МилЛЕниум. Повесть о настоящем. Том 1

МилЛЕниум. (Повесть о настоящем.) Книга 1
Татьяна Вячеславовна Иванько

Взросление – это ломка, а если ломка происходит на изломе эпох, много ли остаётся от человека? Любовь, как животворящая сила, как способ спастись, единственное, что сохраняет целостность внутреннего мира героев, оберегая от вторжения и распада их души. Отношения внутри себя, между отцами и детьми, мужчинами и женщинами. Я и я, я и они, напряжённые струны, взрывающие душу между долгом и страстью, между «да» и «нет». Идеальная любовь всегда представлялась счастьем, можно ли сохранить её в безумии наступающего со всех сторон бездушия и холодного расчёта? И что она сделает с героями, вознесёт к вершинам душевной чистоты или раздавит?..

Книга 1

Часть 1

Глава 1. Дети меловых рисунков на асфальте

– Ой, Лёнечка! Вот это да… Пляжи совсем пустые… Надо же, никогда не думала увидеть в августе… Почему, интересно? Как ты думаешь? Может у них тут шторм какой был? – Лёля обернулась ко мне от вагонного окна, мы ехали в Адлер, и сегодня второе августа 1991 года.

Я вышел к ней из купе, где мы после Туапсе остались вдвоём. Действительно, странная картина, за всё моё детство, когда я бывал на море каждый год, я никогда не видел на юге, таких пустынных картин – узкая полоска галечного берега, разделённого волнорезами, вдоль которой мы будем ехать несколько часов, выглядела так, будто сейчас зима или, ну, или глубокая осень…

Единичные курортники, возлежащие на полинялых деревянных лежаках, привлекли не только наше внимание, двое московских молодожёнов тоже обсуждали это, стоя за два окна от нас.

– Может, там холодно? – Лёля посмотрела на меня.

– Ага, а в вагоне дышать нечем, – усмехнулся я.

– Ну… было холодно… – улыбнулась Лёля.

– Не выдумай, Лёль, просто мало отдыхающих в этом году.

Лёля посмотрела на меня:

– С чего? Всё так дорого стало?

Я пожал плечами: откуда мне знать?.. Мы впервые с ней одни и думать сейчас, почему пляжи пустые совсем не хотелось…

На что дана нам МОЛОДОСТЬ?

Бурная река – Молодость!

Нас несёт она всё вперёд,

всё быстрей.

Молодость – пламя!

Молодость – огонь!

Но кому-то не хватит огня.

Молодость – начало, и кто навечно останется здесь?

Кто сожжёт свою молодость?

Сожжёт кого-то она в месть?

Мы юны – нам всё по плечу!

Мы юны и страха в нас нет!

Мы юны и всё навечно!

Мы юны, разве это пройдёт?!

Молодость нас тревожит.

Молодость в нас бурлит!

Молодость – сила!

Молодость – мощь!

Сила ветра и сила воды.

Сила бури и сила огня.

Молодость, конечно, дана навсегда.

Молодость беспечна и в этом она.

Молодость – пламя!

Молодость – огонь!

Кто сгорит в огне,

Кого сожжёт молодость,

Кто всё сожжёт, что встретит,

А кто зачерпнёт её силы и

Понесётся вперёд через время в века!

Мы юны – нам всё по плечу!

Мы юны и нет страха в нас!

Мы юны и так будет всегда!

Мы юны, разве это пройдёт?!..

Неимоверная жара пришла в августе 1991 года в Сочи. Казалось, что «Азорский антициклон», о котором в прогнозах говорили синоптики – это что-то вроде летающего ящера из кошмарных снов и страшных сказок с раскалённым животом и крыльями из струй солнечного непереносимого света, зависшего над нашими головами. Какая-нибудь птица Гуль из сказок «Тысячи и одной ночи…». Почему именно это приходило мне в голову каждый день, когда мы ползли с пляжа по раскалённым бетонным дорожкам, которые, от жара вот-вот расплавятся как тесто и поглотят наши ступни в хлипких сланцах, я не знаю. Может быть потому, что про эту Гуль бабушка читала мне, когда я лежал с ангиной и температурой 39? Ну, почти как теперь в этом Адлере. Только вот Гуль вроде вовсе и не раскалялась… Жара, похоже, совсем расплавила мне мозги…

Но жара и прочее – всё чепуха, по сравнению с тем, что мы с Лёлей были здесь вдвоём. Вдвоём, только вдвоём, наконец-то! Впервые вместе, в первый раз полностью наедине…