты свободна, красива, снимаешься в рекламе и играешь в театре. Где тут драма?

– Она снималась в рекламе КАРИЕСА! – подлил масла в огонь Ванюшка, который от удовольствия аж раскраснелся и подсел ближе, посмотреть бой века – сестра против подруги. Принимаем ставки, господа!

– Ты просто не знаешь, что такое любить человека, который о тебя ноги вытирает, – взмахнула рукой Олеся.

– А ты не знаешь, что такое – любить человека, который умер! – не уступала Анна.

– Четыре года назад! – сделала ход конем Олеся. – Ты просто не хочешь признать, что у тебя все хорошо.

– Девочки, ну вы что! – попыталась влезть Нонна. Она не учла, насколько обеим женщинам сегодня нужна была эмоциональная разрядка. Женщины есть женщины. Обе они, и Олеся, и Анна, продолжали кричать, игнорируя любые разумные вмешательства извне. Тогда Нонна вдохнула поглубже и включила режим «учительницы».

– ТИХО! – рявкнула она, и обе подруги замерли, вытаращившись на нее. – Что это вы себе позволяете!?

– Мы? А что мы – мы ничего! – попытались защититься Анна с Олесей, но громкое хоровое хмыканье Ванюшки и Жени пригвоздило их к стене. Им уже было не уйти.

– Ну-ка, немедленно вспомните, что вы взрослые и приличные люди. Анна, поставь нам чайник. Олеся, сядь немедленно за стол и извинись перед Анной.