Золото. Том 3

– Интересно, видно было с берега? – сказала я, вдруг представив с ясностью и берега, и даже многочисленные лодки, качающиеся на этих медленных словно маслянистых океанских волнах…

– Думаю, видно. Судя по тому, что написано и рассказывают, плавали на маленьких лодках и это было обычное дело.

– Значит и я доплыла бы. Вода была теплее.

Бел засмеялся:

– Так уверена в своих силах?

– А чего же, уверена, – мне приятно похвастаться, хоть в чём-то я точно лучше него.

Белогор оперся на локоть, волосы, плотной волной лежащие по плечам, легонько полощет ветер, они скатываются на ровную травку под нами, короткую, но нежную, как вся зелень здесь, на берегу океана. Когда-то я жила в одном из городов на берегу… когда? Как странно думать об этом…

– Научилась значит, как? – он приопустил веки от солнца, защищая глаза, но они улыбаются и так светят на меня…

Я села, отодвинувшись подальше от края, чуть отрываешься от земли животом тут на высоте, и становится страшно до судорог в икрах, будто сейчас взлетишь, взметнёшься в полёт, но он станет последним…

– Да так… Пришлось однажды плыть… умереть или выжить. Между жизнью и смертью я всегда выбирала жизнь, – сказала я.

Он побледнел немного. А я вдруг подумала, что я не понимаю, где и как вмещается то, что я сказала ему, что я помню, если…

– Смотри! Смотри! – Бел сбил подступившее ко мне воспоминание, показывая вдаль, и я увидела там, поднимающуюся медленно из воды блестящую чёрную спину…

– Что это? – испуганно я прижалась к тёплому и плотному боку Бела.

Он засмеялся тихо, обнимая меня:

– Это чудо-юдо, кит – огромный морской зверь. Он рождает живых детёнышей прямо в воде, вскармливает их молоком. Он почти как мы… только огромный и…

– И он рыба! – засмеялась я, так странно это его сравнение чудища с нами.

– Не совсем рыба, у него, к примеру, нет даже жабр, значит, он дышит, как мы…. – но тоже засмеялся со мной.

– Откуда ты знаешь?

– В книгах наших предков, что жили на тех берегах много описаний этих животных, – улыбнулся Бел. – А я с детства люблю читать.

Из этой огромной спины вдруг вырвался фонтан брызг, я взвизгнула, увидев его, а Бел засмеялся ещё веселее, обнимая меня большой тёплой рукой. А потом потянул и наклонил к себе, поцеловать меня в волосы, в висок, в угол глаза, я засмеялась, чувствуя, что он дышит всё горячее:

– Всю спину ободрали мы уже, погляди…

Он приподнялся поглядеть и охнул, увидев:

– Больно? Что ж молчишь?.. Ничего, сейчас пройдёт…

Он подул на мою кожу, на ссадины и стал целовать мою спину… сразу перестали болеть, зажили должно быть, чтобы мы наставили новых, которые он тоже снова заживит. Как мне приятно быть с ним… мне приятно всё в нём, всё, что он делает, его желание, прикосновения, его горячее дыхание, обжигающее мне кожу, особенно его наслаждение, он кончает с тихим стоном, зажмуривая глаза в размашистых рывках своего сильного тела, они выталкивают меня в Небеса… как хорошо, что нас просватали когда-то, что меня отдали ему в жёны. Как я люблю его…

…Каменистый берег озера, ледяного и чистого… Я вышел из дома, небольшого, с широким и высоким крыльцом. Я оглянулся, так и есть, это Ганеш. Не полностью всё же Онега умерла в тебе, если мы оказались здесь, и всё же ты любила Явана… Как меня? Или больше? Или…Мне стало грустно немного от того, что она всё же помнит ту свою любовь, она разбилась, но не забыта, не похоронена, и осколки больно ранят, должно быть…

Она помахала мне с берега, обёрнутая всё в то же меховое одеяло, прихваченное из моей спальни. Интересно, что это за дом? Это тот, похоже, в котором мы нашли её, когда приехали с Доброгневой… Да, любила его и воспоминания те дороги ей. Спрятала на самом дне души, но они живут… А он считает, что Онеги больше нет, ошибается. Но и пусть…

Я подошёл к ней.

– Пойдёшь со мной? – она кивнула на воду.

– Да ты что… Купаться вздумала?! – ужаснулся я.

– Айда! – засмеялась она, и, подбежав к кромке, бросилась с разбегу в ледяную воду… Что там чудо-юдо, океанский громадный пловец, вот удивительное существо, что плавает ещё лучше, изящнее и быстрее… Она вышла из воды, облепленная распустившимися из-за воды волосами.

– Иди, согрею, – я раскрыл объятия.

– Мне не холодно, как огонь по коже! – Ава захохотала, задыхаясь от весёлого возбуждения после ледяной воды. – Ты не пробовал ни разу? Никто не решается никогда… все боятся…

– Иди ко мне, – повторил я.

Она всё смеётся, глядя на меня, отжимая волосы:

– Бел, я не могу больше совокупляться…

– Я могу.

– Да я вижу! – прыснула она, – неутомимый… Великий Белогор. Всегда такой?.. Поймай меня тогда… Поймаешь – возьмёшь!

Я бросился за ней без предупреждения, а она, взвизгнув, отскочила и побежала со смехом весёлым и счастливым, как когда-то, когда она была совсем маленькой и мы играли в салки, я бегал так же за ней, а поймав, целовал в щёчки…

И снова мы лежим рядом на меховом одеяле, она повернулась ко мне, солнце ещё высоко и греет кожу, золотит её.

– Бел, милый, давай поговорим? – Авилла смотрит очень ясным взглядом. – Не морочь меня больше, это… как-то нечестно.

– Не морочить? – я посмотрел на неё, внутренне сжимаясь. – О чём ты?

– Это ты наводишь морок?.. – больше не улыбается и не смеётся. И оба глаза потемнели. Мне стало не по себе, она… поняла всё, больше не обманешь…

– Нет, Ава, не я… Я не знаю, что это… – честно сказал я.

– Мы сейчас в Лабиринте и всё… это не сон, конечно, потому что тебя и себя я чувствую по-настоящему, куда реальнее, чем этот дурацкий дом, который вовсе не на берегу озера стоит… – она повернулась на спину. – Всё взаправду и всё не так. Что это?.. Переход между миров или… ты знаешь, что это такое? Что происходит? Может, мы умерли? – она повернула голову ко мне снова.

– Тогда не было бы тел, – сказал я, протянул руку и легонько сжал её грудь ладонью. Если она поняла, не оттолкнёт ли меня теперь?..

– Где мы, Бел?

Вот началось: она взяла мою ладонь в свои, снимая со своей груди.

– Ты такой умный, ты понимаешь?

Я сел, обхватил колени, сцепив руки:

– Нет, Ава. Он так и сказал, что мы всё равно не поймём, что происходит… – честно признался я.