Маг Многоцветья

Мысли в мозгу ворочались неохотно, со скрипом и ворчаньем, как старые, проржавевшие насквозь шестерни. Но даже так Ярр почти сразу понял, что? произошло. И еще, что могло произойти.

Байлар! Если Инис… Если Инис… Проклятье!

Чертыхаясь сквозь зубы, Райярр кое-как сполз с повозки. Осел на землю. Усилием воли и рядом проклятий с трудом заставил непослушные ноги держаться относительно твердо и идти относительно прямо. И направился к Инис – на звуки лютни, не обращая внимания на осторожные подколы Игрейновых воинов, неверно истолковавших причину его состояния. Насмехаться открыто они опасались – мага побаивались, питая уважение к его боевым качествам.

Инис его ждала. Она отложила лютню и спокойно встала ему навстречу, и лишь движения ее рук на пару мгновений показались немного напряженными.

– Ты рылась в моей памяти!

– Это было необходимо, – она слегка склонила голову. – Прости, Райярр.

– Зачем, Инис? Почему ты предала меня? – спросил маг. В его голосе было больше боли, чем ярости.

– Я…

– Необходимо, это значит… Кому? – Инис постоянно двоилась в его глазах, что ужасно мешало думать.

– Лайонелл Хантор.

– Тысяча Падших! Лайонелл! Проклятье! Они же теперь найдут ее…

Райярр скрипнул зубами и, гневно что-то простонав, вдруг сам на себя обрушил черно-сине-зеленое заклинание. Инис вздрогнула, будто ударили ее. Зато в голове у Ярра прояснилось.

– Инис, я беру твою лошадь, – отрывисто сказал маг, и тут же призвал животное, даже не пытаясь скрыть вполне визуализированную магию. Посмотрел на сестру, будто что-то еще хотел сказать, но передумал, и, вскочив на лошадь, пустил ее галопом, только плащ и взметнулся за спиной.

Инис с минуту смотрела ему вслед. Потом отвернулась, вернувшись к лютне. Лицо альбиноски было спокойным; и только где-то глубоко-глубоко внутри дрожало странное горькое чувство.

Когда она приоткрыла дверцу, из печи в лицо пахнуло жаром. Байлар ухватила форму и поочередно вытащила из печи два круглых больших хлеба. Дом тотчас наполнил дразнящий запах. Сегвия в облике какого-то пушного зверька возбужденно замельтешила вокруг, привставая на задние лапки и быстро дергая маленьким белым носиком. Сегвии не нужно было ни есть, ни пить; жизнь в ней поддерживали магия, свободным потоком вливающаяся в книгу через ее связь с Байлар, и ее собственное волшебство. Тем не менее, Сег всегда интересовалась всеми этими вещами, доступными живым. Воздухом под твоими крыльями; холодом снега и жаром огня; звездным небом летними ночами и запахом только что вынутого из печи хлеба. Сегвии нравилось быть живой.

Байлар невольно улыбнулась, вспомнив, как забавно удивлялся Ярр, наблюдая это. Ярр…

Нет. Его зовут иначе. Вот так, даже имя его иное.

Все было лишь ложью, а даже если и нет – бывают вещи, через которые переступить нельзя.

И дело не в том, что ты все еще живешь в той войне. Нет. Война закончилась восемь лет назад. И не в том, что страдаешь от боли потери. Нет. Для этого ты слишком черствый человек. Или просто уже научилась жить с тем днем, в котором живешь.

Только между тобою и тем, назвавшимся Ярром, ? пропасть размером в целый мир. Не перешагнуть. Не навести мосты. Не исцелить. По ту сторону – человек с янтарными глазами. И, может быть, было бы легче считать его лжецом. Подлецом. Безжалостным убийцей. Врагом. Да. Может быть, было бы легче обмануть себя.

Может быть.

– Байлар, там люди, – вдруг прошептала Сегвия, в мгновение ока трансформируясь, и уже взлетая со стола, взмахнув белыми крылами. – Много, много людей! Опасно!

– Ясно! – Байлар оставила хлеб в покое и потянулась за своим ножом. – Что будем делать?

Сегвия прислушалась к происходящему. В ее восприятии, нисколько не похожем сейчас на человеческое, в паутине связанных с нею силовых магических линий, все настороженно вибрировало.

– Бежать, – произнесла она. – Их очень много, Байлар.

– И они идут за нами, – кивнула девушка и, не теряя ни секунды, сунула нож за голенище сапога, схватила с полки небольшой мешочек и выбежала из дома.

– Уходим, Сег!

Взмахнув крыльями, сквозь которые просвечивали солнечные лучи, Сегвия поспешила за хозяйкой, один раз оглянувшись на маленький домик.

Когда-нибудь они пожалеют. Позже. Да, им станет немного жаль этого дома в лесу, который они любили, уютного и обжитого. И будет не хватать этих сосен, налаженного быта, и более всего – знакомых с детства пациентов. Но в глубине души Байлар всегда знала, что такое могло произойти. Маленький мешочек на полке не зря дожидался там своего часа.

Но это – потом. Когда удастся спастись. Если… если удастся.

"Чушь!" – решила волшебная книга и устремилась за Байлар – в чащу Великого Леса.

Райярр гнал лошадь во весь опор. Широкие рандаирские дороги извивались перед ним песочно-желтыми лентами, в панике убегая из-под копыт несчастного скакуна. Города и деревни проносились мимо в одном калейдоскопе размытых цветов и обрывочных звуков, но Райярр их вовсе не различал. Маг понукал лошадь, маг спешил, как мог, маг слышал только свист ветра в ушах, и плащ хлопал за его спиной, как сердитый коричневый парус.

Байлар бежала через лес, продираясь сквозь сухие ветки, колючие заросли и жгучую боль в груди. Мир вокруг пульсировал в такт биению сердца; ветви цеплялись за одежду и царапали лицо. Сжав зубы, Байлар неслась вперед. Она знала, что ни за что не сдастся и ни за что не позволит себе остановиться. Она спиной чувствовала погоню – взмокшей от пота спиной. Деревья мелькали вокруг в невообразимом хороводе. И чертова юбка постоянно путалась в ногах.

Цветные лоскуты окружающего мира совсем потеряли для Райярра свое значение, они мельтешили где-то там, по краям, едва улавливаемые взором. Ему же оставалось только мучительно ускользающее время. Только желание успеть. Только беспокойство. Время от времени он осторожно прикасался к шее коня, со вспышкой зеленой магии вливая в него жизненные силы, и заодно стараясь исправить тот вред, что вынужден был причинить. О собственном состоянии маг не думал. Он хотел одного – успеть. "Байлар!"

"Там. Там они не смогут меня поймать". Лес укроет. Лес защитит. Лес сливался перед ее глазами в единое зеленое пятно, упирающееся в небо. Дыхание разрывало легкие; разрывало Байлар; разрывало Вселенную. Она уже давно не могла ни о чем думать, не могла ничего решать. Она могла лишь бежать – перепрыгивать через корни, огибать завалы, больше не заботясь об одежде и не обращая внимания на израненные ноги и кровь на щеках. Просто бежать. Лес – поможет.

"Ни за что не позволю… Ни за что не позволю Байлар… Но!" Успею. Должен успеть. Успею.

"Ни за что… Никогда… не остановлюсь… Лес… В лес…"

"Байлар!"

И вдруг – коряга. И свинцовые от усталости ноги ее не осилят…

Как будто лес – предал. Пролетев несколько метров, Байлар со всего маху шлепнулась оземь. Сначала ничего не ощущала, кроме боли и обиды. Потом разглядела ржавые хвоинки перед самым носом. И чудом выжившего при ее падении рыжего муравья. И заплакала – больше от ярости и все еще кипевшего в крови адреналина, чем от боли или усталости.

Потому что ясно было, что на этом ее путь закончен.

… Райярр спрыгнул с коня у самого крыльца ее дома. Рывком распахнул дверь – без особой надежды: он уже прекрасно видел, что земля вокруг истоптана множеством всадников. Даже маленький, некогда такой аккуратный огород Байлар.

В доме было пусто, очень тихо и довольно темно. Пахло свежевыпеченным хлебом – уютно и по-домашнему, и круглая булка белела в углу, закатившись под стол. Над перевернутой вверх дном мебелью и разбросанными склянками медленно фланировали пылинки.

Несколько мгновений маг молча смотрел на покинутую комнату. А потом со всей силы ударил кулаком в дверной косяк.

Заходило солнце, прячась за верхушки сосен, и оттуда бросало на мир алые отблески. Воздух стал розоватым, волосы Ярра – совсем красными, а глаза его – темными, почти вишневого цвета. И нож в его руке отражал пламя заката – будто лезвие было уже в крови.

На закате маг вышел на крыльцо до боли знакомого дома. На пару мгновений застыл, размышляя. И затем, выбрав подходящий участок земли, стал сосредоточенно вычерчивать ножом сложную схему заклятия.

Магия бывает разная. Но и управлять ею, как известно, можно по-разному. Самая естественная, почти не требующая от чародея усилий, "интуитивная магия" даже не видна глазу обычного человека. Другая требует расчетов и вспомогательных средств. Маги плетут заклинание, используя волю и разум, улавливая потоки магии, пропуская их через себя и трансформируя. Иногда они могут помогать себе жестами, иногда укреплять свое плетение словами. Такие чары обычно видны даже не-магу, если их не скрыть, и имеют особую подпись, имя творящего мага, – говорят, это возникает от того, что заклинатель своей душой и волей вмешивается в устройство мира и изменяет его. Маги некоторых видов способны заключать свое волшебство в свитки – и большую часть таких свитков могут использовать даже не обладающие магическим даром люди – так работает почти вся техника, так живет цивилизация. Маги могут усиливать и самих себя, облегчая себе жизнь с помощью различных артефактов. В некотором роде, к ним можно отнести даже магические книги. Но есть ряд заклятий, которые требуют от чародея визуализации – и тогда часть заклинания творящий будет рисовать, сплетая воедино материальное и нематериальное, видимое и невидимое, реальное… и то, что есть лишь в его воображении.

…Как Райярр, который для своих чар использовал саму землю. Иногда он шептал слова давно мертвого языка – этот язык жил теперь лишь в устах магов, да частично – в своих отдаленных потомках, современных языках. Ярр проводил точные линии, осторожно и уверенно, и с лезвия ножа то и дело сыпались красные магические искры. Некоторые из них, оседая в оставшиеся после ножа бороздки, так и продолжали гореть.

И когда последняя линия была нарисована, а узор завершен, Ярр распрямился в полный рост, а схема вокруг него вспыхнула ярким красным светом.

Сделав глубокий вздох, маг резко произнес длинную фразу на лиринарском языке, все еще сжимая в ладони рукоять ножа, но закончил уже на обычном, аранском: