Когда течет крем

– Мне кажется, дьявол имеет крупные размеры и щаман с ним не справится! Вот церковь, куда как более крупная организация и…

Тут Митя перебил меня:

– В этом «и» всё дело! Что такое организация? Это прежде всего бюрократия. У неё нет мистической силы. Одно угнетение всякой мысли и всякой воли.

– Помните, как в сказке? – спросила нас Ева. – Кот в сапогах попросил мага-людоеда превратиться в мышку и проглотил её. Шаман не бессилен.

– Мы ничего не знаем о природе дьявола, – глубокомысленно заметил Митя, словно не сомневался в его существовании. В буддизме дьявол – это наши желания, исполнение которых его разрушает. А возьмите желание жить, которое выше нас? Мы дышим, значит, хотим жить. Как отказаться от дыхания? Шаман же называет дьяволом разрушение природы, в том числе и человеческой. Шаманисты поклоняются природе и служат людям, не заглядывая в философию слишком далеко. Практика – вот смысл их жизни. А в храмах поют «Всякое дыхание да славит Господа», и дьявол здесь, скорее, всего лишь хозяин геенны…

– Шаман – смелый человек! – воскликнула я. – Что же довело его, лично его, до такой решимости?

– Можно предполагать. Ещё у него есть время. Пока он идёт, несут на его родине службу другие шаманы. А у меня есть оно, что ли? Вот мы ведём проект с Алексеем Кудесовым по его рыборазводному заводу, а он как уехал в Ква за разрешением, ни слуху, ни духу. А времени сколько было потрачено, и денег тоже, которых под самый обрез. Ква издевается над нами. Не дьявол, что ли?

Мы вышли из машины и направились к монастырским воротам. Сквозь монастырь был проход к берегу Ламы.

Всюду в монастыре велись восстановительные строительные работы, что заставило нас вспомнить однажды поставленного ими руководить несчастного нашего дядюшку, искушенного этим самым дьяволом и ныне почившего. А так бы он вышел навстречу нам, сверкая большим позлащённым крестом поверх рясы, широкий, великодушный, торжествующий, и повёл бы в монастырскую трапезную чревоугодничать. Все-таки, мы порядком проголодались. Я лично завтракала в семь утра, а было уже четыре вечера.

* * *

Алексею Кудесову снилось утро. В сосновом лесу прыгали и баловались его маленькие сыновья, рыча по-медвежьи и опускаясь на четвереньки в шуточной борьбе друг с другом. Сыновей у Алексея было двое – старший Алексей, названный так в честь последнего туранского царя Алексея Алексеевича, и младший Владимир, нежный и хрупкий, совсем малыш. Дети снятся к диву, так говорила Алексею когда-то бабушка-староверка. Туранцы все в недавнем прошлом были староверами.

– Мы в Славле! – тормошила Алексея Нина, сказавшая проводнику Кириллу, что сама разбудит соседа по купе.

Проводник подошёл слишком рано, чтобы успеть предупредить пассажиров о прибытии в Славль, открыть двери вагона и опустить ступени к перрону. На железной дороге были сокращены штаты, или оптимизированы, как принято говорить теперь при изгнании людей с работы. На два вагона было теперь два проводника, которые спали по очереди. А раньше по два проводника приходилось на один вагон – один из них работал, а второй отдыхал после смены. Так что, Кириллу надо было поспевать, чтобы не лишиться премии при крошечной теперь зарплате.

Убедившись, что Алексей открыл глаза, Нина попрощалась с ним и быстро ушла, вернув его той действительности, что была известна им двоим и ещё немногим.

Алексей вышел в тамбур и по несколько нервному взгляду стоявшего на перроне проводника понял, что тот получил насчёт него какие-то указания. В форме, состоявшей из серый брюк, серого жилета и белой рубашки с короткими рукавами, Кирилл стоял, вытянув руки по швам, что означало близкое присутствие какого-то начальства. Проводники в этот поезд набираются из сверхнищей Иты, и очень дорожат работой. Кирилл был блондин с большими серыми глазами, высокий и худощавый. В Ите много блондинов, потомков некогда сосланных в Туран по политической неблагонадёжности квачан. Блондинов там даже больше, чем где-либо, исключая, разве что, Алтику.

– Алексей Иванович! – воскликнул Кирилл, увидев, наконец, спускавшегося по ступеням вагона Алексея, – Подойдите, пожалуйста, к Сергею Сергеевичу и его товарищам!

Он глазами показал в сторону начальника поезда № 69 и принялся проверять билеты у подошедших к нему пассажиров. Алексей обратил внимание, что людей на перроне немного, хотя по-хорошему нужно было бы начать тотальную эвакуацию на восток.

Сергей Сергеевич сам устремился ему навстречу.

– Алексей Иванович, отдохнули? – спросил он участливо и подвёл туранца к начальнику вокзала Славля-пассажирского Вадиму Олеговичу, стоявшему с порученцем в железнодорожном мундире.

– На этом позвольте покинуть вас? – спросил Сергей Сергеевич, ко всем вместе обращаясь.

– Будьте со мной на связи! – кивком ответил ему начальник вокзала.

– И Вы тоже будьте на связи, – строго ответил ему начальник поезда, нарушая субординацию. Они обменялись рукопожатиями. Сергей Сергеевич поспешил к составу, до отправления которого было объявлено пять минут, а Алексей, всем пожав руки, в сопровождении Вадима Олеговича и его порученца направился в здание вокзала.

– Мы побеседуем в ресторане, – обратился Вадим Олегович к Алексею. – Хочется обойтись без невидимых прослушивателей моего кабинета. Мух, – он улыбнулся, – Я распорядился закрыть ресторан на это время. Благо, или не благо, посетителей в нём нет.

– В прежние времена яблоку негде было упасть в ресторанах. – заметил Алексей. – Правда, их было меньше.

Порученец оставил их у дверей ресторана и ушёл по лестнице вверх, а к ним присоединился еще один человек, представившийся Алексею начальником дистанции пути Александром Игоревичем и «мужем Нины Евгеньевны, которая ехала с Вами вместе».

– Приятно познакомиться, – посмотрел ему в глаза Алексей, глаза были цвета осиновой коры, симпатичные. – Нина Евгеньевна не говорила мне о вашем статусе. Она выражала сомнение, поверите ли вы в правдоподобность увиденного нами в Ква. Но, судя по всему, всё это правда, иначе меня бы встретили здесь не вы, а психобригада.

Оба начальника изучающе взглянули на него. Алексею показалось, что их лица были бледны. Он же после своего кратковременного сна был свеж и бодр.

Ресторан «Славский» был невелик, интерьер его был в духе славской старины, отделан пропильной резьбой по дереву, тонкой и изящной. Алексей взглянул на богато сервированный стол и почувствовал, как проголодался. Позавтракал он в Ква в семь утра, а было уже пять вечера.

– Давайте, сначала перекусим, – предложил Вадим Олегович. – Сейчас подъедут начальники аэропорта и автовокзала. Мне представляется, что нашей темой должна стать подготовка к эвакуации жителей города.

Официантка принесла на подносе три борща.

– Как кстати, – сказал Алексей. – Я не обедал сегодня.

Александр Игоревич обратился к официантке:

– Ольга Витальевна, пожалуйста, пачку сигарет «Хилтон». Я давно бросил, но, увы, захотелось закурить, – пояснил он Алексею, когда официантка ушла.

– А вот, – сказал Алексей твёрдо, – я не стал говорить это при Ольге Витальевне, но вы не закуривайте. Я не курю. Делайте, как я, раз уж именно такой, как я, уцелел.

– Хорошо, – легко согласился начальник дистанции пути. – Тогда расскажите побольше о себе.

– Я бы сказал, что нас, подобных друг другу, двое. Нину Евгеньевну, вероятно, вы изучили.

– Ну да. – согласился Александр Игоревич. – Она очень надёжный человек, и не курит, это точно. Она подойдёт к нам чуть попозже. И всё же?

– Побольше я и не смогу рассказать. Я не писатель. Я предприниматель и приехал в Ква, чтобы получить разрешение на устройство экологического рыборазводного завода. Мы провели массу предварительной работы, затратили средства. И сейчас я ни с чем. Я проходил по кабинетам Ква неделю-другую и мало приблизился к цели поездки.

– Мы можем выполнить ваш проект, привлекая организационные и финансовые возможности железной дороги. Во всяком случае, некую убедительную бумагу для вас мы можем создать. – сказал Александр Игоревич.

– Мне кажется, – продолжил Алексей, – что сначала надо заснять субстанцию, крем, как мы его назвали с Ниной Евгеньевной. Я сам не поверил своим глазам. Увиденное не укладывается в голове. Сначала я думал, что на вокзале Славля я возьму билет до дома, но теперь мне кажется, что прежде я должен принять участие в некоторых мероприятиях. Утром, как только рассветёт, вы дадите мне машину, и я постараюсь максимально приблизиться к крему и заснять его. Это покажет местное телевидение и оповестит жителей о плановой эвакуации. А план надо иметь уже сегодня.

Алексей не заметил, что подошла Нина, он сидел спиной к входу.

– Я поеду тоже на съёмки крема. – сказала она. – За рулём моего «Порше». Вдвоём лучше. А машина сопровождения будет следовать на приличной дистанции. Дадите кого-нибудь из желдорохраны.

Александр Игоревич согласился с этим замыслом:

– Сопровождать буду я.

– Александр Игоревич, вы здесь нужнее, – возразила Нина. В ваших руках все нити управления дистанцией, что особо ценно ввиду утраты управления центрального.

– Я согласен. Если вам понадобится серьёзная поддержка, я её лучше всего организую, не выходя из своего кабинета. Ситуация чрезвычайная, надо действовать чётко и стремительно. Между нами, губернатор и его свита три дня назад уехали в Ква по вопросу лимитов и потерялись. А мэр на отдыхе в Ицце и связи с ним тоже нет.

– И более, того, – заметил Вадим Олегович. – Ни одно из известных нам средств борьбы пока не подходит. В Лодске железнодорожники привязали одного своего коллегу к тросу и дали ему зажигательную ракету и фотоаппарат. Он приблизился к крему на пятьсот метров, заулыбался и бросил ракетницу. Ребята утащили тросом коллегу и решили запустить ракету с полутора километров. При соприкосновении с кремом она зашипела и исчезла. А ребята с улыбкой радости пошли к крему. Был задуман третий и четвёртый эшелоны, четвёртый справился с задачей – вытянул на тросах всех впереди стоящих. Заснять что-либо в панике им не удалось. При приближении к Лодску крем выпустил шланг, или щупальцу, и выпил им всю реку Лодь. Жители не спаслись, кроме тех, что были на железной дороге. Они сообщили мне, что не решились информировать население, чтобы их не забрала полиция за распространение панических слухов. Сейчас крем одолел Лодск полностью и движется по полям и болотам по направлению к Глузово. Начальник станции Глузово предупреждён мною. Но, кроме того, чтобы он действовал по собственному усмотрению, я ничего не смог ему посоветовать.

– И всё же, Алексей Иванович, каковы ваши личные качества, что вы спаслись? Вы и Нина, – Вернулся к задававшемуся ранее вопросу Александр Игоревич. – Отпуская вас навстречу крему, я думаю: а точно ли вы вернётесь? Будете в безопасности?

Он внимательно посмотрел на Алексея, изучая его. Алексей же спокойно поглощал второе блюдо, форель с картофелем и оливками. Положив вилку и нож, и сверкнув своими особенными серыми глазами, пронзительными и яркими, Алексей спокойно сказал:

– Я бог. Не беспокойтесь. Я нейтрален ко всему происходящему.