В стране слепых я самый зрячий, или Королевство кривых. Книга 2. Том 3. Накал

В Чечню, где наросли как гнёзда тараканов лагеря подготовки боевиков, и они лезли туда и оттуда во все стороны, разворачивались новые боевые действия, и где всё происходило на сей раз уже не так, как в предыдущую кампанию, серьёзнее и страшнее, и куда более организованно. И намного больше теперь здесь было иностранных наёмников, лихих парней со всего света, больше всего с Ближнего Востока, но это те, кто изображал воинов Аллаха, но хватало и грузин, украинцев и каких-то прибалтов с англичанами, им тут представлялось эдакое сафари только поострее, охота на людей, полагаю, будоражит подонков куда больше охоты на львов.

Мы с Радюгиным встречались в Москве регулярно, обставляя наши встречи по всем законам конспирации. И я твёрдо заявил ему, что лично разговаривать с полевыми командирами и командирами нашими я стану только, если в этом будет настоящая необходимость. Меня не прельщала военная романтика, а уж мои приключения в прошлый раз стоили мне трёх месяцев нервического воздержания, когда я, отвратительный самому себе, вынужден был посещать венеролога и специалистов по СПИДу, и только, когда после нескольких десятков анализов меня уверили в том, что я абсолютно здоров, что всё, что я мог подхватить от той девицы, ставшей моим кошмаром на эти месяцы, вылечено, я смог, наконец, обнять мою жену. Как думаете, высокая цена за сомнительное удовольствие почувствовать себя настоящим мачо с калашом и членом наперевес? По мне, так слишком.

Так что в зону боёв я больше не летал, доказывать кому-то там, что я существую, мне более не хотелось, я предоставил это Радюгину, в конце концов, кто из нас полковник?

– Я готов участвовать во всём, и финансово и как угодно, но от этих путешествий вы меня увольте, – сказал я Радюгину.

Он усмехнулся, взглянув на меня.

– Мне не показалось, что вы испугались в прошлый раз, Марк Борисыч.

– Ну так вы ошиблись, я испугался.

Радюгин покачал головой.

– Хорошо, я согласен считать так, как вам угодно, я принимаю вашу версию, хотя мне представляется дело совершенно в другом. Вы в своей благополучной жизни никогда не касались скверны, и не хотите. Я могу это понять. Но возможно ли делать то, что вы хотели бы, если…

Меня это немного разозлило, какого чёрта, в самом деле, я должен раскрывать душу перед ним, он мне не друг, товарищ, но не друг.

– Николай Иваныч, фельдмаршал в окопах лосин не пачкает, после, знаете ли, на коня не сесть, засмеют. Так что я останусь в моих белых лосинах, а вы будете моей ратью. Встречаться с этими людьми мне нет никакой необходимости. Привозите материалы, будем изучать вместе, и разрабатывать планы. Я понимаю, что вы организовали в своей конторе отдел из людей, которым вы доверяете, но я там светиться не стану. Нигде. У меня светлые цели, но я всего лишь мирный коммерсант, а не прыщавый юноша в мечтах о подвигах.

– «Прыщавый юноша»? – засмеялся Радюгин, но в глазах были злые искорки и побледневшие ноздри задёргались сердито. – Полагаю, у вас и прыщей никогда не было.

Теперь разозлился он, но мне на это плевать. Он мне нужен для удовлетворения моей совершенно необъяснимой тяги к каким-то светлым идеалам, впитавшимся в мою душу непонятно где, то ли в семье, то ли в школе или в детских книжках моего безоблачного советского детства, или из-за Тани, которая неизменно стремиться к этому самому свету. Но я ему нужнее. Столько связей, сколько имею я, не имеет никто, и он это знает. Кроме того, мои финансовые возможности таковы, что меня ему вообще никто не заменит. Так что на его недовольство мне плевать, не захочет больше сотрудничать, я буду сожалеть, что не удалось выстроить хотя бы несколько ступенек в рай, а у него без меня получиться мало.

– Не было, – ответил я на его слова. И добавил с вызовом: – Вам обидно?

Я с усмешкой смотрел на него, он молчал, взвешивал. Тогда я решил ему помочь.

– Я рос идеальным ребёнком в семье, которая и во сне не присниться даже монаршим особам, потому что деньги и власть у моих близких всегда были, они плыли сами им в руки, помогала удача, природные данные или судьба, но вокруг меня всегда всё было самое лучшее. Но и в райские сады проникают ползучие твари и жалят маленьких детей… – сказал я, глядя ему в глаза. – Однако и с этим мне удалось справиться, как вам и таким как вы это ни удивительно.

Мы сидели с ним в моей конторке, которую я регулярно проверял на наличие прослушек, в барах и ресторанах мы с ним больше не встречались, это показалось неразумным нам обоим. А сюда он приходил с чёрного хода, который был устроен как раз для таких гостей и вёл через подъезд со стороны двора. Я подумывал, что надо устроить и какой-то второй чёрный ход, о котором вообще никто не будет знать, но при мыслях об этом начинал чувствовать себя параноиком.

Но сейчас я думал не об этом, сейчас мне хотелось вывести Радюгина из себя, наступил некий момент истины, я это чувствовал.

– Таким как я? Это каким?! Быдлу? – Радюгин уже побледнел от злости, сложив руки на груди.

– Я не знаю таких слов, Николай Иваныч, и не употребляю таких слов.

– Ну ещё бы, вы у нас аристократ, – зло дёрнув губами, прошипел он.

– Ничего такого, мои предки из простых семей крестьян и ремесленников, – сказал я. – Ни одного аристократа, даже священника или хотя бы разночинца, или там, купца, я чистый потомок пролетариев. Так что ваш дротик пролетел мимо.

Он сделал глубокий вдох, опуская большие серые глаза. Я ждал, что он распрощается и уйдёт. Но я ему был нужен куда больше, чем он мне и он понимал это, и понимал, что я это знаю. И, кроме того, я и он понимали, что сейчас устанавливаются новые правила наших с ним отношений. Я бросил ему мяч и ждал теперь, куда он отобьёт мой пас.

– Хорошо, Марк Борисович, я понял… – проговорил он, по-прежнему не поднимая глаз. – Вы хотите быть внештатным сотрудником, притом тайным. Но это ограничивает ваши возможности.

– Ничуть, – я качнул головой. – Это делает их безграничными, я через меня и ваши. Не понимаете?

Он посмотрел на меня, прищурившись, нет, он умный, он всё отлично понял. Я могу стать для него не ещё одной рукой, а целой силой с действительно безграничными возможностями. Мой интерес чисто эмоциональный, почти детский, а его – абсолютно профессиональный, и мы как две противоположности, объединённые одной идеей в чём-то идеальный союз.

– Что ж, Марк Борисович, пожалуй, новые условия мне подходят даже больше, – произнёс он, кивая, и я заметил, что у него побледнела и расслабилась шея.

Я улыбнулся.

– Я рад, что не ошибся в вас, Николай Иванович, – я поднялся и достал коньяк из своего шкафа. – Договоримся так, вы доставляете мне все сведения, всё, что стекается в ваш отдел, вы анализируете со своими сотрудниками, а я это делаю отдельно от вас, после встречаемся и обсуждаем. Не сомневаюсь, что результат будет выше. Как говориться, одна голова – хорошо, две лучше.

Кабинет наполнил аромат коньяка. Радюгин поднял бокал. Мы выпили и с этого дня моё участие в делах его отдела, напрямую занимающееся безопасностью страны, стало непосредственным и самым активным. Компьютерные программы, купленные мной, помогали мне даже следить за поверхностью Земли с помощью спутников всех стран, доступ к которым был только у меня.

– Как… ты смог это достать?! – воскликнул с восторгом Радюгин, разглядывая снимки.

– Мы теперь на «ты»? – усмехнулся я.

– Ох, извините…

– Да ничего, даже приятно.

– Так откуда?..

– Вот ещё диск, держи, – сказал я, тоже переходя на «ты». – На диске запись с интересующих нас мест. Прицельные снимки, вплоть до метра.

Радюгин посмотрел на меня.

– А нам не финансируют такого оборудования.

– Ну считай, что я финансирую.

– Тоже на «ты»? – он посмотрел на меня.

– Вообще-то давно пора, после того как мы в том дурацком лагере настоящих мужиков провели несколько дней, нет?

– Согласен. Но… Марк Борисыч, признаю, ты стоишь всего моего отдела.

– Да не… – дурачась, проговорил я.

– Теперь мы накроем их… всех их, всю эту нечисть, ты понимаешь?

– Не спеши, Николай Иваныч, – остановил я его радость. – Это только те тараканы, что выбегают, а гнезда их мы тут не видим. Это, во-первых, а во-вторых, чтобы тараканов победить, надо грязь вычистить.

– Да нешто мы без понятия… но Марк Борисыч… тут же… все точки этих… хрен с ними, с боевиками и террористами, главное, вот – аэропорты, все эти проклятые гнёзда… С этим наблюдением всё упрощается в сотни раз.

– Их гнёзда здесь, в Москве, – сказал я.

Он повернул голову ко мне.

– Скажу больше…

Я кивнул, не стоит продолжать, я и сам знал не хуже.