В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 3. Том 2

Поднялся и ушёл куда-то за угол, пока я съел его сникерс, запивая вкуснейшим чаем, мне принесли и котлету, я проглотил её в два укуса, спросил Костю, ел ли Игорёк, Костя кивнул рассмеявшись.

– Ел-ел, не беспокойтесь, он, за вас переживая, три миски каши умял. А потом уснул, свалился.

Вернувшись, Лётчик снова сел рядом и протянул мне конверт фотографий, которые сейчас делают в каждом фотосалоне Kodak. Я посмотрел на него и отдал кружку, чтобы достать фотографии из конверта. А на них… Боже мой… вот она, Танюшка, моя маленькая сестра в белом платье с маленьким воротничком и пуговками, и с короткими волосами, на них посверкивающий ободок, я никогда не видел её с такими короткими волосами. На другой фотографии они вместе с Лётчиком, у Тани букет… без сомнения это свадебные фото.

– Да, Платон, я теперь твой зять.

Нет, я точно попал на какую-то другую планету, или в параллельную реальность. Или я точно помер, тут и Таня, ну и Лётчик с нами, где ему быть…

– Платон, да ты чё, опять сомлел, очнись! – Лётчик толкнул меня в плечо. – На тебя так действует сообщение о нашей с Таней свадьбе, что ли?

– Б… – я опустил голову, упирая локти в колени. – Ну ты дурак, Лётчик… ты…

Он не понимает, он даже представить не может, что с ним будет, если Марк, как и Таня, окажется жив… то Лётчику конец. Сам говорил, что Марк собственноручно убил Книжника, сам Марк признал, что застрелил Никитского, что он сделает с Лётчиком, который посмел жениться на Тане?..

– Да ладно тебе, – отмахнулся Лётчик, пряча фотографии в конверт. – Что он, Гудини тебе, или то была ночь метаморфоз? И Таня, и он, оба взорваны, и оба живы. Тебе не кажется, что это чересчур? Как-то много ляпов допустили киллеры, тебе не кажется?

– Не знаю, Валер…

– Поздравить меня не хочешь? – смущённо пробормотал он.

Я почувствовал угрызения совести, он, действительно, счастлив и горд, а я пытаюсь испортить ему радость.

– Поздравляю, придурок, – усмехнулся я, и толкнул его плечом. – Получил, наконец.

Лётчик засмеялся, кивая.

– Я тебе добавлю кое-что, – сказал Лётчик, щурясь на солнце, постучал конвертом по коленкам. – Ты скоро станешь дядюшкой.

И он хочет мне сказать, что это всё на Земле происходит и в нашей реальности?

Но в этот момент вдруг мы услышали свист. Мы оба уже знали, что он означает: на нас летел снаряд, санбат обстреляли из миномёта…

Глава 3. Зло в фундамент

Я привёз из магазина стирального порошка и другую бытовую химию по списку, составленному Жанной, сгрузил пакеты в сенях и кладовке, застал Жанну и девочек за домом, где они пололи грядку с горохом, Верочка уже приступила к морковке, опережая остальных. Девчонки подбежали ко мне, обняли поперёк талии.

Я обнял их, ласково потрепал по головкам, беленькой Вериной и чёрненькой Надиной. Жанна выпрямилась тоже.

– Дров наколи, – сказала она вместо приветствия, но я был рад, что она не ведёт со мной разговоров.

Я отправился к сараям, наколол дров, потом зашёл в дом, попрощаться с детьми, все сидели за столом, ужинали.

– Садись, Ваня, – сказал Матвей Федулович, как-то остро глядя на меня. – Садись, поешь с нами.

– Спасибо, я поеду.

– Садись, расскажи, что там в городе.

– Да что в городе… ничего нового, – сказал я. – Ну счастливо, до завтра.

– Пока, пап!

И я отправился на заимку, в багажнике были продукты, консервы, сливочное масло, мясо и молоко, а также фрукты, овощи и хлеб. Молока я взял от своих коров, я знал, как оно хорошо. От тайника в лесу я пошёл к дому, ускоряя шаги, тревога нарастала с каждым шагом, а вдруг с Таней что-нибудь случилось, пока меня не было, я отсутствовал почти целый день, а потом мне стало страшно, оттого, что её вообще там нет, что мне померещилось всё, что было этим утром. Так что, подходя к дому, я почти бежал.

Но я напрасно тревожился: Таня была на месте. Более того, она, сверкая босыми ногами, вышла на крыльцо, смешно пятясь, потому что мыла пол. Я остановился, глядя, как она полощет тряпку, нагнувшись, и снова сверкая белыми ногами. Полюбовавшись работой, Таня отжала и повесила тряпку на крыльцо, так всегда делала моя бабушка…

– Танюша, – проговорил я, подходя к дому.

Она обернулась, и я снова подумал, вот как она может, вот такая, изумительная, словно драгоценность из Алмазного фонда, просто мыть пол в этом нашем лесном доме?

– Так и не отдыхала? – улыбнулся я.

– Ну… я так, немножко прибралась, – и Таня улыбнулась.

– Очень грязно было?

– Да нет, всё нормально, просто мужское логово, даже постельного белья нет… Что там, в городе? – она улыбнулась, вытирая лоб согнутой рукой.

– Не знаю, ничего как будто не происходит. Во всяком случае, в магазине никто ничего не говорит, а у нас там как Агора в древних Афинах.

– Поедим? Я проголодалась.

– Я мяса привёз и овощей.

– Отлично, давай пожарим! На мангале этом вашем, – обрадовалась Таня.

Уже через час мы сидели за домом под навесом и ели душистое, ещё дымящееся мясо, не шашлык, а так вроде барбекю.

– На свежем воздухе всё вкусней, – сказала Таня, улыбаясь.

– Да, люди слишком много времени проводят в домах.

В этот момент глухо загремело в небе где-то за деревьями.

– Похоже, гроза приближается. Сегодня парит весь день, – Таня посмотрела на небо…

…Я выбрался из-под громоздкого стеллажа, сбрасывая с себя книжные тома и чувствуя полнейшим дураком, да что дураком, последним лохом. Это же надо, я Карелию под себя взял, всех конкурентов, не последних людей, пули в бок словил, а здесь, девчонка, странная брюхатая девчонка, крутит мне извилины и прочие места, да так, что я думать больше ни о чём не могу.

Оборачиваясь, я увидел, что Шлемофон откапывает Гоги из-под книг, Гоги мы звали так, потому что он когда-то ещё в школе сказал, что хочет быть грузином, как Мимино. Я потряс головой, и посмотрел на Шлемофона.

– Ну что там Гоги?

– Да приложило в висок. Кто это был? – Шлемофон посмотрел на меня.

Я подошёл ближе, Гоги, наконец, открыл глаза и сел, ошалело озираясь, на виске блестела свежей кровью ссадина углом.

– Что это было? Что… что это вообще, Макс? Кто это… приложил нас?