– Прибарахляются, – пожал плечами Эркин.
– Да, – кивнул Андрей. – Обычное дело. Тебе блокнот вернули?
Фредди хлопнул себя по карману куртки.
– Здесь. Ладно, пошли.
– Пошли, – согласился Эркин.
Они уже шли к посёлку, когда Андрей вдруг сказал.
– И всё-таки несправедливо это!
– Чего? – не понял Фредди.
– Ну, за два дня вычет. Ну, вчера, согласен, виноваты, ушли. А сегодня? Мы сами, что ли, под арест побежали?
Фредди тяжело посмотрел на него, но неожиданно резко вмешался Эркин.
– Заткнись! Обошлось этим, и радуйся. И не вякай об этом. Хватит.
Андрей обиженно отвернулся. Эркин бросил короткую фразу на камерном шёпоте и резко ушёл вперёд. И уже Андрей догнал его и пошёл рядом, что-то шепча. Фредди усмехнулся: Эркин тихий-тихий, а сказать, видно, умеет.
Когда пришли под навес, Эркин сразу полез в свой мешок, вытащил конверт с деньгами и документами, отдал его Фредди и только потом поздоровался с сидящим на лежанке Фредди Джонатаном.
– Добрый день, сэр. Спасибо за воду, сэр.
– Пейте на здоровье, – весело ответил Джонатан.
– Бычков завтра будете смотреть, сэр? А то темнеет уже.
Андрей возился у решётки, что-то бурча себе под нос.
Фредди сел на лежанку рядом с Джонатаном. Закурил.
Посёлок уже жил обычной вечерней жизнью. Очередной сумасшедший день закончился.
Сашка Бешеный – Александр Кириллович Гольцев – сел за стол последним, лично убедившись, что всё сделано не только как положено, но и как надо.
– Ну, вот и всё. Свалили.
– Свалим, когда их на место доставим, – усмехнулся Гольцев. – Но поработали неплохо, а где-то и хорошо. Если бы ещё Ротбуса не упустили…
– Сашка, днём недосуг было, но сейчас-то… Ты сказал, что восстановил картину.
– В принципе, да. Но… – Гольцев обвёл застолье возбуждённо блестящими глазами, – но сплошные нестыковки.
– Кстати, первый случай, когда труп остался на месте. Обычно нам его приносили. А там попробуй что-нибудь восстановить.
– Во, и этот нюанс туда же. Многоточий… больше, чем букв. Начнём с личности этого Ротбуса. Что ему здесь понадобилось?
– А что нам известно о нём? – Гольцев оторвался от тарелки. – Кроме его послужного списка? Кого он здесь искал?
– Трейси? – предположил кто-то.
– Я тебя умоляю, – сразу возразили ему. – Из-за карточного долга лезть в мышеловку… Не дурак же он.
– Не дурак, – согласился Гольцев.
– И сто семьдесят тысяч многовато для карточного долга, – согласился графолог.
– Долг, но не карточный?
– Похоже на то, – кивнул Гольцев. – Трейси испугался, и испугался всерьёз, если без звука помчался за деньгами, – и углубился в еду, слушая остальных.
– И от страха заказал убийство?
– Кому? И зачем тогда эти деньги? Он условился на сегодняшний вечер.
– С его слов.
– И мы должны были приехать завтра.
– Да, собирался успеть.
– И в записке, помните? Я успел.
– Трейси как исполнитель отпадает.
– И как организатор тоже. Он бы знал об убийстве, если б заказал его.
– Да, он не знал.
– Реакция искренняя.
– Стоп, – Гольцев отодвинул тарелку. – Кто и как не проблема. Вернее, проблема, но вполне решаемая. Здесь проблема в цели. Не причина, а цель. Грабёж? Вспомните, что нашли на нём. Камушки и золото. Кстати, характерное золото.
– Да, коронки.
– Всё нетронуто. Грабёж отпадает. Затыкали рот? Возможно. Как раз перед нашим приездом.
– Мы приехали на сутки раньше.
– Возможно, хотели выиграть время. Но тогда убирают труп. А его оставили на виду.
– В Малиновом Тупике? На минах?!
– Всё равно на виду, – мотнул головой Гольцев. – Поймите, ведь сделано так, что идентифицировать труп беспроблемно. Дальше. Один из должников решил избавиться от долга, убрав кредитора. Логично до очевидности. Но опять же. Почему не сделано ни малейшей попытки спрятать труп или хотя бы затруднить опознание?