Река голубого пламени

– Это не шутка, синьорина, – отозвался удивленный мальчик. – Так вас все называют.

Женщина улыбнулась. Вскоре, после нескольких поворотов коридора, она открыла дверь и пригласила их в свои личные апартаменты. Помещение было на удивление большим и комфортабельным, стены драпированы гобеленами, высокий потолок искусно расписан религиозными сюжетами, вышитые покрывала почти полностью скрывали низкие кушетки. На нескольких столиках стояли вазы с розами, только-только начинающими увядать и осыпать столики лепестками. Масляные лампы наполняли комнату мягким желтым светом. Она произвела на Пола впечатление удивительно роскошного и несомненно женского уединенного пристанища.

Вероятно, что-то из реакции Пола отразилось на его лице. Любовница кардинала Зена пристально взглянула на него, вышла в соседнюю комнату и вскоре вернулась с вином, кувшином воды и тремя бокалами. Мантию с капюшоном она сняла, оставшись в простом, до пола, платье из темно-зеленого бархата.

– Я могу вас как-нибудь называть, синьорина? – спросил Пол.

– Да, пожалуй, постоянное упоминание покойного кардинала может стать утомительным, не так ли? Сойдет «Элеанора».

Она налила всем вина, сдержав обещание и сильно разбавив вино для мальчика.

– Расскажи мне свои новости, Цыганенок, – попросила она, закончив, а Полу пояснила: – Из всех моих юных друзей он самый внимательный наблюдатель. Я знакома с ним недолго, но уже полагаюсь на него как на лучшего сборщика слухов.

Хотя мальчик попытался исполнить ее просьбу, но уже после нескольких рассказов о дуэлях и неожиданных помолвках, а также слухов о деятельности двух-трех сенаторов Элеанора подняла руку, призывая его замолчать.

– Сегодня тебя что-то отвлекает. Расскажи, что произошло, мальчик.

– Он… он знает меня. – Гэлли указал на Пола. – Но я его не помню. Ну, не совсем помню. И еще он говорит о разных местах, которых я тоже не помню.

Она взглянула на Пола внимательно своими ясными глазами:

– Ага. И кто же вы тогда? Почему вы решили, что знаете его?

– Я познакомился с ним в другом месте. Не в Венеции. Но с его памятью что-то не в порядке. – Под взглядом женщины Полу стало неуютно. – Я не желаю ему вреда. Мы с ним были друзьями.

– Цыганенок, – попросила она, не сводя глаз с Пола, – сходи в кладовую и принеси еще бутылку вина. Мне нужна бутылка, помеченная буквой S, что похожа на змею. – Дама изобразила букву пальцем в воздухе.

Когда мальчик вышел, Элеанора вздохнула и уселась на диван.

– Вы ведь гражданин, не так ли?

Пол не был уверен, в каком смысле она употребила это слово:

– Возможно.

– Пожалуйста. – Она подняла руку. – Не надо глупостей. Вы реальная личность. Гость в симуляции.

– Не уверен, что гость, – медленно проговорил он. – Но и не набор программных кодов, если вы это имели в виду.

– И я – нет. – Она холодно и быстро улыбнулась. – Да и мальчик тоже, если на то пошло. Но кто он еще, я не уверена. Расскажите, почему вы следили за ним. Только быстро: не хочу, чтобы он это услышал. И хотя бутылка, которую я попросила его принести, лежит в самом низу, мальчуган не станет искать ее вечно.

Пол прикинул риск. Ему хотелось бы больше знать о так называемой любовнице кардинала, но сейчас он находился не в той ситуации, чтобы торговаться. Она могла быть членом организации, которую Нанди назвал «Братством Грааля», даже самим Жонглером в другом обличье, но Пол позволил привести себя сюда, а этого уже не изменишь. Если она хозяйка этой симуляции, то сможет сделать с ним все, что пожелает, независимо оттого, откроется он ей или нет. В сущности, как ни крути, все сводится к ставке, которую нужно, рискнув, сделать. «Но я больше не дрейфую», – напомнил он себе.

– Что ж, хорошо. Отдаю себя в ваши руки.

Он повторил для нее то, что рассказывал Нанди Парадивашу, но только в еще более сокращенном варианте. Один раз его рассказ прервал покрытый пылью Гэлли, пожелавший услышать от Элеаноры подтверждение, что в кладовой действительно есть бутылка, помеченная буквой S, и что ее не устроит другая, ничуть не хуже, но только помеченная синими точками или желтыми крестиками. Когда мальчик, ворча, пошагал обратно в кладовую, Пол рассказал о встрече с Нанди. Он не назвал его имя, но поведал Элеаноре все, что тот рассказал о Граале и Круге.

– …Если бы я думал, что мальчику не угрожает опасность, то оставил бы его в покое, – закончил рассказ Пол. – Я не хотел усугублять его и без того нелегкую жизнь. Но на меня, похоже, охотятся (поверьте, я понятия не имею почему), и я подумал, что если эти люди найдут не меня, а его, то они… они…

– Станут пытать его, пока он им все не расскажет. – Элеанора с отвращением скривила губы. – Разумеется, станут. Я знаю этих людей или, во всяком случае, таких, как они.

– Значит, вы мне верите?

