Порядочная женщина

Альва почувствовала, как лицо ее становится пурпурным в тон платья. Она, разумеется, не рассчитывала на радушные объятия, но подобное обращение… Просто возмутительно! Так оскорбить ее, так унизить, и притом совершенно незаслуженно! Ее, Альву Смит, юную леди с безукоризненной репутацией, такую изящную, так прекрасно воспитанную, официально приглашенную на этот бал. И ее жених не уступал ей ни в чем. Альва уже собралась высказать вслух все, что думает, однако господин Макаллистер ловко подхватил ее под руку и увел в сторону, взглядом приказав Уильяму следовать за ними. На ухо Альве он произнес:

– Она нарочно ведет себя бестактно, не позволяйте ей себя спровоцировать. Я вас предупреждал, это будет вторжением на ее территорию. Оставайтесь выше этого, мисс Смит, пусть все убедятся в вашем благородстве. У вас есть прекрасная возможность продемонстрировать утонченные манеры.

Альва взяла себя в руки, приосанилась, улыбнулась жениху и произнесла громко и отчетливо, так, чтобы услышали все окружающие:

– Как жаль, что госпоже Астор начали изменять зрение и слух.

Господин Макаллистер не стал дожидаться реакции публики и потянул Альву к буфету, причитая на ходу:

– Святые небеса… Дитя мое, вы меня удивляете! Вынужден признать – те, кто умудряется заскучать в свете, просто невнимательны. Вот это драма – словно решаются судьбы империй!

Альве было нехорошо. Ее гордость снова оказалась сильнее. Она так надеялась на этот вечер, представляя, как они с Уильямом завоюют симпатию миссис Астор. Следовало внимательнее отнестись к словам мистера Макаллистера.

И все же на лице Уильяма она увидела неприкрытое восхищение. Стоящие вокруг смотрели на нее с таким же выражением.

– Только представьте, что будет с Командором и отцом, когда они об этом услышат! Позвольте, я принесу вам шампанского.

Глава 6

В середине апреля Альва отправилась на встречу с миссис Вандербильт на Сорок четвертую улицу – в дом, куда ей до сих пор не дозволялось заходить. Ей было наказано готовиться к грядущей свадьбе, а заботы о доме оставить будущей свекрови.

Уильяма Альва тоже последний раз видела в конце зимы. Вместе с друзьями он отправился на яхте Гордона Беннета в Сент-Огастин. Иногда он присылал ей из портовых городов весточки на открытках по два пенни: «Чудесный день на море! Думаю о вас», «Куплю себе яхту и назову «Альва»!», «Мама писала, что готовит для вас сюрприз. До чего ей нравится возиться с дочерьми». И последняя открытка: «Возвращаюсь на следующей неделе. Вы скучали по мне? Скоро увидимся».

Альва аккуратно отправляла ответы на почту Сент-Огастина. Скорее всего, Уильям получал сразу несколько. «Попутного ветра!» или «У нас уже совсем весна – ветер теплый и на деревьях бутоны».

Банальности, но что еще она могла написать?

«Какой ваш любимый цвет?»

«Однажды я задержала дыхание так надолго, что мама дала мне затрещину, чтобы я начала дышать».

«Вы знаете, что делать в нашу брачную ночь? А вы знаете, как это делается?»

Потому что – нет, на самом деле Альва по нему не скучала. Она ждала его возвращения лишь потому, что измучилась в ожидании свадьбы (и первой брачной ночи) и тех перемен, которые за ней последуют.

После пяти лет непрерывных потрясений – им пришлось уехать из Парижа, заболела и умерла мать, теперь болел отец, их семья потеряла все свое состояние, потом Альва изо всех сил пыталась найти подходящего жениха – ей хотелось только покоя и защищенности.

– Добрый день! – Миссис Вандербильт махала рукой, стоя в дверях четырехэтажного особняка.

Здание из бурого песчаника выглядело тесноватым и простым, совершенно непримечательным, впрочем, относительно новым и достаточно приятным на вид (беднякам выбирать не приходится). Улица тоже была неплохая: один ее конец выходил на Пятую авеню, другой – на Шестую. Тротуар выложен кирпичом, мостовая ровная, почти без выбоин. На кленовых деревцах распускались первые листочки, лимонно-зеленые в лучах солнца.

– Здравствуйте! – Альва взбежала по ступеням. – Я остановилась полюбоваться домом. Какое чудное место!

– Вам нравится? Я надеюсь, вы с Уильямом будете довольны. Я хочу, чтобы все мои дети были довольны. Я, наверное, слишком многого прошу, не правда ли? Учитывая изменения, которые сейчас происходят чуть ли не каждый день. – Она поцеловала Альву. – Но не слушайте меня. Заходите!

В салоне, стоя плечом к плечу, их ожидали шестеро слуг. Когда миссис Вандербильт представляла их Альве, они кланялись и делали реверансы. Первыми были представлены дворецкий и экономка, которые прежде служили в других домах Вандербильтов. Затем повар, лакей и горничная. Последней была дочь Лулу – Мэри, которая нервно улыбалась. Стоя рядом с остальными, она выглядела темнее, чем обычно казалась Альве. Возможно, все дело было в горничной, ирландской девушке по имени Бриджет, – ее кожа розовела, как снег на заре.

– Очень рада с вами познакомиться. Кроме Мэри – с ней я знакома с рождения. Ее мать заправляет хозяйством в нашем доме – то есть в доме моего отца. А вот вы, полагаю, должны быть рады с ней познакомиться.

Эти шестеро людей обеспечат существование Альвы. Она будет в ответе за их благополучие, а они – за ее. Необходимо соблюдать гармонию. Залог гармонии – правильное применение власти и авторитета. Поэтому, несмотря на чувство неловкости и свой юный возраст, Альва продолжила:

– Надеюсь, вы будете относиться друг к другу с уважением и добротой, тогда всем обитателям дома будет здесь хорошо. Вы все очень важны для меня. То есть для нас – меня и мистера Вандербильта – и для всего дома.

Ее лицо пылало – она слишком долго говорила и потому сочла нужным добавить серьезным тоном:

– И самое главное: я не потерплю в доме… гиппопотамов. Обладателей гиппопотамов я буду казнить без суда и следствия.

Слава богу, они улыбнулись, и Альва со спокойной душой попросила миссис Вандербильт показать ей дом.

Пройдя прекрасно обставленные комнаты первого этажа, миссис Вандербильт направилась к лестнице.

– Мне не терпится показать вам вашу спальню. Мы с Лилой очень постарались.

Комната слева от лестничной площадки окнами выходила на улицу. Оттуда просматривалось раскинувшееся на пять акров Кротонское водохранилище. Ближе, на углу Сорок второй улицы и Пятой авеню, темнели руины Приюта для цветных детей-сирот, который сожгли протестующие против призыва 1863 года[24 - Гражданские беспорядки в Нью-Йорке 11–16 июля 1863 года. Их причиной стали изданные Конгрессом законы, предполагавшие призыв на военную службу на Гражданскую войну. Призыва можно было избежать, заплатив 300 долларов.]. Альву всегда поражало жестокое отношение бунтовщиков к детям. К детям! На них напали только из-за того, что цвет кожи у них был такой же, как у тех, кого белые сделали рабами. Потом президент запретил брать их в рабство. Южанам-рабовладельцам не понравилось, что им указывают, и они развязали войну, в которую оказались втянуты небогатые северяне. Разъяренные белые люди, которые вымещали свой гнев на беззащитных негритянских детях. Люди, которые считали себя христианами. Альва не винила их за нежелание участвовать в войне, однако то, каким образом они выражали свой протест, было непростительно. Впрочем, ей даже понравилось, что вид из окна станет напоминать ей о том, на что способны разозлившиеся люди, дабы она не принимала за должное свое положение в обществе и ту защиту, которую оно давало.

Окна спальни были задрапированы занавесками из чинца[25 - Чинц – лощеная декоративная хлопчатобумажная ткань с набивным рисунком.] в бело-розовую полоску. Им же были отделаны нижняя часть стен, туалетный столик, кровать и балдахин. Выглядело чудовищно.

– Как мило! – проговорила Альва.

Миссис Вандербильт с облегчением улыбнулась.

– Как же я рада, что вам понравилось. Надеюсь, вам здесь будет хорошо.

– Конечно! Вы столько сделали ради меня, я этого совершенно не заслужила. Мне не хватает слов, чтобы выразить вам свою признательность.

Это, по крайней мере, было правдой.

Одетая в ловко перешитое свадебное платье матери, Альва зашла в комнату отца попрощаться.

Он сел и посмотрел на нее.

– Фиби…

– Нет, папа, я Альва. Ваша дочь.

Отец в недоумении заморгал, потом прищурился.

– Я… – Он потер лицо, снова моргнул и облокотился на подушки, не отрывая от нее взгляда. Через несколько мгновений узнал: – Да, точно, Альва. – Он замолчал. – У тебя сегодня свадьба?

– Свадьба. – Она сжала его руку. – Через минуту я отправляюсь в церковь.

– Простишь мне, что я все пропускаю?

– Папа, ну что вы такое говорите! Я ведь знаю – вы непременно поехали бы, если бы могли.

– Жаль, что твоя мать сейчас не с нами. Ты так на нее похожа в этом платье.

Мисс Донован сделала юбку менее пышной, избавившись от двух рядов оборок и изящно задрапировав турнюр, добавила белый шлейф из тончайшего, почти прозрачного шелка. Он же пошел на рукава-крылышки и отделку по линии декольте. Ни бантика, ни ленточки, ни кружева – безукоризненно простое платье, как того и требовало событие. Надев его, Альва почувствовала себя настоящей невестой из сказки.