Никому тебя не отдам

– И его отпустили? – удивилась Мила. Она всегда считала, что такие организации не отпускают людей, на них работающих.

– Он наемник. Это подразумевает, что он может уйти, когда сочтет нужным не работать больше на кого-то. Да и к тому же, попытайся мы его убрать, ничего не вышло бы. Он же Василиск, как никак.

Мила засмеялась:

– Ты так говоришь, будто это все объясняет. Мне то, что он Василиск, ничего не говорит.

– Ну скажем так, что он очень хороший убийца и его никто не сможет убить, – с улыбкой ответил Глеб.

– А Захар? Его ты откуда знаешь? – Мила вспомнила еще об одном кусочке жизни Маршала, упавшем на ее голову.

– Он был одним из тех, кто работал на Игоря, намереваясь добиться расположения вплоть до преемника. И тут появляюсь я. Мальчишка, который на десять лет младше него. Появляюсь из ниоткуда и становлюсь преемником. Мало к такому человеку любви будешь испытывать, правда? Вот его и носит. В прошлом году он послал за мной каких-то мудаков, но вместо того, чтобы угробить меня, они угробили мой байк, – на лице Глеба скользнула злость. – Это был такой классный байк, а они, как нелюди, взрывчатку в него. Ну как так можно было? Не могли что ли по-нормальному, как все люди?

Мила не сдержала смеха. Глеб был слишком забавным, так возмущенно отзываясь об уничтоженном байке. Он сразу стал похож на обычного семнадцатилетнего мальчишку, чью драгоценность в виде железного друга сломали.

Маршал перестал сыпать негодования и взглянул на смеющуюся девушку. Ее улыбка очаровывала.

– С тех пор мы на ножах. Он вечно ищет, как бы вставить мне палки в колеса, и если сначала я со всеми его ловушками справлялся сам, то потом уже просто попросил нескольких человек заняться этим. И если честно, по-моему, жизнь крайне настойчиво намекает, что мне пора бы с ним окончательно разобраться. Если уж Минаева оказалась сестрой Златова…

– Кстати о ней, – перебила Мила. – Что ты с ней сделал? Что ты мог такого сделать, что Захар начал охоту на меня?

Маршал замялся, прекрасно понимая, что Мила будет не в восторге от того, что он ей скажет. И сейчас он искал правдоподобную ложь.

– Наказал, – уклончиво ответил он.

– Как? – настаивала девушка, хмурясь.

– Мила, тебе этого знать не нужно.

– Глеб, – упрямо произнесла Мила.

– Какая разница?

– Глеб!

– Жестоко, но справедливо.

– Конкретно!

– Мила, это тебя не касается! – парень повысил голос, ставший на мгновение стальным.

Девушка пораженно смотрела на него неморгающим взглядом.

– Значит, что-то очень плохое, раз ты не говоришь, – спокойно, даже как-то безжизненно произнесла она.

Маршал молчал, хмуро глядя в пол.

Мила отпустила ладонь Глеба, давая понять, что больше не хочет его касаться. Почему-то парня как ножом по сердцу резануло. Только головой он понимал, что это вполне закономерно. Глеб послушно убрал ладонь.

– Егор говорил, что ты жестокий человек, но справедливый. Я могу предположить, что именно ты сделал с Юлей, но… Но мне тошно от этого. Конечно, не думаю, что ты стал бы отрубать ей руки за попытку тронуть то, что ты считаешь своим, а меня ты считаешь своею, но другая моя догадка радует еще меньше, – заговорила Мила. Сейчас она бы предпочла быть наивной дурочкой, чтобы просто радоваться присутствию любимого человека, а не догадываться о том, что он мог сделать с ее обидчицей.

– Просто не думай об этом, – в конце концов, ответил Глеб и поднялся на ноги, сделав пару шагов по направлению к двери на балкон. Из комнаты он уйти не мог, но выйти на улицу никто не мешал. Находиться здесь сейчас было опасно, они могли наговорить друг другу того, чего говорить не стоит. – То, что сделал я, это то, кем я являюсь. Мщу и наказываю. Я не добрый человек, который поймет и простит любой проступок. Егор был прав, я жестокий, когда кто-то трогает мое. И я не стану другим. Тебе придется принять меня таким, иначе…

За спиной Маршала раздался тихий всхлип. Парень осекся, не договорив, и обернулся. На душе стало до одури противно. Захотелось от души съездить себе по физиономии. По его вине его милая девочка плачет.

Мила сидела на кровати, поджав под себя ноги и прикрыв рот ладонью, и роняла на щеки крупные капли слез, превращавшиеся в настоящие ручьи. Она не сводила по-детски напуганного и обиженного одновременно взгляда с Маршала и крепко сжимала одеяло второй рукой, словно пытаясь заглушить дрожь во всем теле.

– Ты… – выдавила она рваным шепотом. – Не бросай меня… Я же… Я…

Мила так и не смогла договорить, не выдержав душащих слез. Она заплакала в голос, отчаянно опустив голову спрятав лицо в ладонях. Было горько и обидно, будто Глеб уже ушел от нее. Стало больно… Так больно, когда он поднялся и отошел к балкону. Миле показалось, что он сейчас исчезнет. Навсегда исчезнет, если она его не остановит. Навсегда исчезнет, если она не будет той, кто должен все понять.

– Прости, – шепот на ухо и крепкие теплые объятия, прижимающие к груди, где дико колотится сердце. – Прости меня.

– Глеб, – всхлипнула Мила, вцепившись в футболку парня, словно утопающий за спасательный круг. – Не бросай меня. Я же… не смогу…

– Глупая, – парень наклонился к девушке, нежно целуя ее лицо. – Я никогда тебя не брошу.

– Правда? – Мила послушно подняла голову, позволяя Маршалу сцеловывать свои слезы.

– Правда. Я же люблю тебя, – ответил Глеб, накрывая ее рот своим.

Мила оплела руками шею парня и разомкнула губы для глубокого поцелуя, которым Маршал решил укрепить свои слова.

Одно резкое движение и девушка оказалась на его коленях, упираясь своими коленками в постель. Грудью она прижималась к его груди, а он так крепко держал ее, что казалось крепче уже некуда. Поцелуй оказался таким страстным, что вскоре у обоих закружилась голова от собственных чувств, испытываемых в этот момент. Языки исполняли свой дикий живой танец так, то словно боролись друг с другом, то будто желали сплестись в нечто единое. Пальцы Милы зарылись в волосы Глеба, а его руки не находили покоя на ее спине.

В голове стало пусто, остались только их горящие ощущения от прикосновений друг к другу. Дыхание все глубже, а взгляд все сильнее затягивается томной поволокой. Мила нетерпеливо царапнула плечи Маршала, на что парень легонько прикусил ее нижнюю губку, тут же со сладкой улыбкой зализав место укуса. Руки скользнули ниже, со спины на бедра, крепко сжав, на что девушка отозвалась тихим стоном.

Глеб откинулся на одеяло, увлекая за собой Милу, и тут же повернулся, меняясь местами с девушкой. Нависая над нею, упираясь локтями в кровать, чтобы не раздавить свою драгоценность, парень чувствовал все нарастающее возбуждение. Взглянув на Милу, он увидел выражение полного доверия и бесконечной любви к нему. В мягком взгляде, в приоткрытых губах, сквозь которые вырывается горячее дыхание, в густом румянце, появившемся то ли от внезапной жары, то ли от того же возбуждения…

Девушка мягко потянула его к себе, снова касаясь его губ своими. Он был послушным, сливаясь с ней в глубоком поцелуе, накрывая ее тело своим, прижимаясь возбужденной плотью к ней…

«…А тронешь ее хоть пальцем, я тебе пипиську оторву…»

Глеб едва не взвыл, когда эти слова неожиданно всплыли в памяти, а за ними появился яркий образ Ники.

– Глеб? – растеряно произнесла Мила, не понимая, почему Маршал внезапно замер.

Глеб поднял взгляд на девушку и… засмеялся, окончательно сбив с толку Кредову.

– Прости, – выдавил Маршал, уткнувшись лбом в плечо Милы и по-прежнему сотрясаясь от смеха.

– За что? – девушка совершенно ничего не понимала. – Ты чего?

– У тебя очень заботливая подруга, – ответил Маршал и, легонько коснувшись поцелуйчиком губ Милы, поднялся.

– То есть? – Кредова, растеряно хлопая ресницами, села на кровати.

– Не важно, – качнул головой Глеб и бросил взгляд на часы на прикроватном столике. Те показывали час ночи. – Ложись спать, поздно уже. Я пока проветрюсь.