– Я верю, что все сказанное вами может быть правдой. – А так ли это, мне еще надо подумать. Куда вы направитесь с мальчиком, если он согласится пойти с вами?

– В Итаку… так, во всяком случае, велел мне человек из Круга. Сказал, что я найду там дом Скитальца. – Пол взболтнул остатки вина в своем бокале. – А теперь, если можно, позвольте спросить, какое место занимаете во всем этом вы?

Прежде чем она успела ответить, снова вернулся Гэлли, еще более измазанный пылью, но торжественно несущий бутылку, помеченную буквой S.

– Давайте поднимемся в купол, – неожиданно предложила Элеанора. – Идти придется изрядно, но вид оттуда замечательный.

– Но ведь я только что принес вино! – Гэлли едва не заикался от возмущения.

– Тогда мы прихватим его с собой и поднимем тост за Stato da Mar, мой дорогой Цыганенок. И я уверена, что твой друг Пол не откажется нести бутылку.

Если бы существовал способ, как, не вызывая подозрений, уронить большую бутылку вина на каменную лестницу, то Пол с радостью воспользовался бы им примерно после сотой ступеньки. Он был несказанно рад, что оставил внизу хотя бы пояс со шпагой и теперь не цепляется длинными ножнами за стены, поднимаясь по узкой лестнице. Гэлли шел впереди, резвый, как горный баран, и даже Элеанора, которая выглядела как минимум вдвое старше Пола, вроде бы шагала по ступенькам относительно легко. Полу же это напоминало кроссы на природе в школьные годы – он из последних сил переставляет ноги в самом хвосте, и никому до него нет дела.

«Правильно, ведь это же ее мир, – мрачно подумал он, ныряя под очередную арку, которые становились все ниже, но не представляли проблем для его низкорослых спутников. – Она наверняка встроила антигравитационный эффект или нечто подобное в свой сим – так их, кажется, здесь называют».

В конце вертикального путешествия, занявшего, казалось, несколько часов, Пол, пошатываясь, вышел на узкую кольцевую дорожку. В лицо ему дунул прохладный ветер, чуть ниже виднелся выпуклый купол базилики, а под ногами заблистала огоньками ночная Венеция – в тот миг она показалась ему всем миром.

– У реального купола в Венеции этой дорожки нет, – прошептала ему Элеанора и хихикнула, похлопав по доходящим до пояса перилам дорожки, словно школьница-переросток, признавшаяся в совершенной проказе. – Но чуточкой достоверности стоило пожертвовать, правда? Вы только взгляните!

Она показала на частокол лодок вдоль причала.

– Теперь понимаете, почему французский посол как-то назвал Большой Канал «прекраснейшей улицей в мире»? И деловой тоже – морская империя венецианских республик начинается здесь, у собора Святого Марка. Где бутылка? – Она сковырнула с горлышка свинцовую печать и сделала долгий глоток. – Отсюда корабли уходят в Александрию, Наксос, Модон, Константинополь, на Кипр, и возвращаются из Алеппо, Дамаска и с Крита. С трюмами, полными товаров, какие вы и представить не можете: пряности, шелка, рабы, ладан, вино… вино! – Она снова приложилась к бутылке, – За самую безмятежную республику и ее Stato da Mar!

Сделав глоток, она передала бутылку Полу, повторившему тост. Хотя он и не разделял энтузиазма своей спутницы, но тот невольно его все же слегка тронул. Джонас даже протянул бутылку Гэлли и разрешил мальчику немного выпить. Правда, часть вина попала мальчику в нос, он закашлял, чихнул, и почти все вино не попало по назначению.

– Когда слепой дож Дандоло помогал делить наследие Византии, – сказала Элеанора, – то взял для Венеции долю в «одну четверть и еще половину четверти Римской империи». Вы или я выразились бы, возможно, понятнее, но только подумайте! Три восьмых величайшей империи, какую только знал мир, попали под контроль крошечной нации купцов и мореплавателей.

– Напоминает Британию, – предположил Пол.

– Ах, но это же Венеция. — Элеанора слегка пошатывалась. – Мы не похожи на Британию, совсем не похожи. Мы знаем, как надо одеваться, как влюбляться… и как готовить.

Ради установившихся между ними дружеских отношений Пол проглотил несколько крупиц национальной гордости, запив их очередным глотком вина. Элеанора молчала, пока они стояли, передавая друг другу бутылку и любуясь зрелищем ночного города. Хотя полночь уже почти наступила, фонари сотен лодок и кораблей все еще покачивались на Большом Канале, напоминая гонимые ветром тлеющие угольки. Дальше, за каналом, каждый из городских островов пылал собственными карнавальными огнями, но еще дальше раскинулось лишь темное море.

Когда они спускались по лестнице, Элеанора остановилась возле одного из узких вертикальных окошек, позволявших заглянуть внутрь базилики.

– Там внизу очень много людей, – ошеломленно пробормотала она. – Наверное, кто-то из семьи дожа пришел на мессу.

Пол немедленно насторожился и заглянул в окошко-щель, но разглядел лишь несколько слабо освещенных фигур, скрывшихся в одном из боковых приделов.

– Это нормально?

– О да. Я просто не знала об этом заранее, но так иногда бывает.

Выпив полбутылки или больше доброго тусканского вина (оказавшего на него более чем виртуальное действие), Пол теперь набрался храбрости и спросил: